Михаил Делягин: удар Крымом

Воссоединение с Крымом поставило перед российской бюрократией действительно сложную созидательную задачу. Отчаянный патриотизм крымчан упрощал ее лишь отчасти: было понятно, что России на первых порах простят почти все, но обмануть высокие ожидания — страшно.

А наше государство уже забыло, когда в прошлый раз занималось комплексным развитием территории и когда имело возможность отлаживать правовую систему «с чистого листа», опираясь на массовое стремление людей «жить по-новому».

То, что мы видим сегодня на федеральном уровне по отношению к Крыму, трудно назвать иначе как управленческой катастрофой.

Ее масштабы и последствия компенсируются патриотизмом (за заданный в трезвой и не политизированной компании вопрос: «Не лучше бы остаться на Украине», в Крыму по-прежнему вполне реально без предисловий получить в морду) и полным неприятием нацистского безумия и бандитского хаоса в стиле 1990-х, в которое погружена территория бывшей Украины.

Но это не снимает с нас вину за управленческую беспомощность, порой отдающую либеральным саботажем.

Крым мог стать витриной и образцом для России, если бы его развивали как символ будущего, сразу освобожденный от наших недостатков, от налоговых до политических. Вместе этого мы слепо имплантировали в него свои порядки, включая худшие из них. Не забыть изумления крымских патриотов, когда перед прошлогодними выборами они увидели на плакатах в том числе и тех, кто недавно гнобил их за любовь к России.

Турция в кратчайшие сроки проложила водопровод по дну моря в Северный Кипр, но за минувший год Россия, похоже, и не пыталась проложить водопровод в Крым. Может, его обеспечение водой проще поручить Турции?

Лишь к концу этого года планируется запустить первую очередь энергомоста, вдвое сократив зависимость Крыма от украинской электроэнергии. Избавиться от нее надеются лишь следующим летом — хотя «энергомост», то есть две подстанции и кабель между ними, вполне возможно было сделать уже прошлой осенью!

О необходимых мощностях по сушке и очистке добываемого газа можно уже и не вспоминать.

Понятно, что мост в несколько километров через Керченский пролив — сложное инженерное сооружение. За минувшие полтора года мы слышали и о подземных грязевых вулканах, и о штормах, и о тоннеле… Допустим, даже раскатывание армейских понтонов через неширокий Керченский пролив между сезонами штормов — непосильная для олигархической России инженерная задача.

Но наладить паромное сообщение за полтора года можно?

Почему за целый год не пустили в Крым паромы из всех значимых городов побережья — от Ростова-на-Дону до Анапы, разгрузив дороги и задыхающийся порт Кавказ? Почему на крымской стороне переправы не развернуты новые пристани, позволяющие в разы увеличить поток паромов?

Потому что проблемы для «эффективных менеджеров» — средство обогащения, и решающий проблему режет курицу, несущую золотые яйца для его собратьев?

Повидавшие все в прошлом году автотуристы радовались этим летом сокращению очередей с 40 часов до четырех, электронной регистрации, появлению в порту Кавказ одной (!!) столовой, где можно кормить детей. Но с крымской стороны такой столовой нет — лишь забегаловки в стиле придорожных шашлычных. А применение электронных билетов порой порождало хаос и столкновение часами стоявших в живой очереди с электронщиками, урегулировать которую удавалось лишь ОМОНу (правда, офицеры российского ОМОНа, ходившие со своими семьями «на прорыв» в качестве отдыхающих, профессионализм и вежливость своих крымских коллег оценили очень высоко).

Но все это вызывает простой вопрос: где находятся и чем занимаются крымские власти? Да, там много случайных людей, и госорганы Крыма очищаются от них, да, проблемы на переправе были вызваны штормами, но столовую открыть было можно?

И зачем надо было учреждать Министерство по развитию Крыма, чтобы потом разогнать его за безделье?

И зачем в прошлом году разорвали единый технологический комплекс паромной переправы, искусственно выделив оператора паромов в отдельную структуру, которая, похоже, концентрировала у себя всю прибыль от перевозок? А региональные власти, обустраивающие пристани и подъезды к ним, были лишены доступа к финансовому потоку, генерируемому переправой?

Этот недостаток исправлен, но ценой потери времени и сил.

Понятно, что приватизация прибыли при национализации издержек и, соответственно, убытков — вечный трюк либеральных реформаторов, но зачем было применять его против Крыма?

И это вопрос уже к либеральному правительству Медведева.

Глядя на его отношение к Крыму, трудно удержаться от ощущения, что либералы просто мстят крымчанам за то, что они выбрали Россию, а не «цивилизованное мировое сообщество».

Как иначе можно объяснить выдачу крымчанам загранпаспортов с пометкой «Крым», что гарантированно исключает получение шенгенских виз и виз США? Что мешает выдавать им паспорта с отметкой Краснодарского края или Москвы(и готовить дубликаты остальных документов для передачи в посольства), при том, что на уровне бизнеса этот процесс в целом отлажен?

А чем объяснить безнаказанность Грефа, заявившего, что для Сбербанка Крым является частью Украины, и Сбербанк будет работать в Крыму, лишь когда тот вернется на Украину?

А ведь Россия уже прорывала санкционную блокаду Крыма. После воссоединения пытались создать специального авиаперевозчика, который не имел бы отношения к крупным российским компаниям, но его раздавили санкциями. И тогда российские авиакомпании полетели в Крым, игнорируя санкции и прямо нарушая их, и Запад струсил, не посмев распространять санкции на бизнес, необходимый ему самому.

Таким образом, единственный способ преодоления санкций — это их прямое и явное игнорирование, проламывание крупными российскими и в первую очередь государственными компаниями.

Однако о повторении уже достигнутого успеха либеральные бюрократы не смеют и думать.

Возможно, им мешает вульгарный страх за дворцы в фешенебельных странах, которыми они раньше владели, а теперь арендуют (похоже, у самих себя), не говоря о невозможности объяснить их происхождение западной юстиции.

Такое отношение к Крыму бьет по всей его экономике.

Прошлой осенью работники Севастопольского гражданского порта прошли маршем к приемной Медведева, даже не столько разгневанные, сколько озадаченные зарплатой в 4 тысячи рублей.

В конце августа забастовал Керченский стрелочный завод: держащий «за горло» все железные дороги Украины, он до сих пор принадлежит украинскому олигарху, который, похоже, выкачивает из него оборотные средства. Зарплата рабочих, по сообщениям, около 8 тысяч рублей — ниже прожиточного минимума.

А крымские инженеры с принадлежащего Минобороны России завода спрашивают, правда ли в России на предприятиях ВПК их коллеги тоже получают 7 тысяч рублей в месяц?

Перечень можно продолжать.

Производство вин «Массандры», по оценкам, упало почти впятеро, причем их стали безбожно бодяжить. Вероятно, причина связана с заменой легендарного директора комбината, спасавшего и развивавшего комбинат все 23 года «незалежности», а теперь загремевшего под уголовное дело.

Путин лично спас виноградники «Массандры» от попытки распродажи, но их мало спасти: надо развивать. А с развитием у России проблемы не только в Крыму: либеральный клан, как ни в чем не бывало определяющий социально-экономическую политику, делает все, чтобы не допустить перехода от разграбления «советского наследства» к созиданию страны. Доходит до анекдотичной, но официальной трактовки накопленных федеральным бюджетом и лежащих (частично с 2004 года) без движения 10,7 трлн руб. как нехватки средств, вынуждающей сокращать самые необходимые расходы.

Россия не «отжимала» Крым: он вступил в нее сам, ломая волю отбрыкивавшихся бюрократов в том числе и демонстрацией вооруженной силы.

Нельзя допустить, чтобы «офшорная аристократия» мстила ему за его выбор, заставляя передумать и начать искать пути обратно — к формально независимой жизни «под крылом» США.

Крым вернулся в Россию: это хорошо, но мало.

Чтобы вернуть свое законное место в мире, Россия должна вернуть себе саму себя, освободившись от гнета «офшорной аристократии» и готовых украсть собственные шнурки «эффективных менеджеров».

Пока, несмотря на ряд обнадеживающих эпизодов, этот процесс только начинается.