Капитализм – это тупик человеческого развития

(По материалам не состоявшегося доклада на Круглом столе 14 мая 2014 г. «Новая экономическая теория как возможность выхода России из кризиса»).

Юрий Гельцер

Капитализм XXIвека значительно отличается от капитализма, описанного К. Марксом в середине XIXвека. Основное его отличие заключается в значительной ограниченности конкурентной борьбы в результате роста естественных и неестественных монополий, увеличения удельного веса в экономике госкапитализма, концентрации финансового капитала в немногочисленных финансовых, в том числе и международных, корпорациях, а также в результате значительного превышения рентных платежей над остальными доходами в совокупном валовом доходе.

К рентным платежам я сегодня отношу и монопольно высокую прибыль, и то, что Г.А. Явлинский называет «исторической рентой», то есть рентой, которую получают развитые страны за счет «монополии на будущее», на опережающем отрыве в научно-техническом развитии. Это рента и на «раскрученные» бренды, проценты на ссудный капитал, чиновничья рента в виде коррупции, искусственное раздувание пузырей на фондовом рынке и рынке недвижимости. А затем – изъятие средств у значительной части игроков путем организации кризисов, частое использование инсайдерской информации при игре на биржах и изменении курса валют. Это и использование резервных валют как способ получения реальной продукции за напечатанные бумажки, создание искусственных «пробок» на региональных рынках в пользу отдельных привилегированных структур, выборочная доступность к кредитным ресурсам и т.д. и т.п.

Даже из этого перечня видно сколь обширен арсенал отъема у населения и бизнеса денег на фактически неэквивалентной основе. А чаще всего, это можно назвать просто узаконенным грабежом.

Говорить о возврате к «истинному» капитализму, означает прослыть научным романтиком, и не является признаком мудрости. Однако, данная проблема не есть проблема методологическая. Точнее, методология здесь вторична. Это проблема идеологического характера, а значит, носит классово-социальный оттенок.

Однажды политэкономическая наука уже дала на эту проблему ответ, назвав весь этот процесс общим кризисом капитализма. Философия Запада не только признала этот постулат верным, но и взглянула даже шире на происходящее, назвав этот процесс цивилизационным кризисом. И я думаю, что это понимание более верное, поскольку сама проблема и ее решение лежат за пределами экономики, но и в экономической сфере тоже.

Чтобы понять суть цивилизационного кризиса, необходимо обратиться к человеческой сущности. Учёным миром исписано немало страниц на тему: чем отличается человек от животных. И большинство сходятся на том, что такой отличительной чертой является разум. Это большая философская проблема, но мы здесь не будем тратить время на дискуссии. Поэтому выскажусь кратко – это лишь часть правды. Биологически человек является совершенно иной системой, не имеющей аналогов в животном мире: речь, прямохождение, использование рук для труда и творчества, отсутствие волосяного покрова, наличие эмоций, повышенная агрессивность – вся эта совокупность факторов, где-то менее значительных, где-то более, делает его не просто иным, но и властвующим над другими биологическими созданиями. И разум здесь, безусловно, играет не последнюю роль.

Но ни это делает его человеком! Качеством, отличающим его от животного мира, является его способность понимания Добра и Зла. Или то, что современный человек называет нормами морали и нравственности.

Действительно, волк поедающий зайца, не оценивает этот поступок с позиции Добра и Зла. Он просто удовлетворяет свою потребность. И заяц – его жертва, воспринимает свою смерть как естественную борьбу за выживание в этом мире. И только человек любое событие вокруг себя способен окрасить и обосновать в категориях соответствующих Добру и Злу.

В соответствии с библейским писанием, такое понимание мира было доступно и допустимо только Богам. За посягательство на право такого понимания Мира человек заплатил изгнанием из Рая, лишением бессмертия, обязанностью добывать пищу в поте лица своего. Женщинам, за особую инициативу, предписывалось ещё и рожать в муках.

Читатель может верить в Бога или не верить, но именно через эти наказания человеку открывалась дорога к познанию Добра и Зла. Боль – кровь – страдания – терпение – трудолюбие – вера – надежда - любовь - вот столбовая дорога познания того, к чему человек стремился и должен стремиться. К слову заметим, опережение технологической оснащённости человечества над его нравственным уровнем развития опасно для его существования как вида.

В понимании Добра и Зла человек прошёл большой исторический путь. Поступки, прежде чем окраситься в цвета Добра и Зла должны быть пропущены через критерий Справедливости.

Так вот, капитализм по своей сути НЕСПРАВЕДЛИВ, и нет никаких предпосылок к движению в противоположную сторону. Более того, концентрация власти и богатства достигает таких размеров, когда эта несправедливость становится вопиющей, а действия «избранных» опасными для всего человечества. Развитие замедляется, а порой и останавливается вовсе. Один кризис сменяет другой. Войны, голод, эпидемии не искореняются, а становятся привычным антуражем существования человечества.

Вот так, в сжатом виде, мы видим суть цивилизационного кризиса капитализма.

В этой связи мы должны совершенно иначе взглянуть на Великую Октябрьскую революцию как решительную попытку, во многом неудачную, но поучительную, вырваться из этого порочного круга, и вновь переосмыслить весь опыт социалистического строительства, а также марксистско-ленинское учение.

Вопрос этот большой и сложный, и никаких рамок статьи не хватило бы, чтобы изложить его во всей своей полноте. Поэтому я коротко остановлюсь на некоторых ключевых моментах.

В своей книге «Основы предсказуемой экономики. Экономика в свете общей теории систем», я отмечаю недостаток марксистского видения основного противоречия капитализма. Оно, это видение, базируется на том, что общественной форме производства противостоит частная форма присвоения. Отсюда и категорический вывод: все беды – в частной собственности. Победить капитализм, значит ликвидировать частную собственность.

Возникает вопрос, а чем можно заменить частное присвоение? Общественным? Но общественного присвоения (может быть, за весьма редким и узким исключением) не бывает. Это ложная абстракция, не имеющая конкретного наполнения. Присвоение всегда носит частный характер. Общественную форму может иметь только перераспределение.

Поэтому я вывожу основное противоречие как перманентную несправедливость распределительных отношений относительно общественного характера производства и существующих общественных потребностей.

Частная форма собственности или государственная – это не проблема смены формаций, это всего лишь проблема организации производства. Выбор формы должен определяться двумя критериями: 1. Какая из форм позволяет обеспечить наиболее динамичное развитие и безопасность общества; 2. Как влияет форма собственности на справедливость распределительных отношений.

Однако, проблема справедливого распределения, это не столько вопрос экономики, сколько вопрос власти. Это вопрос, в какой мере народные массы в состоянии контролировать и управлять распределительными отношениями.

Демократия, а тем более любые формы авторитаризма, никогда не ставила перед собой таких задач. И принципиально они решить эту задачу не в состоянии.

Демократия, даже если она не суверенная, как в нашей стране, то есть, принадлежащая по праву наследования или по прямой передаче полномочий от одного другому, определенным суверенам, а реальная демократия – она основывается на делегировании основной частью народа своих прав неким посредникам, которые якобы должны отстаивать во власти их права. Вся история ХХ и ХХI веков показала утопичность этих взглядов. Посредник не только не может охватить всех проблем избравшего его населения, но и интересы его не совпадают с этой целью. За 4 – 5 лет нахождения у власти он больше всего озабочен своим будущим после этого срока.

Попытка мотивировать необходимость депутатского корпуса тем, что якобы эти люди готовят законы, также не выдерживает критики. В 99 случаях из 100 эти законы готовят узкие специалисты, не являющиеся депутатами. Все, что могут депутаты, так это путем узаконенной коррупции, именуемой лоббизмом, или просто не прикрываясь никаким законом, исковеркать подготовленный закон в пользу какой-либо узкой заинтересованной социальной группы.

То есть, в полном масштабе стоит вопрос о народовластии на всех уровнях решения политических и экономических проблем. Думаю, что неправильно было бы говорить о народовластии как о какой-то схеме или системе управления, которую можно было достаточно точно описать. Полагаю, что это будет достаточно длительный процесс по завоеванию и обучению властным действиям народных масс. Однако, очевидно, с чего следует начать, и что можно было бы сделать сегодня - завтра.

Во-первых, это возврат к референдумам и постепенное превращение этой формы в способ принятия законов.

Во-вторых, это возврат к Советам народных депутатов, что предполагает увеличение депутатского корпуса на региональном и муниципальном уровнях, а самое главное – подчинение исполнительной власти представительной.

В-третьих, ликвидация института президентства в том виде, как он существует сегодня, исходя из того, что в России такой институт есть попытка реставрации монархии в новом виде.

В-четвертых, формирование Совета старейшин из людей, имеющих реальные заслуги перед страной и пользующихся авторитетом за ее рубежами. Предоставить этому органу особые полномочия по доступу к средствам массовой информации, законодательной инициативе, при формировании бюджета страны, право наложения вето на законодательные акты. Однажды избранный или назначенный орган сам в дальнейшем должен производить кооптацию членов в свои ряды.

Возможно, было бы целесообразно ввести почетное звание для людей, которые потенциально могут войти в Совет старейшин, такое, как например, «Достояние республики». Предоставить возможность таким людям иметь финансирование из бюджета под программы, составленные ими, и которыми они осуществляют руководство. Спектр профессий этих людей может быть самым разнообразным – от ученых до спортсменов , военных и политиков.

В-пятых,сегодня инициатива людей подавлена настолько, что безынициативность россиянина стала превращаться в элемент культуры, в элемент обычая, традиции «моя хата с краю!», «не высовывайся!», «тебе что, больше всех надо?», «плетью обуха не перешибешь», «там без нас все решат!». Вот небольшой лексикон сегодняшних убеждений. В этой связи необходимо еще раз подвергнуть экспертизе закон о ТСЖ, о саморазвивающихся организациях (СРО). Сегодня эти законы «заточены» под чиновников и, прежде всего, для облегчения сбора денег, в том числе и дополнительных поборов.

В-шестых,исполнительная власть назначается Советами на выполнение определенных программ, и, в зависимости от их выполнения, этот срок продлевается или сокращается.

В-седьмых, выборы депутатов должны проводиться только по одномандатным округам. Необходимо лишить чиновников права отсеивать кандидатов и желающих избираться до выборов, но ужесточить требования по корректности ведения предвыборных кампаний. А самое главное, удешевить выборный процесс, а может быть, вообще убрать из него финансовый фактор, установив лимиты представительства в парламенте каждой социальной группы.

Считаю, что не имеет смысла дальше продолжать озвучивать конкретные предложения в этом направлении. Здесь важно понять тенденцию.

Прежде, чем переходить к экономическим проблемам распределительных отношений, необходимо подумать также о нравственно-культурном состоянии населения до того, как ставить государство под народный контроль. Будем откровенны и честны перед собой: зависть, непонимание роли ученых, предпринимателей, политиков, изобретателей и высококлассных специалистов в общественном развитии однажды уже привело к уравнительной системе. Не имеет смысла наступать на те же грабли второй раз. Статус этих людей требует не только материального поощрения, но и поддержания определенного уровня жизни и даже защиты от определенной части населения.

Прежде всего, необходимо остановить утечку мозгов на Запад, особенно – молодежи. Остановить не запретами, а ростом их возможностей в собственной стране, как материальных, так и творческих.

Необходимо законодательно пресечь любые попытки рейдерства, особенно – с использованием государственных структур. На этот вопрос можно смотреть и шире, как на вопрос о защите права собственности.

Учитель должен стать самым высокооплачиваемым специалистом, а высшее образование должно быть дорогим для всех, но с государственным покрытием для особо одаренных, с возможностью беспроцентного кредитования при поступлении в ВУЗ, с возможностью погашения этого кредита предприятиями при заключении договора о найме с работником, окончившим высшее учебное заведение.

Ключи от справедливости в распределительных отношениях лежат за пределами экономики, но решение этой задачи без экономики невозможно.

В рамках распределительных отношений социальная справедливость понимается нами как перманентное сокращение возможностей получения части общественно-производственного продукта без достаточных на то оснований с позиции эквивалентного обмена. При этом предполагается, что каждый обменивает нечто свое, принадлежащее ему по праву собственности. Торговля чиновником правами и ресурсами, принадлежащими государству, например, изначально является неэквивалентным обменом.

В то же время, перераспределение части общественного продукта государством в пользу слабо защищенных слоев населения (инвалидов, пенсионеров и т.д.) следует считать обоснованным рамками юридического закона и с позиций нравственности. Неэквивалентный обмен в любой его форме и есть эксплуатация одних людей другими. Узаконенный и постоянно воспроизводящийся неэквивалентный обмен между определенными слоями населения есть эксплуатация классовая. Социальная справедливость в идеале, как линия горизонта, вероятно, не достижима никогда. Помимо экономических характеристик, в ней заложено много субъективного, психологического. Всегда будут люди, считающие, что их труд недооценен. Но это не может являться поводом к тому, чтобы не стремиться сократить расстояние между нами и этой линией горизонта. Понимание проблемы позволяет взяться за ее решение. Уже сегодня можно было бы сделать в этом направлении следующее: стимулирование конкуренции, национализация ресурсных монополий, реальная борьба с коррупцией, пресечение на корню рейдерских захватов, введение золотого паритета рубля, снижение, а затем и ликвидация применения процентных ставок при кредитовании, введение определенных дополнительных налогов, например, на прибыль от монопольных преимуществ.

Что касается темпов, динамики развития общества, то эта проблема имеет множество составляющих. Коротко хотелось бы перечислить основные из них. Прежде всего, следует изменить понимание того, что мы должны считать развитием. Очевидно, что это не темпы роста ВВП, и я об этом пишу в своей книге. Понятие «развития», и я об этом тоже писал, должно быть неотрывно от понятия «безопасности». Цели развития не могут выходить за рамки ценностного коридора. В экономическом плане целью развития должно быть совершенствование распределительных отношений в сторону установления бόльшей социальной справедливости (сокращение форм, методов и степени эксплуатации) на более высоком уровне потребления.

Если все эти требования будут дополнены системной организацией экономики, включающей в себя планирование, прогнозирование, учет и использование ароморфозов эволюционного развития, нового понимания диалектики и философских принципов, то темпы развития будут такими, как мы сами для себя установим, исходя из ресурсных возможностей,и в тех направлениях, которые мы сами выберем. Как будет называться это общество – капитализм, социализм, общество, стремящееся к социальной справедливости, или как-то по-другому, мы не знаем. Но то, что это будет иное общество в сравнении с тем, в которым мы с вами сегодня живем, не вызывает никакого сомнения.

Вот это главный итог и направление дальнейших исследований.

Но мне хотелось бы остановиться еще на двух важных проблемах – одной экономической, а другой – системно-методологической.

Первая касается денежной теории. Сегодня я готов изложить ее в полном объеме.

В своей книге я доказываю, что функции денег и их сущность вещи хоть и взаимосвязанные, но принципиально отличные. Однако, сущность денег имеет свойство изменяться исторически, кардинально изменяя при этом всю экономику. В дополнение к тому определению сущности денег, которое у меня дано в книге (специфический товар, служащий удобным эквивалентом в обменных операциях со всеми другими товарами) сегодня следует дать еще два определения – современное и то, чемдолжны стать деньги в будущем.

Первая формулировка такова: Деньги из элемента системы превращаются в ее цель. При этом, они утрачивают свою товарную форму, постоянно изменяясь как мера стоимостей, заставляя их владельцев искать формы их надежного вложения, превращая в специфическую форму денег то недвижимость, то предметы искусства, то акции крупных компаний, то в другие более или менее ликвидные средства, ассоциирующиеся с богатством.

Денежные знаки, в различной форме концентрируясь в значительных масштабах в руках транснациональных и национальных финансовых корпораций, а также с помощью подконтрольной этим корпорациям, но бесконтрольной со стороны общества их эмиссии, превращаются в средство массового ограбления и обмана.

Разрабатываемая мною теория денег предполагает две существенные вещи: 1. возврат к золотому паритету, и 2. признание того, что ссудный процент явление не экономическое, а ценностное. И в рамках общественных ценностей ему места нет. Сущность же денег в системной экономике, экономике социальной справедливости должна рассматриваться как один из инструментариев двойственного назначения – как инструмент достижения целевых задач, поставленных перед экономикой, и как средство, позволяющее достичь максимального уровня социальной справедливости на данном историческом этапе. Не исключено, что на этом направлении деятельности у денег появится новые, доселе неведомые нам функции, или значительно видоизменятся уже нам известные. Я убеждён, что ограниченность денег как ресурса, определяется не ограниченностью наличия самих денег (их можно напечатать столько сколько необходимо), а а целями стоящими перед экономикой и наличием материальных ресурсов для их достижения.

Вторая проблема, как я уже отмечал, касается общей теории систем. Чем больше приходится вникать в эту теорию, тем больше приходит понимание того, что ключевым вопросом в ней является проблема целепостижения. Да, да, именно целепостижения, а не целеполагания, как принято считать в других научных дисциплинах.

Если целеполагание есть чисто субъективный процесс постановки и выбора целей, а также путей их достижения, то целепостижение есть осознание того, что в действительности это процесс объективно-субъективного характера. Целеполагание здесь предстает как конкретно-исторический процесс отражения предназначенности объекта в целостном материальном мире. Человек не есть случайный зигзаг природных явлений. Его роль предопределена системой более высокого уровня. Именно так устроен весь мир. И нет никаких оснований предполагать, что для человечества существует исключение. Понять это предназначение и строить свою общественную жизнь в соответствии с ним – вот основная задача современности.

Сегодня этот постулат оспаривается даже близкими мне по идеям учеными. В этом научном посыле видится покушение на идею саморазвития. Однако, это абсолютно не так. При таком подходе процесс саморазвития не только не отрицается, но он даже становится насыщеннее и богаче. В соответствии с законами избыточного разнообразия, а также борьбы и единства противоположностей, становится понятней, каким образом природа нас заставляет осуществлять поиск своего предназначения. Мною, вслед за американским ученым Гайдесом, предлагается сделать этот поиск научно осознанным, а значит более коротким, и в более значительной степени обеспечивающим общественное развитие.

Должен, к сожалению, констатировать, что общая теория систем (ОТС) ученым миром экономистов воспринимается пока как экзотика, как желание автора пооригинальничать. Отторжение вызывает, само собой, идея предназначенности системы.

Много вопросов возникает об элементной структуре. А именно, почему мною выбрано такое структурирование, а не другое. Должен сказать, что выбор тут сделан не мной, а теми, кто создавал ОТС как науку. По Тодду и Шуфорду любое деление системы создает ее структуры. Однако, деление это имеет свои пределы. Эти пределы существуют объективно, но и определенные ограничения накладываются исследователем. То, что определяется им как минимальное, неделимое целое и является элементом. Какую бы структуру вы в дальнейшем не выбрали, вы должны будете доказать непротиворечивость ее элементному строению.

Некоторые учёные, в частности чл.-корр. РАН,проф. Г.Б. Клейнер считает, что якобы новые разработки ОТС позволяют строить безэлементные структуры. Думаю, что это идеи сродни тому, как в материальном мире можно создать объекты без атомов, электронов, протонов и т.п.

Системная наука требует еще и системного мышления. В ней нет простых ответов на односложные вопросы. Это - проблема не только для слушающих, но и для докладывающего нечто в рамках этой теории.

Пытаясь давать односложные ответы, понятные для обычной логики, постоянно попадаешь в ситуацию противоречия самому себе. Хотя, на самом деле, никакого противоречия с позиции самой теории не происходит. Оказалось, что трудно донести качественное различие между целеполаганиями Адама Смита, Карла Маркса, советской экономической системы и целепостижением экономики, в основе которой лежит общая теория систем.

Присутствовало постоянное желание выдать господствующие экономической теории за вполне достаточные для объяснения всех экономических проблем и не нуждающиеся в ни новых методологиях, ни в радикальном своем пересмотре.