Служить России или Спецназу?

Перед Новым годом мне довелось стать свидетелем подведения годовых итогов пермским краевым Главным управлением Федеральной службы исполнения наказаний (ГУФСИН). В актовом зале управления собралось 100-120 офицеров-уисовцев (УИС – уголовно-исполнительная система): начальники колоний, следственных изоляторов, их заместители, пермские штабные и др. Как всегда, именно в этой военизированной среде относительно много было женщин-офицеров.

Обычное такое подведение итогов: вручение наград, медалей, почётных знаков, грамот, премий, благодарностей. Офицера называют, он встаёт, подходит к ИО начальника Управления, получает из его рук ту или иную награду, говорит: «Служу России» и садится на место.

Все говорят: «Служу России», кроме спецназовцев из «Медведя», кстати, награждённых «за спасение людей». Спецназовцы говорят: «Служу России и спецназу». Неимоверно режет слух.

Я по неведению думал, что спецназовцы только на своих внутренних торжествах позволяют себе эту браваду. Оказывается, ошибался. В президиуме собрания ГУФСИН, помимо уисовских офицеров, сидели милицейские полковники, заместитель краевого прокурора, чиновники из краевой и городской администрации и даже президентский федеральный инспектор. И хоть бы один поморщился, скривился.

Может быть, это я такой урод: из мелочи, из, в общем-то, объяснимого, выпендрёжа профессиональных «адреналинщиков» устраиваю проблему. Но ведь подобные «благодарения» для произносящего, как и клятвы, присяги - это всегда некий момент истины, пусть даже всего лишь мгновение, но в нём многое спрессовано, в нём на миг проявляет себя, обычно забываемый в тяготах и быту, смысл жизни-службы-долга. Конечно, разные офицеры по-разному произносят «Служу России». Это всегда видно: кто «служит», а кто «отрабатывает».

Те двое из «Медведя» знали, что говорили. Каждый из них получил свою награду за реальный риск, за отлично исполненную службу. И видно было, как важно для них произнести именно «служу спецназу». Ведь, что значит для солдата «Россия», когда на кону жизнь, а политики всегда предают, штабные подставляют, штатские никогда не понимают и презирают, женщины не ценят?

Другое дело - надёжное братство себе подобных, каста избранных, секта посвященных, закрытая корпорация профессионалов. В общем, объяснить можно всё. Но не всё можно принять.

У спецназовцев что - две родины: Россия и Спецназ? Они что - служат двум «господам»? А которая из «родин» главная? А если случится, что интересы России и Спецназа не совпадут, или у Спецназа возникнет своё особое понимание интересов России, не совпадающее с пониманием высшего военного и штатского начальства? На чьей стороне будут тогда эти двое из «Медведя», поклявшись служить и России, и Спецназу? Кстати, какому спецназу: ГУФСИН, ГРУ, ФСБ, ВДВ, МВД? Или, в самом деле, спецназ негласно и реально един, в самом деле - каста, и неважно, к какому ведомству относится каждый конкретный отряд?

Конечно, «просто Россия» слишком абстрактна для «просто спецназовца» или, наоборот, слишком конкретна в лице наших, далеко не идеальных и не праведных, президентов, премьеров, министров, губернаторов, депутатов. Но я бы предпочёл, чтобы спецназовцы служили даже такой России, чем собственной замкнутой касте военных профессионалов. В стране повсеместной политической приватизации не хватало еще, чтобы и военные приватизировали свою миссию.

В конечном счёте, я и десятки миллионов других российских мужчин и женщин содержим на свои налоги спецназ не для того, чтобы он «служил Спецназу», а для того, чтобы он «служил России». Воинские ритуалы - не игрушка, в них закладываются основы системы распознавания «свой-чужой». «Служа Спецназу», спецназовец противопоставляет себя всем остальным гражданам России, чётко давая понять, кто более, а кто менее для него «свой». Такая позиция неприемлема для человека, находящегося на государственной службе. Одно успокаивает в этом формалистском выпячивании спецназовцами своей особости: есть в нём что-то инфантильное, что-то от напыщенной самоидентификации подростковых группировок. Инфантильное – значит, преодолимое.