Власть и олигархи дружат через офшоры

Тема офшоров (они же – налоговые убежища, они же – черные финансовые дыры), которая долгие годы публично почти не обсуждалась, начинает выходить из тени. Ужесточить борьбу с налоговыми схемами призвал в бюджетном послании Дмитрий Медведев. А на днях заместитель генпрокурора Александр Звягинцев признал, что «есть у нас проблемы с офшорными зонами, через которые выводится за рубеж и укрывается капитал», что «люди, отхватившие жирный кусок, не дожидаются визита компетентных органов, а переводят преступно нажитые капиталы за границу и ложатся на зарубежное дно».

«Проведение торговых операций с использованием своей российской компании и офшорной компании, зарегистрированной в юрисдикции, где компания полностью освобождена от налогов (Гибралтар, Доминика, Сейшельские острова), используется для налогового планирования, а также для множества других целей. …Не разглашается информация об учредителях, директорах компании и ее деятельности», – уговаривает нас крупная консультационная фирма. И судя по массе интернет-спама с предложениями немедленно и очень выгодно открыть офшорную фирму, услуга пользуется спросом.

Несмотря на то что работать через «налоговые оазисы» не только удобно, но и законно, на лондонском саммите лидеры «двадцатки», включая Дмитрия Медведева, заявили о готовности ввести санкции против офшоров. Были озвучены и интересные цифры. Так, всемирная Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) оценивает ущерб мировой финансовой системе от «налоговых гаваней» в 11,5 триллиона (!) долларов. Американские детективы выяснили, что только на Британских Виргинских островах (одной из шести десятков имеющихся в мире офшорных зон) зарегистрировано около 700 тысяч предприятий – и с началом кризиса их число ежемесячно увеличивается на несколько десятков тысяч.

Тем не менее даже ведущие государства мира подходят к лечению офшорной болезни весьма осторожно. Так, в США отслеживают лишь те офшоры, через которые может идти финансирование терроризма. Евросоюз тоже ограничивается полумерами.

– Мировая общественность борется за прозрачную экономику, – считает аналитик РБК Наталья Бендина. – Но в большинстве стран только делают вид, что борются с офшорами.

Откуда такая осторожность?

Считается, что от трети до половины мирового капитала прячется в офшорах. А какая часть российской экономики «сидит в офшорах», не знает никто. Хотя о многом может сказать список тех, кто и не скрывает, что является офшорником. Вы только представьте масштабы! Итак…

Итак. «Альфа Групп» Михаила Фридмана и Петра Авена (а это Альфа-банк, «Альфа-Страхование», ТНК-ВР, «Мегафон», «ВымпелКом», торговая сеть «Пятерочка») зарегистрирована на компании из Гибралтара, Люксембурга, Британских Виргинских островов и Нидерландов. «Базовый элемент» Олега Дерипаски (РУСАЛ, «Группа ГАЗ», Ингосстрах) записан на фирму с острова Джерси, которая, в свою очередь, принадлежит фирме с Британских Виргинских островов. «Евраз» Романа Абрамовича (Западно-Сибирский, Нижнетагильский, Новокузнецкий металлургические комбинаты, угольные шахты, ТЭЦ) записан на кипрскую фирму. Самый богатый в России человек Владимир Лисин владеет своим холдингом НЛМК через офшорный «Флетчер холдинг Лтд», а главная компания Виктора Вексельберга «Ренова» зарегистрирована на Багамских островах. «Металлоинвест» Алишера Усманова, «Уралкалий» Дмитрия Рыболовлева и «Мечел» Игоря Зюзина числятся за кипрскими фирмами, «Миракс Групп» Сергея Полонского – за нидерладскими и виргинскими. Офшорные фирмы являются совладельцами «Северстали», «Совкомфлота», «Норильского никеля», Аэрофлота, большинства нефтяных, авиационных и прочих компаний. Если поглядеть реестры акционеров российских фирм с оборотом от 50 миллионов долларов в год – почти в каждой будут акционеры-офшоры. По самым осторожным оценкам, 90 процентов крупных российских компаний целиком или частично принадлежат офшорам.

Знают ли об этом в правительстве, в Госдуме? Разумеется. Трудно не знать о том, что ведущие отрасли экономики страны управляются из-за рубежа – и туда же, за рубеж, уходит их прибыль. И как власти оценивают ситуацию? В декабре минувшего года, отвечая на этот вопрос в Госдуме, министр финансов Алексей Кудрин сказал:

– Наш бюджет теряет от оптимизации (уклонения от уплаты налогов. – Ред.) через офшоры, но она не является незаконной.

Как они уходят от налогов?

Так уж повелось: банальную неуплату налогов и искажение бухгалтерии называют жестким словом «уклонение», и тем, кого в этом уличили, грозит уголовная ответственность. А вот неуплату налогов с помощью офшорных схем деликатно именуют оптимизацией. И вместо уголовной ответственности в этом случае говорят о необходимости «дальнейшего совершенствования законодательства», «улучшения инвестиционного климата», «гарантий защиты капитала».

Давайте сравним: как и на какие суммы может схимичить с налогами российский бизнесмен – и как офшорый.

У российского всего две лазейки: занизить прибыль, фиктивно накрутив затраты на себестоимость, и платить своим работникам серую зарплату.

С прибылью химичат почти все. Но осторожно и в разумных пределах, максимум, насколько можно ее скостить, – процентов на тридцать. В ином случае последует налоговая проверка, по итогам которой доначислят такую сумму (налоговой инспекции нужно выполнять план по сборам), что пожалеешь о том, что вообще решил заниматься бизнесом.

Зарплату платят по-серому в основном мелкие фирмы. Налоговики и власти и с этим научились бороться – фирмам с подозрительно низкими зарплатами предлагают выбрать одно из двух: или добровольно повысить оклады сотрудникам, или попасть в черный список у проверяющих.

Остальные же схемы минимизации налогов (например, оформлять всю прибыль компании на артель инвалидов, имеющую 50-процентную льготу) после ареста Ходорковского потеряли свою популярность.
Того, кто зарегистрировал свой бизнес в офшоре, эти проблемы не волнуют. С помощью офшора можно уйти от налога на прибыль совершенно законно.

Самый простой и распространенный способ – продавать продукцию предприятия своей офшорной фирме по заниженной цене, на грани «себе в убыток», и перепродавать ее покупателям по нормальной цене, то есть в полтора-два, а то и в пять раз дороже. В итоге вся прибыль достается не российскому предприятию, а зарубежному офшору. Операция изящно именуется трансфертным ценообразованием. Пример: офшорная фирма покупает какие-нибудь таблетки от кашля у своего химфармзавода оптом по 50 копеек за упаковку, продает их российским оптовикам по 4 рубля, и в аптеках эти таблетки появляются по цене уже в 6 рублей.
Многие помнят, как пару лет назад Владимир Путин устроил публичную выволочку главе «Мечела» Игорю Зюзину, пообещав «послать к нему доктора». Главу правительства возмутило, что «Мечел» поставлял коксующийся уголь российским потребителям по цене в полтора раза выше, чем «зарубежным» фирмам. Зюзин тогда сделал выводы и снизил цену, но сама схема, по которой он работал, как была, так и остается законной.

Благодаря этой схеме производимые в России алюминией, медь, сталь, цемент, минеральные удобрения, коксующийся уголь, те же лекарства и сотни других товаров продаются внутри страны по мировым ценам. С экономической точки зрения это полная нелепость. Ведь если в России средняя зарплата в пять-восемь раз ниже, чем на аналогичных предприятиях Запада, то и уровень затрат, а значит, и цены должны быть ниже. Или же предприятия-производители должны купаться в деньгах, получая сверхприбыли, щедро делясь ими с бюджетом и закупая современное оборудование.

Однако благодаря офшорам все происходит с точностью до наоборот. Все перечисленные выше гигантские холдинги работают с минимальной рентабельностью. У Олега Дерипаски так вообще с убытками – как в Пикалево. А проект модернизации, несмотря на ежемесячные совещания, которые собирают президент и премьер-министр, стоит на месте.

Зато растет список долларовых миллиардеров.

При этом минимизировать прибыль с помощью офшоров могут не только производственные фирмы. Так, например, крупнейшая судоходная компания России сдает свои суда в аренду офшорным фирмам по минимальным ставкам. А уж те пересдают их по рыночным ценам.

– Офшоры приводят к серьезным структурным деформациям в экономике. Один из самых ярких примеров – ситуация с морскими судами и перевозками, – отмечает доктор экономических наук Борис Хейфец, главный научный сотрудник Института экономики РАН. – Если в 1992 году под российским флагом бороздили моря и океаны 1080 судов, то к 1 января 2003 года их оставалось всего 209.

Свести прибыль к нулю можно и с помощью лизинговых схем. Брать, например, самолеты в лизинг у своей офшорной фирмы и всю прибыль отдавать в виде лизинговых платежей, благо их размер никто не ограничивает.

Еще одна лазейка – кредиты. Вспомним, как в ходе кризиса наше государство было вынуждено направить большие средства на помощь крупным корпорациям, чтобы они не останавливали предприятия и не выбрасывали людей на улицу. Все эти небедные люди спокойно могли бы решить проблемы за счет собственных капиталов, лежащих в офшорах, но…

– Шахта «Распадская» имеет задолженность около 300 миллионов долларов США перед ирландской компанией Raspadskaya Securities Ltd, – приводит пример Никита Кричевский, профессор, научный руководитель Института национальной стратегии. – Понятно, что эти деньги владельцы предприятия дали в долг сами себе. Но ничто не мешает им прийти в правительство и просить деньги на погашение «иностранных долгов». Для пущего эффекта сотрудников на улицу выведут, дороги перекроют.

А еще можно искусственно завышать себестоимость, поручая часть работ офшорным фирмам. Можно минимизировать налоговые выплаты с дивидендов. Очень удобно через офшор оформлять дорогие приобретения – в этом случае никто не спросит, откуда у служащего с зарплатой в несколько десятков тысяч рублей или у бизнесмена средней руки эксклюзивные машины, элитные квартиры и недвижимость по всему миру.

Но перечисление удобств офшоров заняло бы слишком много места, к тому же интернет просто забит рекламой, описывающей достоинства «налоговых оазисов».

Как с ними борются?

– Мы совершенно не представляем, что происходит с нашими предприятиями, которыми владеют офшорные компании, – говорит Никита Кричевский. – Кто их реальные собственники, какие кредиты «висят» на заводах и фабриках, не проиграны ли они в карты, в конце концов, – все это тайна за семью печатями. Ведь среди владельцев офшорных компаний не только олигархи, но и, вероятно, чиновники. А они сделают все, чтобы избежать огласки.

Действительно, в глазах российских бизнесменов и чиновников едва ли не главным достоинством офшоров является режим секретности, окружающий имена владельцев и бенефициаров (выгодополучателей) офшорных фирм. Обещание конфиденциальности – в каждой рекламе каждого офшора. Если бы завеса секретности спала – мы узнали бы много интересного. Про чиновников и служащих, имеющих на островах многомиллионные счета. Про депутатов, которые якобы оставили свой бизнес, чтобы заняться политикой. Про детей известных лиц, которые вообще не работают, но тоже являются миллионерами. Про банкиров, оставивших без денег сотни тысяч вкладчиков. Про владельцев строительных фирм, обездоливших дольщиков. Про беглых олигархов, которые очень небедно живут за границей. И так далее.

Все развитые страны, ведущие борьбу против офшорного бизнеса (особенно она разгорелась в ходе кризиса), пытаются не столько прикрыть налоговые оазисы, сколько получить информацию о реальных владельцах фирм. «Большая двадцатка» уже почти выкрутила руки Кипру – он пообещал давать сведения в ответ на обоснованные запросы (то есть содержащие детальные доказательства вины лиц, в отношении которых поступает запрос). Под давлением США «сдал» несколько сотен своих клиентов швейцарский банк USB (Швейцария с ее банковской тайной считается одной из разновидностей офшора). А правительство Германии официально объявило, что готово платить миллионы евро за краденую информацию о счетах немецких клиентов офшорных банков.

Последние события вызвали большой резонанс в среде офшорных бизнесменов, но общее мнение таково, что им и дальше удастся скрываться. Потому что офшорная фирма на том же Кипре может принадлежать не реальному ее владельцу, а другому офшору, например с Британских Виргинских островов. Пройти же всю цепочку пока не удается даже спецслужбам.

Во сколько это все обходится?

Во сколько же обходятся офшоры развитым странам и, в частности, России?

– Через офшоры проводится примерно 80 процентов сделок по продаже на фондовом рынке российских активов, в результате чего бюджет теряет огромные суммы, – оценивает масштабы потерь Борис Хейфец. – По оценкам экспертов известной консалтинговой компании Boston Consulting Group, стоимость принадлежащих российским миллионерам финансовых активов, которые размещены в офшорах, на конец 2008 года составляла 38 процентов от общей стоимости всех их активов. Тогда как для американских миллионеров этот показатель равнялся примерно 3 процентам, для японских – 2 процентам.

Если бы завтра все офшорные зоны были закрыты, что бы получила наша страна – даже при условии, что вывезенные деньги уже не вернутся? Минимум – двойное увеличение бюджета. Но не только. Рост бюджетных доходов позволил бы резко понизить разорительный для предприятий НДС, уменьшить тормозящий рост зарплаты ЕСН (единый социальный налог), раз и навсегда решить проблемы Пенсионного фонда. Еще большим был бы экономический эффект. Не имея возможности вывезти средства за границу (за исключением личных доходов после уплаты налогов), олигархи вынуждены были бы вкладывать их в проекты на территории России: заниматься модернизацией промышленности, наращивать выпуск всех видов продукции, конкурировать между собой, завоевывать внешние рынки. В результате россияне жили бы пусть беднее европейцев, но не в пять, а, скажем, в два раза.

– Влияние офшоров на кошелек рядового россиянина не только косвенное, – отмечает экономист Никита Кричевский. – Офшоры используются при импорте продовольствия. Продукты закупаются на мировом рынке, перепродаются какой-нибудь кипрской компании и только потом идут к российскому импортеру. В реальности последний и «офшорная прокладка» – одно лицо, которое и получает двойную прибыль. А мы в результате этих манипуляций покупаем продукты по заоблачным ценам

Так почему они еще живы?

Так почему же офшоры еще живы? Есть несколько официальных и логичных объяснений, почему на свете существуют офшоры, и одно – неофициальное.

Существование офшоров отчасти оправдано: если бы не эти «оазисы», десятки государств могли бы ввести у себя такие драконовские налоги, что привело бы к стагнации, бунтам и прочим неприятностям. А так все знают, что у бизнеса есть выбор, – и предпочитают вести разумную налоговую политику. Кроме того, офшорные зоны – суверенные государства (или протектораты), и потому могут устанавливать у себя любой налоговый режим. Можно привести еще десяток аргументов, используемых чиновниками и политиками разных стран, в пользу того, что с офшорами следует мириться. Так или иначе, «Большая двадцатка» призывает сделать офшоры более прозрачными, но никто не предлагает их сделать прозрачными полностью или вовсе ликвидировать.

Объясняет такую терпимость неофициальная, но правдоподобная версия. Власти и крупный бизнес связаны теснее, чем принято об этом говорить. Полтора века назад Маркс и Энгельс пришли к выводу, что у трудящихся всех стран общие интересы, откуда и родился лозунг «Пролетарии всех стран – объединяйтесь!». Но отсюда следует и «обратный» вывод: у олигархов всех стран тоже много общих интересов. И в отличие от пролетариев эти люди давно уже объединились. Именно по этой причине офшоры процветают уже много десятилетий, а вопрос «Кому и зачем они нужны?» практически не обсуждался. Во всяком случае, до нынешнего времени