Интеграция – желанная и невозможная

Состоявшийся 5 марта в Москве Международный экономический Форум государств - участников СНГ прошел на оптимистической ноте. Большая часть докладов продемонстрировала, что теория и практика интеграции на постсоветском пространстве развивается по особой траектории, которая только частично совпадает с опытом европейской интеграции. Но одновременно, итоги Форума не вызвали полного удовлетворения, оставив огромное поле для сомнений и размышлений.

Принято считать, что экономический кризис 2008-2009 годов с одной стороны оказал крайне негативное влияние на интеграционные процессы между странами СНГ: ускорился процесс распада Союзного Государства России и Беларуси, из СНГ вышла Грузия, стагнация СНГ стала постепенно перерастать в кризис. Но с другой стороны укрепил в политических классах интеграционного ядра СНГ – ЕврАзЭс понимание, что без реальной экономической интеграции из кризиса не выйти. Между прочим, это понимание видимо в определенной степени способствовало подписанию белорусской стороной 27 ноября 2009 г. соглашений, легших в основу Таможенного Союза ЕврАзЭс.

Таможенный Союз ЕврАзЭс доминировал на Форуме в качестве примера реальной интеграции. Более того, почти в каждом докладе ТС объявляли, как едва ли не пройденный и вполне успешный этап. Напротив, Союзное Государство России и Беларуси не вспомнилось ни разу, за исключением речи вице-премьера РБ А.Кобякова.

Между тем, Таможенный Союз, безусловно, не является самым эффективным ответом на целый комплекс глобальных угроз, оказывающих крайне негативное и долгосрочное влияние на экономику стран постсоветского пространства. На этих угрозах придется остановиться.

Прежде всего, СНГ проигрывает битву за рабочие места. Происходит объективное падение рынков сбыта продукции, произведенной в странах Содружества. Товарный вал из Китая, обеспеченный целым рядом преимуществ, включая низкий курс юаня, дешевизну квалифицированной рабочей силы и фокусировку на экспорте высокотехнологических изделий, большей частью скопированных с зарубежных образцов, но улучшенных с точки зрения потребителя, не оставляют места для новой региональной индустриализации.

Тяжело и с инновациями. Ни Европа, ни СНГ не могут тягаться с «инновационными гипермаркетами» (Е. Примаков) в китайских зонах свободной торговли, с тем же Гонконгом.

Реально глобальной экономической экспансии Китая никто противостоять не в силах. Проблема в том, что Китай оказался заложником темпов своего развития и малейший сбой чреват огромной безработицей вполне обученного персонала с последующей социально-политической дестабилизацией параллельно с глобальным негативным влиянием на мировую экономику. В этом сценарии никто в мире не заинтересован, включая Россию и страны СНГ, не говоря уже о США и ЕС. Поэтому объективно лидеры мировой экономики будут всемерно способствовать экономическому росту в КНР.

Возвращаясь к проблеме интеграции в условиях экономического кризиса, необходимо отметить, что опереться в данном случае не на кого и не на что. Евросоюз в преодолении кризисных явлений фактически раскололся на четыре группы, проводящих самостоятельную финансовую политику: англосаксы (имеется в виду, естественно Великобритания, копирующая политику администрации США), континентальное ядро (прежде всего ФРГ), средиземноморская группа («эффективность» решений в этой группе уже проявилась в Греции), северная скандинавская группа, тянущаяся к Китаю.

Выработать единую финансовую политику в рамках СНГ также не удалось. Как и ЕС, так СНГ оказались в хвосте выхода из рецессии. Далее, как перед ЕС, так и СНГ стоит задача как-то вклиниться в нарождающийся на наших глазах новый технико-технологический уклад.

Проблема в том, что перед экономиками стоит дилемма. К примеру, весь мир сейчас озабочен вводом наднационального регулирования банковской сферы, что по идее должно способствовать стабильности. Однако, предстоит сделать выбор: или стабильность или инновационная экономика. Вместе они несовместимы. Инновационную экономику не поднять давно знакомыми и ставшими привычными венчурными инвестициями. Это другой технологический уклад, живущий по новым глобальным законам и правилам...

Не поднять инновационную экономику и с современной бюрократией, которая по своим менеджерским качествам по всей Евразии примерно одинакова – начиная с голландской и заканчивая китайской. Это серьезная угроза и для стран СНГ, где бюрократия составляет основное звено политического класса (абсурдная ситуация).

Сохраняют и наращивают свою проблемность секторы сырья, энергетики, воды, продовольствия и т.д. Здесь надежды сфокусировались на Бразилии. СНГ пока не может многого предложить, кроме энергетики, как впрочем, и Европа.

Выход через кризис на новый технологический уклад представляет массу проблем, включая менеджерских. Дело в том, что новый технологический уклад должны составить три вида экономик. Прежде всего, это операционная экономика (1) - экономика массовой продукции с менеджерами, «заточенными» на прибыль. В данном случае здесь Китай можно считать бесспорным лидером, если не монополистом. Инновационная экономика (2) (с известными допусками – США и Япония) представлена совершенно новым типом менеджеров. Наиболее интересна гибридная экономика (3), как правило, транснациональная. Классический пример, в данном случае – рынок военной электроники, где уместились компании из США, Израиля и Китая и где нет места ЕС. «Втиснуться» уже невозможно. Можно говорить, что новый технологический уклад формирует новый тип монополий. Это огромная угроза, как для СНГ, так и Евросоюза.

С окончанием кризиса можно наблюдать, как США и Китай вместе с АТР уходят «в отрыв». ЕС не в силах с ними конкурировать. Видимо, Евросоюз, создав не имеющий в истории по неэффективности интеграционный механизм, столкнулся с тем, что в свое время «надломило» Советский Союз, который проиграл в 70 – 80 –е годы НТР. В первом десятилетии XXI века возникает ощущение, что ЕС теряет свой шанс…

В данном случае о странах СНГ, включая Россию, можно говорить только как об аутсайдерах.

В создавшихся условиях можно понять источники явно завышенных политических и экономических ожиданий, возлагаемых на Таможенный Союз. Стоит вспомнить убежденность академика С.Ю. Глазьева, заместителя генерального секретаря ЕврАзЭс, считающего, что ТС к 2015 году обеспечит прирост ВВП РФ на 400 млрд.

долларов. К слову, если российская экономика будет прирастать ежегодно по 4,5%, то желанные 400 млрд. долларов прибавятся к ВВП федерации без всякого ТС. Академик Глазьев С.Ю. в данном случае явно страхуется.

Одновременно можно понять и попытки российских властей политическим инструментарием подогнать интеграцию в рамках ТС и следующего за ним Единого экономического пространства. Именно в таком ключе необходимо рассматривать заявление первого вице-премьера И.Шувалова (5 марта 2010 г.) о скорейшем присоединении к ТС новых членов и желательности быстрого перехода на единую региональную валюту.

Однако в исполнении данного пожелания есть масса проблем, решения которых пока не видно. В частности, говорить о присоединении к ТС Киргизии и Таджикистана, о чем не раз вспоминали на Форуме, не приходится. Несмотря на то, что Киргизия - член ЕврАзЭс, прежде всего стоит помнить, что Бишкек вступил в ВТО. Членом ВТО является и Украина. Киев, ко всему прочему, еще и не член ЕврАзЭс. Совместить ТС ЕврАзЭс и ВТО невозможно в принципе.

Таджикистан граничит с ЕврАзЭс только через Киргизию, что априори ликвидирует какую-либо возможность для его включения в единое таможенное пространство.

Не может идти речь и о новых версиях разноскоростной интеграции применительно к Таможенному Союзу. Между прочим, об успехе разноскоростной интеграции тоже много говорилось на Форуме в аксиомном формате (С. Лавров, С. Глазьев, директор департамента экономического сотрудничества со странами СН МЭР РФ С. Чернышев и т.д.).

Между тем, есть прямо противоположное мнение, утверждающее, что принцип разноскоростной интеграции только замаскировал провал интеграции на постсоветском пространстве, неспособность инициаторов интеграционных инициатив и проектов найти универсальные принципы, не вызывающие отталкивания. Именно последствиями разноскоростной интеграции можно считать появление формул «3+1» (ТС и Украина) или «3+2» и т.д. Таможенный союз не может функционировать в режиме, когда его члены имеют неравные условия. В противном случае ТС разрушится исторически почти мгновенно.

Отсюда и возникшая дискуссия о сути ТС – это единое таможенное пространство или сумма таможенных территорий. В последнем варианте возможно появление в ТС даже Украины, где уже в текущем году ждут создания единой с ЕС зоны свободной торговли. Но в данном варианте нет нужды ожидать снятия таможенного контроля с российско-белорусской (2010 г.) и российско-казахской (2011 г.) границ, что само по себе обещает невероятный вал контрабанды на российский рынок.

Особое внимание политического руководства России к единой региональной валюте также понятно, хотя это все-таки пока в наибольшей степени фантазийный проект. Даже переход на взаиморасчеты между странами ЕврАзЭс на национальные валюты вызывает проблемы. В свое время предложение рассчитываться с Россией за поставляемые энергоносители российскими рублями вызвало у белорусского руководства надежды получить кредит в 100 млрд. российских рублей (2008 -2009 г.). Автор не раз писал об этом феномене, когда в одночасье выяснилось, что белорусская сторона вообще не располагает никакими денежными средствами, обеспечивающими экспорт и импорт с РФ и ей требуется 100 млрд. российских рублей, чтобы перейти на взаиморасчеты за газ и нефть в российских рублях.

Поразило то, что никому в республиканском руководстве не пришло в голову, что для того, чтобы российским рублем рассчитываться за российский газ, надо этот рубль не просить, чтобы его дали, а заработать… На российском рынке… Видимо данная простая истина не укладывается в головах белорусских властей.

Традиционно, основываясь на опыте европейской интеграции, принято считать, что валютный союз, а именно он и является договорной основой появления региональной валюты, является завершающим этапом экономической интеграции и преддверием интеграции политической. Однако опыт введения евро, учитывая итоги 2009 и начало 2010 гг., нельзя считать позитивным. Видимо единая валюта без единого фискального центра не работает.

Налоги – важнейший элемент суверенитета. Преодолеть данное наследство Вестфальской системы пока практически невозможно. Ни в одной из стран СНГ. ЕврАзЭс, да и в ЕС политические классы, истэблишмент, до этого очень волевого политического шага не созрели. Это тупик, чреватый распадом европейского интеграционного проекта и барьер для интеграции на постсоветском пространстве.

Кроме того, ощутимым барьером для развития как интеграции в СНГ в целом, так и в рамках ТС являются развитые госсекторы в национальных экономиках. Государство ограждает экономики от внешней конкуренции, что само по себе делает бессмысленными не только модернизацию, но и переход к инновационной экономике. Государство стимулирует экономику жестким всевдорыночным инструментарием – госзаказы, целевые программы, закупки, тендеры с заранее известным результатом, административное давление на потребителя с целью стимулирования сбыта отечественной продукции. Подобного рода меры, часть из которых являются ничем иным, как протекционизмом, разрушают интеграционные проекты. Но никто от них не намерен отказываться.

Отрадно, что постепенно в России начинает возрождаться трезвый взгляд на интеграционные проекты, включая ТС. Пошла речь о корректировке унифицированных таможенных пошлин, под пристальным критическим взглядом находится Единый таможенный кодекс. Видимо, стоит вернуться к процедуре принятия решений в рамках Комиссии ТС и еще ряду вопросов, включая защиту внешних границ Таможенного союза. Это все сложные задачи, требующие одного – единства в желании совместными усилиями как-то противостоять надвигающимся угрозам.

Однако, если кто-то активно будет настаивать на неких особых привилегиях, надеяться поживиться за счет соседа, а учитывая создавшуюся в мире непростую посткризисную ситуацию, помародерничать на поле мировой экономики, то руководствам этих стран стоит трезво взвесить свои возможности честно выполнять принятые обязательства в рамках Таможенного Союза и если эти возможности, как окажется, невозможно выполнить в создавшихся экономических условиях, то выйти из ТС, а может быть и из ЕврАзЭс. Такое решение у оставшихся членов этих ведущих на постсоветском пространстве интеграционных проектов, у правящих кругов этих стран - составляющих интеграционное ядро СНГ, вызовет понимание и даже некоторое облегчение.