Взятка как традиционная духовная ценность

Борьба с взяточничеством есть вечная тема русской сатиры, с момента ее возникновения.

Другая извечная тема - борьба с низкопоклонством перед Западом. Эти темы тесно связаны. Гнилой западный дух несет с собой упадок морали: до того, как нахлынули немцы, на Святой Руси коррупции и в помине не было и слова-то такого никто не слыхивал! опора на устои, на ядреное, коренное- исконное гарантирует чистоту общественной жизни.

Попробуем показать на исторических примерах, как укрепление российской государственности и подъем народно-патриотического сознания приводит к очищеиию нравственной атмосферы и, соответственно, выкорчевыванию коррупции.

Возьмем Николая Павловича как безупречного правителя-государственника и неуклонного патриота. Он прижал либералов, подавил поляков, усмирил мадьяр, сокрушил могущество Турции и Персии, устрашил Кавказ, навел трепет на Европу. Могущество Державы Российской (если понимать под этим меру централизации военно-бюрократического аппарата) достигло сияющих вершин.

Это нисколько не мешало развитию казнокрадства. Несмотря все усилия и угрозы, оно стало повальным, так что император тоскливо говорил наследнику: «В целой России только мы с тобой, Саша, не воруем». Ассигновав огромные суммы на строительство дорог, Николай Павлович очень удивлялся и горестно вздыхал: нет ни дороги, ни денег, ни виноватых. Он никак не мог объяснить себе, почему в ту знаменитую формулу его царствования «Самодержавие, Православие, Народность» так органично встроился еще один элемент: Взятка.

Царь-миротворец Александр Александрович – другой превосходный пример неуклонного державника. При нем иностранные государства наперебой ищут дружбы с великой империей. «Европа может подождать, когда Русский Государь удит рыбу». Крамола в основном подавлена. Инородцы пикнуть не смеют. Духовность на высоте. Дело православно-патриотического воспитания масс курируется лично таким авторитетом, как Константин Победоносцев. Короче, идеал национально ориентированного мечтателя (см. фильм «Сибирский цирюльник»).

А что же коррупция? С ней всё отлично: коррупция росла и развивалась по своим внутренним законам, достигая, ну, конечно же, беспрецедентных масштабов. Вместо документальных свидетельств на сей счет, приведем цитату из А.П.Чехова:

«Во всем городе я не знал ни одного честного человека…. Гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвра­щался, чтобы дать 30—40 копеек».

Теперь прыгнем в наши дни. После кошмара девяностых наступило правление В.В. Путина - твердого русского госудаственника. Он выстроил вертикаль власти, удержал страну на грани пропасти, навел порядок в структурах, усмирил Кавказ, поднял Россию с колен и повел, чуть ли в одиночку, рыцарски-беззаветную войну с коррупцией. Патриотические настроения в обществе стали господствующими, если не обязательными. Еще более мощный модернизационн-державный бег корме родного корабля придает Президент Медведев.

А что же все-таки с коррупцией? Она продолжает себе расти и развиваться по своим законам, достигнув, как полагается, беспрецедентного размаха. Если в ужасную либерально-гнилую ельцинскую эпоху Россия пребывала где-то не очень далеко от Португалии, Албании и Болгарии, впереди многих развивающихся стран, то вставшая с колен Держава Российская оказалась рядышком с Сирией, Кенией и Бангладеш. Это согласно оценкам одних независимых экспертов, Другие эксперты помещают ее рядом с Никарагуа и Угандой.

Что же роднит Россию с вышеупомянутыми светочами цивилизации и отличает ее, скажем, от Канады или Дании? Может быть, то обстоятельство, что страны, отмеченные высоким уровнем коррупции, отмечены и особой теплотой, простотой и искренностью отношений, самобытностью религиозно-нравственных начал, противостоящих натиску мертвящей и нивелирующей капиталистической псевдоцивилизации и квазикультуры.

Присмотримся повнимательней к обществу уездного городка, каким его показал Гоголь в «Ревизоре». Это общество – патриархальное,а не гражданское. Очень четко эту разницу обозначает Городничий, предлагая почтмейстеру перехватывать все жалобы и донесения: «Другое дело, если б вы из этого публичное что-нибудь сделали, но ведь это дело семейственное…»

Да, уездное общество – большая семья, в которой любому начальству отводится роль отца (отцом пожилые люди называют мальчишку-Хлестакова), каждый сверчок сидит на своем шестке, все идет согласно заведенному порядку, а в приемной суда «сторожа завели гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами».

Это прочно устроенный, теплый, гармоничный, уютный, на свой лад совершенный мир со своими твердыми, хоть и неписанными, нравственными правилами. Конфликты решаются полюбовно, конкуренция выражена в самых мягких формах, отношения между людьми просты, задушевны, искренни, доверительны.

А что же взятка? Взятка является неотъемлемой частью этого порядка, и граждане недовольны, собственно, не тем, что ее приходится давать, а несоблюдением пропорций, несоответствием между размером взятки и чином. «Делиться надо» - и как же подрядчику, обворовавшему казну, лавочнику, продающему негодный товар, не отблагодарить Городничего, который «не заметил»!

Всем хорошо, всем удобно. Все более или менее довольны, а имеющиеся «отдельные недостатки» возмущают куда меньше, чем страшат возможные перемены.

Если спросить у чиновников, купцов, общественность (в лице Бобчинского и Добчинского), какой строй наилучший, они ответят: ныне существующий, надо только внести совсем небольшие исправления (здесь у каждого, конечно, свои индивидуальные пожелания). Жесткая вертикаль власти идеальна для административной деятельности Городничего, он уверен, что обведет вокруг пальца не только губернатора, но и кого повыше. А не обведет вокруг пальца, так договорится, «поделится».

Семейной теплотой отличаются отношения коррумпированных чиновников в комедия А.И.Островского. Традиции свято берегутся, старшие по-отечески заботливы к младшим, младшие почтительны к старшим. Лепота!

Инфернальное чудовище Варравин из трилогии Сухово-Кобьлина поминает неизбывную русскую общинность, открытость, задушевность и чуть ли исконные нравственности ценности.

Итак, ядреные святорусские черноземы - еще более благодатная среда для казнокрадства, чем отравленная гнилью почва Запада. Устройство современного российского общества, поскольку оно сохранило черты уездного города из гоголевского «Ревизора», воспроизводит коррупцию в силу естественных законов. «Семейственность» вместо «публичности» - мечта взяточника и казнокрада.

«Благодарить надо» не за то, что чиновник сделал что-то запретное исверх положенного, а за простое выполнение своих служебных обязанностей. Ситуация вряд ли возможная в бездушном, сухом, механистическом рыночном обществе, наделяющем власть и ее представителей четко ограниченными полномочиями и проверяющем их выполнение. И вполне естественная в обществе традиционном, где власть и каждый ее носитель выступает по отношению к гражданину как отец, который может дать, а может и не дать просимое, вправе помиловать, но вправе и казнить, никому в семье не давая отчета. Власть не служит гражданину – гражданин зависим от власти и вынужден перед ней заискивать.

Сошлюсь на мнение специалиста: «В России бизнес и государство не разделены не потому что чиновники во все вмешиваются, мешая бизнесу, а потому, что сам бизнес постоянно нуждается в их вмешательстве, не умея без их поддержки и подстраховки и шагу ступить… В России странная, неправильная свобода переходить на красный свет, она позволяет сэкономить время и решить кучу проблем, если светофоры стоят не там, где надо, и работают не так, как следует. (Борис Кагарлицкий).

Излишне уточнять, что светофоры стоят именно там и работают именно так, как нужно чиновнику.

Если всерьез говорить о державности-общинности-соборности и особом пути, тогда не надо болтать о борьбе с коррупцией. Если серьезно говорить о борьбе с коррупцией, не надо болтать об уникальности-соборности-евразийстве и духовном противостоянии либеральному западничеству.

Давайте решать, господа-товарищи, что нам больше нравится. Давайте скажем сами себе:

- Наша уникально-суверенная, исконно-самобытная демократия строится на том, что западные господа называют коррупцией, а мы – простой человеческой благодарностью доброму начальнику, батюшке-барину, отцу отечества. Благодарности за то, что они согласились принять на себя бремя власти. Коррупция, так же как и кумовство, семейственность, протекция, начальственный произвол, - это элемент нашей неповторимой державности и древней политической культуры. Если выбирать между коррупцией и либерализмом, то есть изменой нашим традиционным ценностям, мы выбираем коррупцию.