Гормоны

- Пользуясь утюгом, не забудьте расправить на подвыпившем лице угрюмый вид! - весело прокричала Катька, работница увеселительного заведения на Калининском мосту, чумазому молодому парню, только что с трудом вытянувшем себя на улицу. Парень, шатаясь, развернулся, презрительно плюнул и с пафосом ответил:

- Ну и что!

"Что" он выговорил с особенным нажимом. Протягивая слово, будто по льду салазками, удлиняя его, по крайней мере в три раза. Потом парень неуверенно ступил на тротуар и тут же рухнул на мокрый булыжник.

Катька лениво (но мечтательно) почесала бедро левой ноги. И хотя ей хотелось сделать то же самое и с правым, не решилась. Другая рука была занята. Пальцы ее крепко держали кошелек посетителя. В котором, осталась, между прочим, половина его зарплаты. Завтра он будет сильно горевать по этому поводу, ходить всех спрашивать, краснея при этом.

Но увы... что ушло, за тем не плачь! Некогда. Надо двигать паровоз дальше.

"Да... - подумала работница, несущая в массы простоту прямых денежных отношений, - "Жизнь еще и не начиналась, а взять настоящего мужика неоткуда. Не пора ли нам в какую-нибудь спасительную организацию? Где много и красиво говорят, а им за это еще и платят. Нету у нас настоящей культуры. Водка есть, а тяги к возвышенному - нет. Вот и приходится у одного пьяного отнимать, а другого содержать. А что делать? Красивые и правильные - только на гламурных картинках. Да и то, наверняка, без нужных для меня гормонов..."

С величайшей грустью завершаю я этот этюд. Остался последний мазок. Красочный, яркий, радостный. Да что теперь толку? Парень явился в заведение еще днем, исключительно из-за Катьки. Понравилась ему сильно эта работница умственного труда. Сидел он и все не решался заговорить с нею по душам. А потому бодрил себя алкоголем, к которому не привык. И... дободрился.

Да... А Катька свой шанс утеряла. Так бывает. Больше ей такого судьба не отмеряет. Каждому - свое.