Прожиточный максимум

По данным Росстата, если в декабре 2009 года инфляция составила 0,7%, то в январе нынешнего уже 1,7% (стоимость минимального набора продуктов питания в среднем по России в конце января увеличилась на 2,9% и составила 2192,7 руб. в расчете на месяц). При этом эксперты отмечают, что реальные цены растут гораздо быстрее, чем фиксирует официальная статистика. Что же происходит сегодня в России с ценообразованием?

ВСЕ НЕ ТАК, КАК НАДО

Ни для кого не секрет, что с ценами в России что-то не в порядке.

Возьмем, к примеру, все ту же нефть. По количеству ее добычи мы боремся за пальму первенства в мире только с Саудовской Аравией (в 2003 году Россия обошла СА, став крупнейшей нефтедобывающей страной планеты). На нашу страну приходится более 10% всей мировой добычи нефти. Больше половины этого количества продается за рубеж. И тут возникает удивительный парадокс: в странах-импортерах нефтепродукты стоят столько же, а то и дешевле, чем у нас. Так, например, несмотря на кризис, в июле 2009 года средняя цена авиационного керосина по 25 крупнейшим российским аэропортам составляла почти 34,2 тыс. руб./т, почти достигнув, а кое-где и превысив среднюю европейскую цену — 1500 долл./т. Настоящей сенсацией стала история о российских туристах, которые, чтобы сэкономить на перелете в дальние жаркие страны, ехали сначала в Германию, а уже оттуда местной авиакомпанией летели на курорт. Возвращение проходило тем же порядком. При этом, как утверждали туристы, экономия получалась достаточно существенной.

Другой пример. Так называемые шубные туры. Самое смешное, что за пушным товаром, которым когда-то так славилась Россия, сегодня не иностранцы едут к нам, а мы едем в страны, в которых животные — носители мехов и не водятся, и не выращиваются. В ту же Грецию. Почему? Да потому, что хорошую шубу в этой стране можно купить на треть, а то и наполовину дешевле, чем в России.

И подобных примеров превеликое множество. Возникает резонный вопрос, почему цена бензина, в большей или меньшей степени закладываемая практически во все категории товаров, в России временами оказывается выше, чем в США? Если это рыночные цены и вызваны они общей рыночной ситуацией, то, во-первых, российское ценообразование должно идти в ногу с мировым (там цены и повышаются, и снижаются в зависимости от экономических обстоятельств, а у нас только растут), а во-вторых, согласно рыночной конъюнктуре, должна быть выстроена и оплата труда, как, скажем, это было в царской России.

Но что мы видим в реальности? Когда в разгар кризиса стоимость нефти в мире снизилась в три раза и цены на ГСМ поползли вниз, в России бензин, авиационный керосин, горючее для тракторов и сеялок не подешевели.

НОСТАЛЬГИЯ ПО «ЗОЛОТОМУ ВЕКУ»

Теперь о соответствии цен и покупательских возможностей населения в «отсталой и неграмотной» Российской империи.

Согласно «Сводному бюллетеню по г. Москве за 1913 год», опубликованному статистическим отделением московской городской управы, цены на отдельные продукты питания были таковыми: один фунт (400 граммов) белого хлеба стоил в Москве (не самом дешевом городе и тогда) от 4 до 7 коп., ржаного — 2,5—3,5 коп.; говядины — 6—35 коп.; телятины — 10—60 коп.; свинины — 11—28 коп.; осетрины — 27 коп. — 1 руб.; сливочного масла — 40—60 коп.; сахара — 14—15 коп. Сто штук яиц обходились покупателю от 2 руб. 20 коп. до 4 руб. 20 коп. Комплексный обед в одном из лучших ресторанов Москвы «Праге» стоил 1 руб. 25 коп. На эту сумму желающему откушать в сентябре 1912 года там бы предложили: «консоме, жаркое из рябчиков, пирожки, биск раковый, расстегайчики, телятину «Букетиер», салат, маренги-гляссе и кофе». Правда, за спиртное, например за стакан настоящего французского вина, пришлось бы доплатить еще 30 копеек. Самый дорогой модный женский костюм последней коллекции из тончайшей английской шерсти продавался в «Пассаже» за 12 рублей.

Но кто это все мог купить, ведь цены сами по себе мало что говорят? Каковы были доходы? А вот каковы. Согласно тому же «Сводному бюллетеню», плата некоторых категорий рабочих (берем самую низкую планку, дальше все значительно выше) за один день (расчет велся, как сейчас ведется на Западе) составляла: столяр — 1 руб. 40 коп. — 2 руб. 40 коп.; плотник — 1 руб. 40 коп. — 2 руб. 20 коп.; каменщик — 1 руб. 40 коп. — 2 руб.; кровельщик и маляр — 1 руб. 20 коп. — 1 руб. 80 коп.; кузнец — 1 руб. 20 коп. — 1 руб. 70 коп. И, наконец, самые низкооплачиваемые: поденщик (не имеющий никакой квалификации, неграмотный чернорабочий) — 90 коп. — 1 руб. 20 коп.; поденщица — 50 коп. — 1 руб. Впечатляет, не правда ли? Особенно на фоне современных российских цен и зарплат.

Но, может быть, тогдашняя Россия, как некоторые современные страны, жертвовала экспортом, насыщая товарами внутренний рынок, и за счет этого удерживала низкие цены? Отнюдь нет. Напротив, внешняя торговля в те годы была очень активна. С 1876 по 1913 г. приток золота и валюты в страну составил 6,6 млрд рублей. Золотых рублей! По тем временам колоссальная сумма. И деньги эти не вкладывались в какие-то иностранные ценные бумаги, а шли в развитие собственной страны.

Результаты не замедлили сказаться. Грузоподъемность, к примеру, только волжского торгово-пассажирского флота составляла 11 млн тонн, тогда как грузоподъемность флота всей Германии составляла 6 млн тонн, а на главной речной артерии Америки Миссисипи — 2 млн тонн. Директор объединившихся в начале прошлого века двух крупнейших в мире машиностроительных заводов — Сормовского и Коломенского — А.П. Мещерский получал вполне официальную зарплату в размере 200 тыс. рублей в год. Это был самый высокооплачиваемый директор в мире. И было за что платить. Темпы выпуска готовой продукции на предприятии были по тем временам просто фантастические — 12 товарных вагонов в день. За два дня — паровоз. За несколько недель — судно! 6 октября 1913 года российский пассажирский паровоз побил мировой рекорд скорости, установив его планку на отметке 125 км/ч. При этом экономика России в тот период была абсолютно рыночной — другой просто не знали.

ИНФЛЯЦИЯ И ВОСПРОИЗВОДСТВО БЕДНОСТИ

Сегодня мы покупаем быстроходные поезда за границей, крупнейшие компании мира нероссийские (из 300 крупнейших компаний мира по итогам восьми месяцев 2009 года в списке оказались только три российские: Газпром — 28-е место с капитализацией 118,61 млрд долларов, Сбербанк — 201-е место (28,09 млрд долларов) и Сургутнефтегаз (242‑е место, 24,49 млрд долларов), соотношение цен и доходов основной массы населения тоже не в нашу пользу.

По данным покойного академика Дмитрия Львова, за годы реформ из пяти 20%-ных групп населения, ранжированных по доходу, только пятая, наиболее богатая группа населения повысила долю своих доходов. На один рубль прироста реальной заработной платы первых трех групп наиболее богатая, пятая группа откликается приращением в восемь рублей. Инфляция же, которая служит инструментом перераспределения, приводит к росту социальной дифференциации (расслоения) не только в относительном, но и в абсолютном масштабе. Академик Львов называл это механизмом самовоспроизводящейся бедности, за которым стоит совершенно патологическое распределение первичного дохода богатой страны, когда богатые богатеют (только за 2009-й — кризисный (!) — год число российских долларовых миллиардеров выросло более чем в полтора раза — с 49 до 77), а бедные беднеют, экономика же при этом не прогрессирует, а пока в большей степени умирает. Что, естественно, не может не влиять на ценообразование.

Вот, что говорит по этому поводу глава ФАС Игорь Артемьев: «…К сожалению, мы потеряли свою фармацевтическую промышленность за последние 20 лет. И что же получается: монополист продает этот препарат, курс доллара изменился — он повысил цену на 40%, а потом курс доллара упал — он не снизил или просто взял и повысил, потому что ему хочется, потому что знает, что без этого препарата людям не обойтись».

Но цены в России растут не только на лекарства.

По данным фонда «Общественное мнение», рост цен в конце минувшего года сказался на абсолютном большинстве бюджетов россиян. 44% пришлось сильно урезать семейные бюджеты, а 39% стали «умеренно» экономить, причем вне зависимости от места проживания. Тех, на кого наиболее сильно повлияло повышение цен, оказалось поровну в больших городах (44%), в малых городах (43%) и сельской местности (44%).

Особенно болезненным для граждан стало повышение цен на мясо и птицу (о негативном влиянии на благосостояние роста цен на эту категорию товаров заявило 48% опрошенных), сахар (40%), жилищно-коммунальные услуги (40%) и медикаменты (38%).

Академик Львов оценивал ресурсный потенциал России в 340—380 трлн долларов. Таким образом, на одного россиянина национального богатства приходится в два раза больше, чем в США, в шесть раз — чем в Германии и в 22 раза больше, чем в Японии. Однако соответствующих жизненных благ от этого богатства абсолютное большинство россиян практически не имеет. Зато покупает эти блага по ценам, либо сопоставимым, либо значительно выше, чем у тех, кто этими богатствами не богат.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ВОЛЮНТАРИЗМ

Законов, которые должны стоять на защите интересов всех категорий потребителей и противодействовать искусственному завышению цен, в нашей стране принято много.

Прежде всего это 71-я статья Конституции РФ, согласно которой, именно в ведении государства находятся основы ценообразования. В России также действует порядка 20 федеральных законов и 100 актов органов исполнительной власти, так или иначе определяющих порядок регулирования цен и тарифов.

Эта задача непосредственно находится в ведении правительства, Федеральной службы по тарифам, Минэкономразвития, Рос­здравнадзора, Минфина, Минсельхоза, Министерства промышленности и торговли, Федеральной антимонопольной службы, Федеральной службы по тарифам, Федеральной энергетической комиссии, Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития, общественных организаций защиты прав потребителей, подразделений этих всех структур в регионах и т. д. Вместе с тем, как и во многих других важнейших направлениях экономической жизни, единый орган исполнительной власти, отвечающий за разработку и реализацию ценовой политики, в стране отсутствует. Не существует и единой законодательной базы, четко, структурированно и единообразно регламентирующей вопросы ценообразования. Например, тарифы естественных монополий регулируются отдельными законами (похожая ситуация с госкорпорациями, являющимися в своих секторах такими же монополистами), а целый ряд локальных монополий, работающих в сфере жизнеобеспечения, таких как коммунальные услуги, водоснабжение, муниципальный транспорт и др., переданы на откуп властям на местах, что зачастую приводит к неконтролируемому и часто необоснованному росту цен.

Фактический ценовой волюнтаризм вообще стал нормой жизни, пропитав сверху донизу все сферы экономической и социальной жизни страны.

Вот, что говорит по этому поводу депутат Госдумы РФ академик В.И. Кашин: «От регулирующих ведомств нельзя добиться какой бы то ни было экономической, тем более научной обоснованности «регулируемых» государством цен. И это несмотря на то, что еще в 2006 году Счетная палата России разработала методику обоснованности тарифов естественных монополий. Методика предусматривает, в частности, определенные требования к установлению тарифов естественных монополий, включая требования по определению заработной платы руководителей, численного состава монополий и т. д.».

При этом цены неумолимо растут.

Так, например, по заявлению заместителя министра экономического развития РФ Андрея Клепача, цены на газ в 2010 году составят 91 долл. за 1 тыс. кубометров. Для сравнения, по данным Кашина, сейчас биржевая стоимость газа во всем мире резко рухнула. В конце октября на крупнейших торговых площадках Северной Америки и Англии она опустилась ниже 70 долл. за 1 тыс. кубометров. В 2014—2015 гг. стоимость голубого топлива в России возрастет до 180 долларов. Несмотря на рост стоимости энергоносителей, ожи­дать резкого роста экономики страны не стоит, считает Андрей Клепач. «С таким мощным подъемом, какой можно было наблюдать в начале 2000 года, мы больше не столкнемся», — сказал он. Вот так.

Что касается населения, то, по некоторым данным, уже сейчас порядка 40% россиян тратят на оплату коммунальных услуг более четверти семейного дохода.

В США и большинстве стран ЕС доля расходов на все коммунальные услуги, включая оплату газа, отопления, воды и электричества, не превышает 9% общего дохода семьи. 80% семей отдают за «коммуналку» от 4 до 6% своего дохода. Это опять к соотношению расходов, доходов и воспроизводящейся бедности.

БЕНЗИНОВЫЙ БЕСПРЕДЕЛ. ТЕПЕРЬ О ПРЕСЛОВУТОМ БЕНЗИНЕ

Даже глава нефтепромышленников России Геннадий Шмаль уверен, что нынешние цены на него в России сильно завышены и не соответствуют среднестатистическому прожиточному минимуму в стране. «Справедливой ценой на бензин АИ-95 исходя из затрат на его производство максимум должно быть 17—18 рублей», — говорит он.

Но горючее упорно не хочет снижаться до этих параметров. Цена на некоторые виды топлива у нас даже превысила стоимость аналогичных продуктов в США. В дело вмешалась ФАС. Игорь Артемьев на встрече с президентом 28 января 2010 года, в частности, отметил, что «…есть очень крупные дела, которые носят, если возможно так сказать, даже исторический характер. В частности, многомиллиардные штрафы, которые нами сейчас начислены в адрес нефтяных компаний (это на каждую компанию порядка 5—10 млрд руб.) за то, что цены не снижались должным образом, когда снижались мировые цены, либо были сделаны попытки установить монопольно высокие цены, отчего целые отрасли российской экономики, например бизнес, связанный с перевозкой пассажиров авиационным транспортом, стали нерентабельны вообще. Или, скажем, то же самое можно сказать о перевозке наземным транспортом товаров различного рода. Вот эти дела в конечном счете сейчас завершаются, и, как в свое время в разных странах, в них именно судебная власть поставит в ближайшее время точку». Однако об этом говорить пока рано.

Мы попросили прокомментировать сложившуюся ситуацию главного аналитика ИК «Велес Капитал» Дмитрия Лютягина: «Если рассматривать нефтяную отрасль, то у России не существует рыночного механизма, методики или формулы для определения цены на нефтепродукты, — говорит он. — Существует одна площадка, на которой происходит торговля контрактами на поставки нефтепродуктов внутри страны (Санкт-Петербургская биржа), однако в реальности через нее проходит очень незначительная часть всего объема торгов. Торговля происходит в основном вне биржи, поэтому вопросы ценообразования целиком и полностью остаются на усмотрение производителей. В результате, если дело доходит до суда, у ФАС просто нет законодательной базы для обвинений, и дела рассыпаются под натиском нефтяников. Сейчас Минэнерго создает временный формульный механизм определения рыночной цены, а в дальнейшем планируется активно развивать биржевую торговлю нефтью на внутреннем рынке. В этом случае регулятор будет иметь механизм контроля и законные основания для обвинений, если найдет нарушения в ценообразовании».

Это вселяет надежду. Кроме того, на проблему уже обратили внимание и президент, и премьер.

ОБЪЕКТИВНЫЕ ФАКТОРЫ

Однако даже некоторое снижение цен на ГСМ в ближайшее время не изменит общей картины с ценообразованием в России. Об этом, в частности, говорит еще одна сравнительная иллюстрация. Так, согласно данным Росстата, рекордно низкая российская потребительская инфляция в 8,8% в 2009 году в шесть раз превысила темпы роста среднеевропейских цен (1,4%). В США уровень инфляции оказался равен 2,7%.

Ниже российской инфляция оказалась во всех 27 странах Евросоюза. Российские ценовые показатели в два раза превысили максимальный уровень прироста цен по Европе, зафиксированный в Румынии (4,7%). В пяти странах ЕС в 2009 году вообще была зафиксирована дефляция (снижение цен). Это Ирландия (-2,6%), Эстония (-1,9%), Латвия (-1,4%), Мальта (-0,4%) и Португалия (-0,1%).
Опять же, согласно данным Росстата, в кризисный год цены на продукты питания в России прибавили 4,9%, а в ЕС, напротив, снизились на 1%.

Так что нам есть куда расти, точнее, снижаться.

Аналитик УК «Финам Менеджмент» Максим Клягин, рассуждая о ретроспективе последних нескольких лет, среди основных объективных факторов высоких цен в России выделяет прежде всего сравнительно невысокий уровень развития различных отраслей народного хозяйства, в том числе обрабатывающих секторов, ориентированных на внутренний рынок. Сюда же, по его мнению, следует добавить относительно недостаточное развитие розничной торговли и логистической инфраструктуры. Как следствие, в целом наблюдается низкий уровень конкуренции и эффективности, высокая себестоимость, а кроме того, существенная зависимость от поступлений по импорту. Доля импорта в структуре розничного товарооборота составляет около 45%, что, естественно, в силу логистических затрат и налоговой составляющей формирует более высокую стоимость подобной продукции, а также, конечно, приводит к дополнительным ценовым рискам в части курсовых колебаний. Достаточно вспомнить резкий рост стоимости значительной части непродовольственных товаров, где зависимость от импорта наиболее высока, который наблюдался на фоне девальвации национальной валюты в конце 2008 — начале 2009 года.

«СТАРШИЕ» ДИКТУЮТ ПРАВИЛА ИГРЫ

Но это, так сказать, объективные экономические факторы, влияющие на ценообразование в сегодняшней России.

Поставим вопрос по-другому: кто в действительности, а не на словах, заинтересован в снижении цен, сравнимом с европейским? Естественные монополии? Но они убеждают власти страны в том, что им необходима модернизация, требующая крупномасштабных инвестиций, которые, в свою очередь, накладываются на общемировую рыночную конъюнктуру и собственную непрозрачность. Как следствие, цены и тарифы растут и, судя по всему, будут расти.

Компании-монополисты? А почему они должны быть в нем заинтересованы?

Мы разрушили регулируемую плановую экономику, соизмерявшую ценовую политику с финансовыми возможностями страны и населения, «оптимизировали» количество предприятий-конкурентов в отраслях (по сути, уничтожив их), не препятствовали (а часто прямо способствовали) консолидации более мелких под эгидой крупнейших оставшихся и при этом не создали эффективных механизмов и инструментов борьбы с их монополизмом и ценовым доминированием.

Мы потеряли целый ряд отраслей как таковых или настолько ослабили их (осталось 1—2 ведущих предприятия), что получили монополизм и ценовой диктат как для смежника — юридического лица, так и для гражданина — покупателя.

У нас возможна максимальная рентабельность без повышения эффективности деятельности благодаря открытой, а часто скрытой монополизации и доминированию на рынке. Цели получения прибыли достигаются без оптимизации расходов, повышения производительности труда, снижения издержек производства, улучшения качества товаров и услуг — всего того, что способствует снижению цен в подлинно рыночной экономике.

Почему российский бизнес (равно как и крупнейшие корпорации с госучастием) за 20 лет практически ничего не сделали для крупномасштабного технического перевооружения, перехода на инновационные рельсы? А зачем? Прибыль ведь можно получать двумя способами. Либо стараясь побыстрее продать много хорошего и дешевого товара, когда вокруг желающих сделать то же самое предостаточно. Либо продать товара, сколько есть и любого качества, по крайне высокой цене, которую только способен заплатить покупатель, если вокруг кроме тебя никого нет. В развитом рынке аналогичного ряда товаров в жесткой конкурентной среде понятие экономической ценности тождественно цене конкурентов. Если же конкурентов нет или вы договорились и «поделили поляну», то цена выше экономической ценности товара становится обыденностью, нормой. Это называется «стабильная рыночная позиция». Как и чем она обеспечена — вопросы неприятные, и копать глубоко их особо никто не хочет. В частности, то же экспертное сообщество очень осторожно комментирует вопрос о возможном скрытом установлении и управлении ценами («дележе поляны»), то есть механизмах и условиях реального ценообразования в различных сегментах отечественной экономики. Ни для кого не секрет, что в сегодняшней России невозможно просто так приехать даже на самый захолустный рынок, заплатить за право торговли и начать торговать по ценам, по которым тебе вздумается. Надо договариваться с тем, кто этот рынок контролирует. Легально, полулегально, совсем нелегально, но «старшие» есть везде. И будь это барахолка, отраслевой экономический сегмент, крупный сырьевой или ресурсный регион, «труба», «золотая земля» в крупном мегаполисе, везде есть люди, с которыми вначале надо обговорить условия «захода» и правила игры, по которым здесь уже играют, в том числе и ценовые.

В соответствии с этой практикой действуют в России и иностранцы.

ВЫСОКИЕ ЦЕНЫ И ЭКОНОМИКА

Подобная практика не содействовала и не содействует как развитию экономики, так и снижению цен.

Новые законы, ужесточение или, напротив, либерализация деятельности контролирующих органов тоже мало что даст. Необходим комплексный «разбор завалов» по всей цепочке, в конце которой в качестве приоритета должен стоять конкретный потребитель-получатель. Ведь именно он является «терпилой», конечным и самым большим пострадавшим. Производитель и торговец в итоге индексирует все объективные и субъективные факторы, свои действительные и надуманные затраты, закладывая их в стоимость продукта, изделия или услуги. И тот, кто этот продукт, изделие или услугу получает, платит за все. За реальные и мнимые инвестиционные программы, за раздутые штаты, высокие зарплаты топ-менеджеров, бонусы, мировую рыночную конъюнктуру, за всех посредников (и их накрутки), землю, километры пути и еще бог знает за что.

Но в конечном счете страдает не только он. Страдает вся экономика. Отрасли чахнут, внутренний рынок хил и почти не развивается, продукт высокой обработки за рубежом спросом не пользуется, инновационная модернизация и сколько-нибудь значительная диверсификация экономики даже не начинались. И если существующий ценовой подход и ценовая практика останутся прежними, не изменится и далекая от совершенства экономическая ситуация в целом.