01.11.2015 03:00

Листая записки старого "совка"(Знакомство с советским Невельском)

На модерации Отложенный

Предыдущая часть - http://maxpark.com/community/1851/content/3773621

История одиннадцатая Тимофей

Город Невельск похож на Волгоград линейностью своей структуры. И у того и у другого имеется пара основных, магистральных улиц, с пересекающими их поперечными улочками и переулками. И тот и другой протянулся вдоль границы воды и суши. Отличие же в том, что вода эта в случае Волгограда - пресная, речная, а у Невельска – соленая, морская. В первом случае запросто просматривался другой берег хоть и с рукавами поймы, во втором же другого берега нет и в помине. Правда, в хорошую погоду, выйдя на кромку берега, можно увидеть на горизонте очертания острова Монерон, который, кстати говоря, использовался местными, на бытовом уровне, для прогнозирования погоды. Остров этот был при мне необитаем и, насколько я помню, уже тогда считался заповедником, хотя когда-то, в весьма отдаленные уже времена, там, как и на Сахалине, жили т.н. айны. Остров Монерон скалист, там гнездятся морские птицы и выводят свое потомство сивучи (морские львы или, как их иногда называют, морские котики).

Остров Монерон.Вид с моря

Сивучи на о.Монерон

Птичий базар на о.Монерон

Основное отличие Невельска от Волгограда, отмеченное тогда мной, заключалось в несопоставимости размеров. Волгоград уже тогда был почти миллионным городом. В Невельске же в те времена, как говорили местные, проживало всего около 25 тысяч человек, половина из которых (практически на 100% - мужская), к тому же практически постоянно пребывала в море. Промышленную основу города составлял морской торговый порт, Невельская база Тралового флота (НБТрФ) и небольшой перерабатывающий рыбоконсервный завод. Была тут и воинская пограничная часть с пограничными сторожевыми кораблями. Куда же без этого в погранзоне? Правда, надо отметить, что мат.часть этой в/ч была уже в те времена (1978-82 годы) старовата. Сторожевые пограничные катера, постройки времен ВОВ, как правило, оказывались не в состоянии догнать японские рыболовецкие шхуны, которые, пользуясь своим преимуществом в скорости хода и качестве радиолокационного и навигационного оборудования, частенько безнаказанно браконьерили, в те времена, в наших водах. Мне впоследствии приходилось, проживая в гостинице, общаться с одним морским офицером-пограничником, в те годы молодым специалистом, обитавшим некоторое непродолжительное время в гостинице в ожидании для себя и своей молодой жены собственного жилья. Он поделился со мной тем, что у военных моряков тогда считалось большой удачей, если удавалось-таки поймать японскую шхуну-браконьера. Хотя, конечно, какое-то количество их все-таки удавалось арестовывать и те, за которые, не выплачивали крупный штраф оставались в собственности государства. Как их потом использовали и использовали ли вообще ничего сказать конкретного, правда, не могу. Кто-то говорил мне тогда, что на Курилах существует бухта, куда собирают арестованные шхуны…

По части культуры: в городе того времени можно отметить наличие относительно вместительного кинотеатра. Был Дом культуры, куда же без этого, я, правда, там ни разу не был. Была городская библиотека, услугами которой я время от времени пользовался. С большой натяжкой к культурно-развлекательным можно отнести местный ресторан «Крильон», который располагался в непосредственной близости от гостиницы и в котором местная состоятельная и непритязательная публика оставляла по вечерам значительную часть заработанного в море. В южной оконечности города на сопке торчала антенна телевизионного ретранслятора. Хочу отметить, что в номерах гостиницы не было телевизоров. Исключение составлял номер-люкс. В нем телевизор был, и мне однажды довелось им воспользоваться. Мы с Леней, по договоренности с администрацией гостиницы смотрели на его большом экране хоккейный матч СССР-США на Олимпиаде в Лейк-Плейсиде в 1980-м году, тот, который наши тогда умудрились проиграть настырной американской команде 3:4, и упустили золотые медали, несмотря на то, что тогда была очень сильная у нас команда. Разжившись, со временем, портативным телевизором я поначалу удивлялся неважному качеству телесигнала. Частенько картинка искажалась, появлялись какие-то помехи, а то и вовсе сигнал пропадал. Все-таки иногда в этих командировках возникали моменты, когда особенно остро начинал ощущать свою оторванность от привычного мира. До своего пребывания в Невельске, избалованный в этой части цивилизованностью европейской части страны, я и не представлял, что такое телевещание вообще в принципе возможно. Особенно сильно это контрастировало с качеством японских телепередач. Последние уверенно принимались по всем 12 имевшимся тогда метровым каналам и даже на ДМ частотах, стоило только судам отойти в Татарский пролив на пару – тройку миль от берега (об этом я уже, правда, узнал несколько позже). Родное же телевидение тут уже с трудом пробивалось сквозь шумы. Рыбаки приспособили свои телевизоры для приема японского ТВ. Частоты видеоканалов совпадали, отличались несущие частоты аудиоканалов. Радисты ставили переключатель и переходили на дополнительный колебательный контур, установленный ими же внутри телевизора, при выходе в море и смотрели японцев со звуком.

По части торговли: был тут двухэтажный универмаг, несколько небольших продовольственных и промтоварных магазинов.

У центрального Невельского магазина 80-х годов прошлого века – универмага, что стоял напротив гостиницы «Невельской». Из–за сугроба выглядываю я того времени. Рядом коллега из Таганрога, с завода «Прибой», занимавшийся обслуживанием более современной станции «Сарган», выпускаемой тогда этим заводом.

Мое внимание сразу привлекло то обстоятельство, что практически все магазины тут входили в сеть потребкооперации. Это резко контрастировало с Волгоградом, где, в те времена, найти кооперативный магазин было весьма затруднительно. Как следствие, цены тут были несколько выше, чем, как говорят местные жители, на материке из-за торговой кооперативной надбавки. Впрочем, для местной публики это проблемы не создавало. На них распространялся районный коэффициент. Он не был одинаков для всех, а отличался избирательностью. Для одних профессий больше, для других меньше. Диапазон колебался от 1,2 до 2 (для тех, кто в море). Местные впоследствии мне рассказали, что однажды, вначале 60-х годов, на остров приезжал Н.С.Хрущев. Это было летом, стояла хорошая погода. Местное чиновничество так расстаралось, что Хрущева встречали арбузами и виноградом. После такого приема Хрущев заявил типа того, что у вас тут курорт, какого рожна платить еще дополнительные деньги и распорядился отменить районный коэффициент, который тогда равнялся на Сахалине двум. В один день на стол к начальству легло 800000 заявлений об увольнении, что и привело к пересмотру высочайшего повеления. Правда, коэффициент в прежнем размере вернули уже не всем…

По части образования: о школах ничего сказать не могу, меня они тогда не интересовали совсем. Наиболее заметным же из местных учебных заведений было, конечно, мореходное училище. Его курсанты попадались на улицах то тут, то там в свободное от занятий время. Их легко было узнать по соответствующей форме. Они были непременными участниками и всех праздничных мероприятий того времени. Вот сохранившееся в моем архиве фото, сделанное во время традиционной тогда демонстрации на 7 ноября 1980-го года.

Ноябрьская демонстрация 1980-го года в Невельске

На этом фото нетрудно угадать курсантов местной мореходки без дополнительных пояснений… Они помогали поддерживать порядок на улице. К таким демонстрациям готовились, как и в других уголках страны. Я мог это спокойно наблюдать прямо из окна своего гостиничного номера:

Подготовка к праздничной демонстрации 7 ноября 1980-го года. На заднем плане рыболовецкий сейнер типа СРТМ на внутреннем рейде проходит пограничную проверку перед уходом на промысел с намерением достичь цели, обозначенной лозунгом на крыше ближайшего к наблюдателю дома. Праздник праздником, а работа есть работа.

Таким, в общих чертах, предстал передо мной Невельск конца 70-х годов. В тот момент я ощущал себя довольно одиноко в абсолютно новом для меня, незнакомом городе, где даже просто потрепаться было не с кем. Это ощущение служило мне стимулом к скорейшему поиску своего земляка и коллеги по работе, пресловутого Тимофея Ивановича, механика по должности, слесаря-сборщика по специальности. В маленьком городе, где все про всех известно отыскать последнее звено нашей маленькой бригады не составило особого труда.

Одним из центров такого рода информации как раз и служила администрация гостиницы, которая прекрасно знала и Леню и Тимофея Ивановича. Даже не помню, как я его обнаружил, это получилось как-то само собой. Не исключено даже, что это он первым меня нашел, а не я - его. Леня его, кажется, предупредил о моем прибытии. Как выяснилось, Тимофей Иванович был лет на 20 старше нас с Леней, потому мы так почтительно и звали его весь период совместной работы и потому я до сих пор его тут так и именую. Надо сказать, вид у него был весьма импозантный. Был он седовлас. Обладал роскошными, с проседью же, усами. Из одежды любил носить темно-коричневую шляпу, одевался в пальто нестандартного, по тем временам, оранжево-желтого цвета. Частенько одевал большие, модной тогда квадратной формы, солнцезащитные очки. У меня самого с тех пор такие дома валяются. Своим внешним видом он напоминал мне такого ухоженного вальяжного, уверенного в себе кота персидской породы. Был такой кот у моего соседа, по прозвищу Бакс. Он абсолютно не боялся собак и даже когда они неслись к нему с явной агрессией, он только лениво поворачивал к ним свою морду и награждал таким презрительным взглядом, что те сразу же стушевывались и всем своим видом начинали вдруг демонстрировать, что они тут случайно мимо пробегали… Характером же в быту, Тимофей Иванович, напоминал кота Матроскина из известного мультфильма. Как и положено этому мудрому персонажу он не жил, подобно нам, солобонам, в гостинице, а давно уже облюбовал одну из местных одиноких жительниц и жил у нее на квартире. Надо сказать, губа у него была не дура. Женщина эта была исключительно хозяйственная. Даром что ли работала она заведующей столовой в морском порту. Готовила она классно, в чем мы с Леней могли убедиться, бывая иногда в гостях у нее с Тимофеем Ивановичем. Каждое такое посещение превращалось в пиршество, о котором мы потом долго вспоминали, мечтательно закатывая глаза и вспоминая пережитое от той трапезы удовольствие. В общем, умела она вкусно готовить, ничего не скажешь.

Итак, сразу после знакомства Тимофей Иванович повел меня в отдел связи НБТрФ. Там, по его словам, сейчас начальствовать был поставлен новый глава, который еще в этой должности явно не освоился и потому изрядно нервничал. Мы пришли с утра, как раз у них шел Рапорт. В кабинете был установлен коротковолновый приемник и можно было слушать, как капитаны сейнеров по очереди докладывали о результатах работы в предыдущий день. Кое-кто из тех, кто не мог похвастать уловом, частенько ссылался на какую-нибудь неисправность. При этом чаще всего кивали на поломку гидролокатора. Говорили коротко: «В дрейфе, ремонт гидролокатора». Начальник отдела связи (Бочаров, помнится, была его фамилия) на каждую такую реплику болезненно морщился и тихо матерился. Еще бы, после Рапорта капитанов, как правило, следовало уже производственное совещание у главного инженера или директора и начальнику отдела связи грозила «выволочка» по поводу плохой работы его службы. И хотя на сейнерах стояла не только наша аппаратура, я быстро проникся значимостью своей работы. Не потому, что она прикрывала задницу начальника отдела связи, а потому, что я уяснил - работа рыбаков сродни работе сухопутных шабашников того времени и что от надежности работы мат.части (нашей аппаратуры в том числе) зависит стабильность уловов сейнера, а значит и заработок всей «шабашки», т.е. экипажа. После знакомства с начальником отдела связи, который перечислил мне названия четырех траулеров, на которых надо было проверить аппаратуру примерно в течении недели, Тимофей Иванович предложил мне пойти с ним в порт. Туда, по его сведениям, только что вернулся с промысла сейнер «Тихирка» и в настоящий момент на нем сейчас собираются встречающие коллеги, все имеющиеся в наличии на берегу радисты и акустики с других сейнеров. Хороший, мол, случай познакомиться сразу со многими из них. Ведь именно с радистами и акустиками сейнеров нам по большей части и приходилось работать. Естественно я не стал отказываться. Траулер «Тихирка» был типа СРТМ и он, надо отметить, не входил в число обслуживаемых нами судов, т.к. на нем, вместо устаревшей отечественной ГАС "Палтус" был установлен шикарный японский гидролокатор кругового обзора фирмы FURUNO. Но это я узнал уже потом, иначе сразу заподозрил бы неладное. На тот момент я еще не знал некоторых особенностей характера моего вновь обретенного земляка. Первые подозрения закрались в мою голову, как только мы пришли на траулер и открыли дверь в каюту радиста и акустика. В небольшом помещении размещалось человек 15 народу. Большинство из них курили. Я хоть и сам был тогда еще курящим, тем не менее, отметил, что дыму в каюте было как в газовой камере. Именно в тот момент мне стало более понятным определение «хоть топор вешай». Однако топор топором, а основное мое внимание привлек натюрморт на столике у иллюминатора, напоминавший столик в купе поезда. На нем стояла распечатанная бутылка водки, стандартный граненый стакан и одна (!) развернутая шоколадная конфетка, рядом с которой лежал складной перочинный нож. Под столом виднелся ящик водки… Народ вел оживленную беседу о чем-то, о своем, о близком. Тимофей представил меня, я со всеми перездоровался без всякой надежды запомнить кого-либо и после того как радушные хозяева объяснили мне, что у них тут английский стол (мне специально объяснили, что это такое: никто никого не принуждает, каждый наливает себе сам, сколько хочет, вот с закуской, правда, проблема, камбуз уже закрыт и опечатан) подумал, что, наверное, зря я принял предложение Тимофея Ивановича, но отступать было уже поздно. Это, судя по всему, была провокация с его стороны на предмет проверки моей стойкости, с одной стороны, терпимости к местным работникам и их повадкам, а также и коммуникабельности, с другой.. Наблюдая как осторожно очередной мореман наливает водку до краев стакана, медленно выпивает, занюхивает рукавом и только после этого отрезает ножом тоненький ломтик от конфетки (поскольку закуски не было каждый стремился отрезать как можно более тонкий ломтик, чтобы не оказаться «гадом», съевшим последний кусочек конфетки), отправляя его затем в рот, я прикидывал свои возможности с учетом емкости ящика с зельем, стоявшего под столом. В конце концов, я был общежитский и, хотя студентами мы так круто не пили, я решил принять вызов. Мне почему-то в тот момент пришла в голову сцена из фильма С.Бондарчука «Судьба человека». В общем, долго ли коротко ли, но сошел я с корабля на берег самостоятельно (это тоже напоминало путь героя С.Бондарчука из «Судьбы человека» от комендатуры до барака). А это было непростым делом, уверяю вас, учитывая количество выпитого, то, что борт корабля соединялся с пирсом трапом в 0,5 метра в ширину и 1,5 метра в длину, под которым плескалась морская вода, а поручней-то предусмотрено на нем и не было, ни с той, ни с другой стороны... Откровенно говоря, я до сих пор горжусь, что не посрамил чести питерского студенчества и выстоял в этом неравном противоборстве. Только потом я узнал, что Тимофей являлся обладателем двух особенностей: во-первых, он за версту чуял, где намечается халявная выпивка и, во-вторых, был в состоянии перепить всех своих собутыльников. Был во всей базе только один гидроакустик, из тех с кем мы впоследствии общались, который мог составить ему конкуренцию в деле потребления спиртных напитков. Я же, хоть и выдержал испытание, выглядел не столь бодро как Тимофей Иванович, который поперся еще на телеграф, чтобы созвониться с Леней, тот ему, видишь ли, назначил время переговоров. Я не смог находиться рядом с ним в тесной кабинке межгорода, мне просто нечем было дышать и пока он вел переговоры с Леней, оставшимся, как я уже говорил в прошлой части, в Корсакове, я тщетно пытался спуститься с лестницы на выходе из переговорного пункта, несмотря на то, что, как сейчас помню, было в той лестнице всего-то три ступени…. До гостиничного номера он меня проводил и я рухнув на кровать тут же «отрубился» наподобие героя С.Бондарчука. Так закончился мой первый рабочий день в Невельске. Он прошел не совсем даром, как может кому-то показаться. Во-первых, я не вызвал отчуждения у местной публики, с которой и впрямь предстояло работать. Во-вторых, я понял, что доходы у местных ребят ни чета нашим, потому и щедры они не в меру, лишь бы не в одиночку пить, и если пить с каждым радистом и акустиком, то не до работы будет, да и сопьешься моментально. Припомнились и слова начальника 75-го участка при приеме на работу на счет того, что у них "пить будешь больше". В третьих, принял к сведению, что механик мой далеко не так прост, каким хочет казаться и с ним надо ухо держать востро… Не так уж и мало для первого дня…

В общем знакомство удалось и мы впоследствии дружно работали на благо рыбаков, нашего предприятия и Отечества мотаясь взад вперед по-одиночке или вместе. Завершу эту часть своего повествования двумя фото, сделанными поочередно в аэропорту Москвы в 1980-м году...