Чудовище стозево и лаяй, или триумф фольк-хистори

Может быть, самый опасный из всех вызовов. Двадцатый век - эра расцвета так называемого жанра "нон-фикш", или документалистики. Историческая публицистика в последние годы пользовалась намного большей популярностью, чем труды профессиональных ученых-историков. Вспомним книги Игоря Бунича, Виктора Суворова, Эдуарда Радзинского или Александра Бушкова. Главное оружие их создателей - профессионализм, только не научный, а литературный. Популярность их произведений вызывает среди историков чувство недоумения, смешанного с презрением. Появился даже специальный термин для обозначения сочинений подобного рода - "Фольк-хистори" (история для народа).

К числу основных направлений фольк-хистори обычно относят:

Беллетризированные биографии и версии исторических событий.

"Новую хронологию" академика А.Т.Фоменко и его школы.

Националистические, или "самостийные" варианты истории.

Конспирологическую историю (история тайн и заговоров), криптоисторию. "Люди обожают все таинственное" - произносит один из персонажей популярного американского писателя Дэна Брауна. Обожают они и самого автора "Кода да Винчи", сделавшего основой сюжета романа "конспирологическую" версию жизни Иисуса Христа.

Расцвет фольк-хистори оказался сюрпризом для историков; большинство из них поначалу не знали, как реагировать на это явление и даже делали вид, что его просто не существует. Впрочем, постепенно ученые почувствовали необходимость более активных действий. Всякая реформация неизбежно рождает контрреформацию, - и кому, как не историкам, знать это?

Наибольшее негодование историков, как и следовало предполагать, вызвала "новая хронология" Фоменко. Если остальные жанры фольк-хистори можно было интерпретировать просто как другие сегменты системы исторических знаний, - например, популяризацию, пусть и не слишком умелую, достижений фундаментальной исторической науки, то с теориями Фоменко ситуация обстояла совершенно иначе. Школа Фоменко поставила под сомнение святая святых традиционной исторической науки - хронологию событий мировой истории. Историкам не оставалось ничего иного, как попытаться нанести свой контрудар. Впрочем, как это часто бывает в ситуации неравенства сил, в выигрыше снова оказался противник.

Разбор положений "новой хронологии" - отдельная тема, на которую и так написано более чем достаточно. Многие ее гипотезы - это не история, а скорее пародия на нее в исполнении даже не Александра Галкина, а юмориста Евгения Петросяна, снискавшего сомнительную славу "первого пошляка" российской эстрады, своего рода "золотая калоша". Наверное, историки-профессионалы правы, и главный корень всех проблем "новых хронологов" - даже не плохое знание, а полное непонимание событий истории.

Древний мир и античность - фантом, или в терминах постмодернизма "симулякр" (подобие подобия) средневековья. Почему? Просто потому, что эти эпохи слишком напоминают средневековый мир, а излишняя похожесть нелогична. Один из основных теоретических постулатов хронологов - принцип "неумножения сущностей", заимствованный из анналов средневековой философии. Те исторические сущности, которые представляются им лишними, ненужными и неправильными, фоменковцы объявляют мнимыми или фантомными. В число таких "лишних" сущностей вошла едва ли не большая часть традиционной истории человечества.

Увы - историю, как и Россию, не всегда можно понять умом, - даже умом академика математических наук. Коренная ошибка сторонников новой хронологии (многие из которых, кстати, являются представителями точных наук) состоит в полном несоответствии применяемых ими методов изучаемому объекту. История Чингисхана - это выдумка, потому что такого не могло быть.

Может быть, сторонники Фоменко просто не знакомы со знаменитым "принципом Питера", который в числе прочего гласит: "Происходит не просто нечто более странное, чем мы предполагали; странность происходящего превышает и то, чего мы не смели предположить".

Впрочем, пространные и неудобоваримые комментарии к трудам Фоменко ("Антифоменко") не имели успеха среди читателей, и скорее создали дополнительную рекламу его школе. Сенсация, как и фокус, интересна всем, - разоблачение фокуса, которого требовал герой Булгакова, не вызывает ничего, кроме скуки (если при этом не сопровождается отрыванием головы).

Главным борцом с химерой фольк-хистори в нашей стране выступает историк Д. М. Володихин. Назвав в характерном для него патетическом стиле фольк -хистори "Чудовищем стозево и лаяй", он заявил, что люди, не принадлежащие к научному сообществу, не имеют право участвовать в профессиональных диспутах, - по крайней мере, до тех пор пока не сумеют "овладеть методическим и техническим арсеналом, которым располагают его оппоненты", - суждение, которое едва ли возымеет действие на активность представителей фольк-хистори.

Фольк-хистори, по мнению Володихина, опасна не только своим дилетантизмом, но и своими амбициями - в первую очередь тем, что пытается занять в глазах общества то место, которое раньше занимало сообщество ученых-историков и тем самым способствует его изоляции и превращения в "секту профессионалов". Что влечет для них нешуточные проблемы, вплоть до угрозы снижения финансирования. Что же, финансирование - это серьезно; уже упомянутый философ-киник наверняка в этом месте перестал бы ходить вокруг Зенона, а остановившись, ехидно усмехнулся и покачал головой.

С грустью приходится признать - доля вины за успех "истории для народа" лежит на самих историках. И дело не в том, что, как считают некоторые, историки не сумели вовремя дать отпор "популяризаторам" и "конъюнктурщикам". История - одна из немногих наук, которая интересует людей сама по себе, а не в виде материальных продуктов, создаваемых на основе внедрения в жизнь ее достижений. Увы, историки не слишком успешно используют открывающиеся перед ними возможности. Разрыв между историей, точнее историками и жизнью грозит оказаться пропастью.

Большинство работ историков имеет слишком специализированный характер, перегружены цитатами, комментариями и ссылками, и в таком виде попросту неинтересны для широкой читательской аудитории. Впрочем, дело не просто в форме научных работ, ссылках и комментариях, а скорее в их содержании - историки не занимаются (или недостаточно занимаются) тем, что интересно обществу.

Может быть, они не считают для себя солидным идти навстречу вкусам широких масс. Те ниши, которые они оставили пустыми, теперь заполняет фольк-хистори. Спрос рождает предложение, - иначе и не может быть в условиях свободы слова и рыночной экономики. Люди читают биографии Радзинского, как когда-то запоем читали книги Пикуля, потому что они написаны более увлекательно, чем труды историков, изучают "новую хронологию" Фоменко, потому что разуверились в традиционной хронологии и искренне верят в то, применение математических методов способно произвести переворот в любой отрасли знаний, и читают книги про тайны истории того же Балабухи ... просто потому, что любят тайны.

Что мешает историкам бросить вызов "стозевому чудовищу" и сразить его, как Святой Георгий поразил змия? Сразить не критикой и требованиями запрета, а чем-то более существенным - например, гипотезами и книгами, которыми будут зачитываться десятки и сотни тысяч людей по всему миру?