Бескровных побед не бывает!

13 февраля 1945-го советские войска после почти двухмесячной осады взяли Будапешт. 18 февраля в ходе проведения Восточно-Прусской операции погиб командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И.Д. Черняховский . А годом раньше, 17 февраля 1944 года, Красная Армия завершила ликвидацию окруженной группировки немецко-фашистских войск под Корсунем-Шевченковским на Украине.

Проведение советскими войсками ряда наступательных операций завершающего периода войны в последние годы стали освещать неоднозначно. Дескать, в ряде случаев можно и нужно было воздержаться от штурма немецких «крепостей», в частности, того же Будапешта, Восточной Пруссии, а также Берлина. Это-де позволило бы избежать больших потерь. Что касается Корсунь-Шевченковской операции, то, если раньше её представляли как хрестоматийный образец операции на окружение, то теперь всё чаще трактуют как пример неудачной операции такого рода. Итак, что же было на самом деле?

Окружать или выталкивать?

Общеизвестно, что операция на окружение приводит, в случае успеха, к уничтожению вражеской армии. Этим она предпочтительнее наступления, в ходе которого происходит простое выталкивание противника с занимаемых им позиций. Однако операция на окружение имеет и свои минусы. Например, значительные силы и время тратятся на ликвидацию окружённой вражеской группировки. Этот минус наглядно выявился в ходе Сталинградской битвы. Поэтому после её завершения советская Ставка не спешила повторить «Канны» в других условиях.

Всяк задним умом крепок. В наше время отдельные историки любят рассуждать о кажущихся (теперь, с высоты прошедшего времени) просчётах в планировании и проведении тех или иных операций Красной Армии в Великую Отечественную войну.

Так, стало модным критиковать советское командование за выбор оборонительного образа действий в Курской битве летом 1943 года. Раньше это сражение представляли как наглядный пример удачных действий в обороне, позволивших измотать и обескровить врага и затем перейти в контрнаступление. Теперь же всё чаще пишут, что, собрав против себя в одном месте крупные силы противника, советские войска понесли большие и неоправданные потери и едва избежали поражения. Некоторые договариваются даже до того, что в знаменитом танковом бою под Прохоровкой немцы… одержали победу.

При этом такие «любители исторических сенсаций» сами не замечают, как противоречат сами же себе. Б. Соколов утверждает, что в Прохоровском бою немцы безвозвратно потеряли всего 5 танков, а наши – 350! На этом шатком основании, некритично почерпнутом им из немецких источников, он и делает вывод, будто Прохоровское сражение стало победой немцев. И тут же пишет, как уже на следующий (!) день, 13 июля, Жуков и член Военного совета Воронежского фронта Хрущёв объезжали поле боя. То есть высшее советское командование преспокойно появляется на поле «проигранного» сражения! Но ведь испокон веков считалось: победитель – тот, за кем осталось поле боя! И кто же в данном случае победитель?! То-то.

Часто можно встретить утверждения, что контрнаступление советских войск на Курской дуге не привело к решительным результатам. Так, вместо окружения Орловского плацдарма немецких войск произошло выталкивание с него противника. Однако окружение Сталинградской группировки врага стало возможным благодаря ряду условий, не самым последним из которых явилось наличие на её флангах румынских войск пониженной (по сравнению с немецкими) боеспособности. Под Орлом таких благоприятных условий не было. Попытка окружить Орловский выступ немцев могла задержать общее советское наступление на несколько месяцев.

Английский историк Второй мировой войны Алан Тэйлор так писал о действиях советского командования в летне-осеннюю кампанию 1943 года: «Русские во многом следовали той стратегии, которая принесла победу Фошу и союзникам в последние месяцы Первой мировой войны. Они, ведя атаку в слабом пункте, прерывали её, как только встречали сильное сопротивление, чтобы где-нибудь ещё возобновить наступление».

То есть советская стратегия строилась на оптимальном приспособлении к возможностям и умениям Красной Армии и соотношению сил на каждый конкретный момент.

Правда, это гармоничное сочетание было нащупано далеко не сразу, а лишь на третий год войны.

«Канны» на Днепре

В ходе битвы на Днепре, начавшейся в сентябре 1943 года, советские войска захватили несколько оперативных плацдармов на правом берегу реки. Однако Гитлер приказал своим войскам удерживать оборону по Днепру на тех участках, где Красной Армии не удалось форсировать эту водную преграду. В результате к январю 1944 года под Корсунем-Шевченковским образовался выступ немецкого фронта, который как бы сам собой напрашивался на окружение. И советское верховное главнокомандование решило устроить там немцам новый «маленький Сталинград».

Операция началась 24 января 1944 г., а уже 28 января кольцо окружения вокруг семи дивизий и одной бригады врага, насчитывавших более 70 тысяч человек, замкнулось. Общая численность окружённой группировки была примерно втрое меньше, чем под Сталинградом, но и на её ликвидацию ушло немало сил и времени.

Гитлер требовал восстановить фронт на Днепре, а окружённым войскам отстаивать свои позиции. В противоположность ему командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн приказал окружённым дивизиям пробиваться навстречу деблокирующей группе, бросив всё, кроме бронетанковой техники. 3 февраля начались отчаянные атаки противника на внешнем и внутреннем фронте окружения.

Положение осложнялось тем, что в ходе операций на Правобережной Украине зимой 1943/44 г. Красная Армия не имела решающего превосходства в силах над врагом.

Советские войска насчитывали 2,4 млн. человек, 28,8 тыс. орудий и миномётов, 2037 танков и 2367 боевых самолётов. У противника было 1,8 млн. человек, 16,8 тыс. орудий и миномётов, 2200 танков, 1460 боевых самолётов. Таким образом, если в артиллерии и в авиации наши превосходили немцев в 1,8 раза, то по численности личного состава – всего в 1,3 раза, а по количеству танков даже немного уступали немцам.

К утру 18 февраля 1944 г. бои под Корсунем-Шевченковским закончились. По данным штаба 2-го Украинского фронта, было уничтожено 55 тысяч солдат и офицеров противника, взято в плен 19,2 тысячи. Однако Манштейн в своих мемуарах утверждал, что из 54 тысяч (!) окружённых войск 30-32 тысячи сумели вырваться из «котла». Где же истина?

Каждая воюющая сторона склонна преувеличивать собственные успехи и приуменьшать достижения противника. Сейчас уже не вызывает сомнений, что полностью ликвидировать окружённую вражескую группировку не удалось. Какая-то её часть сумела избежать уничтожения и вырваться к своим. В то же время цифры, приводимые гитлеровским командующим, вряд ли отвечают истине. В своих мемуарах Манштейн приводит совершенно фантастические цифры потерь техники советских войск, действовавших зимой 1943/44 г. против его группы армий «Юг», превышавшие общее количество средств, имевшихся в распоряжении Красной Армии на Украине! Да и в других местах своих воспоминаний Манштейн склонен к очевидным преувеличениям подобного же рода.

Наверное, хорошим критерием оценки действий войск сторон и их полководцев на Украине зимой 1943/44 г. служат следующие факты. За успешное проведение Корсунь-Шевченковской операции командующему (в тот момент) 2-м Украинским фронтом И.С. Коневу и командующему 5-й гвардейской танковой армией П.А. Ротмистрову (которого Б. Соколов называет виновником «поражения советских войск» под Прохоровкой) были присвоены маршальские звания.

Известно, что советский Верховный Главнокомандующий не давал маршальские звания за просто так, а тем более неудачникам. В то же время командующий гитлеровской группой армий «Юг» Манштейн за систематические неудачи был в конце концов, 1 апреля 1944 года, отрешён от должности, отчислен в резерв и больше командных постов уже не занимал до конца войны.

Надо ли было брать «крепости»?

«Худшая из войн – брать крепости», – писал за две с половиной тысячи лет до нашего времени китайский военный теоретик Сунь Цзы, чей трактат «Искусство войны» до сих пор считается вершиной афористического изложения науки стратегии. К сожалению, гитлеровские войска сумели в ряде случаев навязать Красной Армии эту самую неудобную для наступающего форму войны.

Нередко можно встретить утверждения, что штурм советскими войсками блокированных узлов немецкой обороны, как-то Будапешт, Познань, Бреслау, Кёнигсберг, да и сам Берлин, не были оправданы со стратегической точки зрения. Они-де привели лишь к напрасным потерям со стороны атакующих. В доказательство ссылаются на пример американцев, которые спокойно блокировали немецкие гарнизоны в ряде крепостей Франции, а потом приняли у них капитуляцию только в мае 1945 года.

Однако все пункты, где наши западные союзники блокировали немецкие гарнизоны до конца войны, не имели важного стратегического значения.

Это Ла-Рошель и некоторые острова с фортами у Атлантического побережья Франции, включая Нормандские. Удержание этих пунктов немцами совершенно не влияло на снабжение союзных армий на континенте! Точно также, как Норвегия и некоторые греческие острова, где англичане в мае 1945 года спокойно приняли капитуляцию немецких войск. Все эти пункты лежали в стороне от основных коммуникационных линий и направлений наступления союзников на рейх.

Но уже Шербур был первой целью американцев после высадки в Нормандии, так как он – единственный в этом районе крупный порт. И его пришлось брать штурмом. Упорные бои шли и за овладение Брестом в Бретани, куда американцы вышли в августе 1944-го. Брест был взят только 18 сентября. Этот порт был важен для снабжения союзных армий, а также как военно-морская база. Ожесточённые бои, с чувствительными потерями для атакующей пехоты, англичане и канадцы были вынуждены вести в конце 1944 года за очищение островов в устье Шельды, прикрывавших вход в порт Антверпен.

Советские войска в Великую Отечественную войну не могли себе позволить роскоши ждать капитуляции окружённых немецких гарнизонов.

Немецкие «крепости» на Восточном фронте создавались в важнейших узлах коммуникаций, имевших стратегическое значение.

Будапешт, Познань, Бреслау – всё это крупные транспортные узлы. И обороняли их не незначительные гарнизоны. В Будапеште находилась почти 200-тысячная группировка немецких и венгерских войск.

Кстати, далеко не соответствует истине представление о том, что советское верховное главнокомандование торопило войска со взятием «крепостей». Возьмём для примера тот же Будапешт. Он был окружён нашими 24 декабря 1944 года, а капитулировал только 13 февраля 1945 года. При этом почти три четверти гарнизона – 138 тыс. человек – сдалось в советский плен. Это показывает, что Будапешт был взят в основном «измором», а не штурмом. Хотя, после убийства гитлеровцами советского парламентёра, наши имели полное моральное право вообще не брать пленных в Будапеште.

Или Познань, которую советские войска окружили в конце января 1945 года, а приняли капитуляцию только 23 февраля. Бои за Бреслау, окружённый нашими в феврале, закончились только 6 мая 1945 г.

Штурм Кёнигсберга и Берлина был суровой необходимостью

По поводу взятия Кёнигсберга обывательское сознание ещё в советское время создало легенды о шестистах тысячах (!)воинов Красной Армии, якобы погибших при его штурме. Живучести таких мифов содействовала засекреченность информации. Теперь известно, что за всю Восточно-Прусскую операцию, продолжавшуюся с 13 января по 25 апреля 1945 года, наши войска потеряли убитыми 126,5 тысячи человек. Однако наивное представление о том, будто Кёнигсберг можно было взять длительной блокадой, укоренилось достаточно прочно.

В морально-политическом отношении Кёнигсберг представлял собой почти такой же центр Германии, как и Берлин. В военном отношении он был приспособлен к долговременной осаде. По сведениям советского командования, на которых основывалось решение о штурме Кёнигсберга, гарнизон столицы Восточной Пруссии был снабжён продовольствием на годы (!) блокады. Подземные укрепления Кёнигсберга нельзя было уничтожить ударами с воздуха и артиллерийским огнём.

Что же, сидеть эти годы в ожидании, пока голод вынудит немцев сдаться? А кто знает, какое чудо-оружие они смогут придумать за это время в своих бункерах?

При этом штурм Кёнигсберга был произведён мастерски. За четыре дня атаки, с 6 по 9 апреля, стала видна бессмысленность дальнейшего сопротивления. Комендант укрепрайона генерал Отто Лаш согласился подписать капитуляцию (за что был тут же заочно приговорён Гитлером к смерти). На допросе он признался: «Никак нельзя было раньше предполагать, что такая крепость, как Кёнигсберг, так быстро падёт». Впрочем, после войны, в ФРГ, это признание не помешало Лашу написать книгу, полную клеветы и бессильной злобы на победителей («Так пал Кёнигсберг». М., 1991. С этой книги, например, пошёл миф о «миллионах изнасилованных немок»).

Но нужно ли было спешить со взятием Берлина в конце апреля 1945-го, когда столица Германии была уже окружена? Да, нужно.

Уинстон Черчилль был категорически настроен на то, чтобы войска западных держав, даже вопреки стратегической обстановке, постарались первыми войти в Берлин. Он настойчиво побуждал к этому главнокомандующего союзными силами Эйзенхауэра. 31 марта 1945 года он направил ему такое послание:

«…Если сопротивление противника ослабнет, как Вы, очевидно, ожидаете и что вполне может случиться, почему бы нам не форсировать Эльбу и не продвинуться как можно дальше на восток? Это имеет важное политическое значение, поскольку русские армии на юге, судя по всему, наверняка войдут в Вену и захватят Австрию. Если мы преднамеренно оставим им Берлин, хотя он и будет в пределах нашей досягаемости, то эти два события могут усилить их убеждённость, которая уже очевидна, в том, что всё сделали они».

Однако Эйзенхауэр не позволил британскому «лису» втянуть себя в гонку за Берлин. По его просьбе генерал Брэдли подсчитал возможные потери американцев в случае, если бы немцы оказали им под Берлином упорное сопротивление. Получалось около ста тысяч убитых, то есть больше, чем союзники потеряли за всё время, начиная с высадки в Нормандии.

Но каждый день промедления советских войск в этой ситуации увеличивал риск того, что Запад может вступить в переговоры с тем, кто в последний момент сменит Гитлера в руководстве райха. Затягивание взятия Берлина могло вызвать и «ненавязчивые предложения» помощи со стороны союзников. Кроме того, американцы подготовили «на всякий случай» операцию «Эклипс».

При «внезапном резком ослаблении немецкого сопротивления» три американские воздушно-десантные дивизии должны были, при содействии немцев, высадиться на аэродромах под Берлином для принятия капитуляции.

В ходе Берлинской операции войска трёх советских фронтов (1-го и 2-го Белорусских, 1-го Украинского) понесли безвозвратные потери в 78,3 тысячи человек. Вместе с санитарными, потери советских войск составили 325,5 тысяч (Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери вооружённых сил. Статистическое исследование. М., 2001). Взятие Берлина было оплачено дорогой ценой. Но разве можно было всерьёз рассчитывать, что при захвате столицы рейха удастся обойтись малой кровью?!

Легко, про прошествии многих лет, рассуждать, что вот тут надо было поступить так-то. Отсюда берут старт многие современные обывательские квази-исторические мифы о Великой Отечественной войне, подхватываемые и разносимые всевозможными фальсификаторами истории. Однако, на момент принятия, решения советского верховного главнокомандования, как правило, были обоснованы и отвечали обстановке.