Рига — худшее место для беженцев

 Уж если кто-то и знает, чего нам ждать от беженцев, то это сирийский стоматолог Абдулкарим Алькади, который прошел весь путь натурализации и стал гражданином Латвии. В интервью газете Diena он рассказал, как его соотечественники добираются до Европы, и чего они ждут от тех, кто их принимает.

Между Ригой и Брюсселем 

— Когда мы встречались в последний раз, вы только что успешно сдали натурализационный экзамен, получив гражданство Латвии. Работали здесь же в Латвии. Что изменилось за эти три года?  

— Теперь я работаю в Брюсселе. У меня гибкий график работы, который позволяет объединить ее с работой в латвийской зубоврачебной клинике. В Бельгию я подался в поисках лучших возможностей. В то время, незадолго до интервью с Diena, я подал заявку на вакансию в брюссельской стоматологической клинике, и меня взяли. Последовали тяжелые разговоры с женой Ингой, которая очень не хотела, чтобы я уезжал. Но меня мотивировала не только зарплата, но и интерес, как там вообще работается. Но все чаще думаю вернуться в Латвию, где я чувствую себя как дома. 

 — Ваша родина еще никогда не была главной темой переговоров на европейском уровне. Теперь стала, и, к сожалению, в негативном контексте. Пару лет назад, когда только началась война в Сирии, вы сказали Diena с тяжелым вздохом, что быстро она не кончится.  

— И теперь с таким же тяжелым вздохом я могу сказать то же самое. Ситуация действительно плачевна. Страна уничтожена. Сирия осталась только в воспоминаниях. Больше нет обратного пути.  

Цель – попасть в Германию или Швецию 

— Европейская граница для сирийцев открыта шире, чем когда-либо раньше...  

— Да, но им надо пересечь Средиземное море, тогда они попадут в Грецию, дальше в Сербию, потом в Венгрию, в Румынию. Многие знают, что на этом пути могут погибнуть, но некоторые, конечно, решаются рискнуть.  

— Они знают отношение европейцев к этому вопросу?  

— У тех, кто бежит в Европу, есть иллюзии, что их тут встретят с радостью.

Иначе бы они сюда не рвались. Они просто ищут безопасное место. Они хотят работать, чтобы создать нормальную жизнь. Всего в европейских лагерях для беженцев находятся три моих друга сирийца, они сейчас в Германии. Но каждый день я узнаю, что кто-то из района, где я раньше жил, приехал в Европу.  

— Вы с кем-то встречались?  

— Да, пару месяцев назад с другом в Германии. Он сказал, что это был очень трудный путь, ему пришлось идти примерно 20 дней. Ему было важно найти безопасное место, следующий критерий был, сможет ли он найти работу.  

— Они как-то разделяют, какие страны Европы лучше, какие хуже?  

— Отправляясь в Европу, они стараются не остаться в таких странах, как Венгрия, Румыния, Греция или Италия, потому что они знают, что там нельзя найти работу. Они стараются попасть в Германию или Швецию. Самая актуальная — Германия, потому что это очень экономически развитая страна. Им ясно, что она сможет предложить рабочие места. Мы, сирийцы, очень трудолюбивы, мы действительно любим работать и не боимся тяжелой работы. Конечно, я не гарантирую, что не будет какого-то исключения, но ни один сириец не старается жить за счет государства. 

 — Видят ли они Латвию как место приюта?  

— Откровенно говоря, Латвия для сирийских беженцев не слишком привлекательное место. В первую очередь это связано с финансовым аспектом. Правительство Латвии не может платить каждому беженцу 400 или 500 евро в месяц. Если нет возможности найти работу, как они выживут? 

— Но наше правительство не может обеспечить такую сумму и местным жителям, которым она нужна. 

 — Конечно, ситуация такова, какова она есть. В то же время Германия дает беженцам квартиры, платит им еще 400 евро в месяц, чего хватает, чтобы выжить. Я знаю несколько беженцев, которые живут в Латвии в Муцениеках уже многие годы. Они в первые девять месяцев получают 240 евро, потом больше не получают ничего.