Еще раз про "русский мир"

Уже много месяцев среди аналитиков, публицистов и просто блогеров не стихает дискуссия о том, как скоро и каким образом Крым и Донбасс будут возвращены Украине, а главное – целесообразно ли в принципе такое возвращение. В частности, некоторые весьма уважаемые авторы подробно доказывают, что менталитет большинства жителей этих регионов настолько пророссийский, что в составе Украины они будут выполнять функцию классической «пятой колонны», внутреннего дестабилизатора и даже рычага влияния со стороны Кремля.

Отчасти эти люди правы: и на Донбассе, и в Крыму все еще сильны антиукраинские настроения. При этом, если некоторым война открыла глаза на суть сегодняшней России, то других она же в сочетании с кремлевской пропагандой, напротив, озлобила против Украины до крайней степени. И все же я не спешила бы однозначно считать Крым и тем более Донбасс потерянными для Украины территориями.

Во-первых, важно досконально разобраться, что скрывается за термином «пророссийские настроения». Чаще всего этот термин включает в себя три составляющие: корыстную (жажду высоких пенсий и зарплат и чувство принадлежности к большой «империи»), защитную (реакцию жителей на пропагандистские страшилки о злобных «бандеровцах», несуществующих концлагерях, геноциде, зачистках и «фашистах») и собственно культурную близость к России, русской истории и традициям, интеграцию в культуру и язык.

Так вот, опровергнуть ложность двух первых установок совсем не сложно: экономический кризис в России очень ощутимо показал несостоятельность «корыстных» ожиданий, а понять ложность мифов о геноциде и прочих «распятых мальчиках» возможно в любом городе Украины уже через неделю после его освобождения от боевиков и российских военных. Остается только третья составляющая, которую и можно назвать собственно идентификацией населения данных областей.

И вот здесь важно понять еще одну важную ложь российских пропагандистов, развиваемую ими уже на протяжении многих лет, задолго до начала войны – ложь о том, что так называемый «русский мир» возможен лишь в государственных границах России. В самом деле, если под этим «миром» понимать не фашиствующих бандитов и сопровождающих их «зеленых человечков», а исключительно культуру и язык, то идентификация себя с этой культурой возможна в границах любого государства, и прекрасно сочетается с хорошим и даже патриотическим отношением к той стране, в которой человек проживает.

Прекрасным примером тому является украинская диаспора в США, бережно хранящая самобытные культурные формы и при этом совершенно лояльная к Америке. Многие из американских украинцев уже давно имеют гражданство США, с благодарностью и признательностью относятся к своей новой Родине, в совершенстве знают английский язык, однако предпочитают факультативно обучать детей украинскому, создают свою культурные центры, ведут активную творческую жизнь внутри диаспоры с неизменными танцами, национальными песнями, фестивалями национальной кухни – словом, никогда не забывают о том, что они – украинцы.

Возможность бесконфликтного сочетания в себе различных идентификаций вообще свойственна для Соединенных Штатов. Заявляя же о том, что российская культурная идентификация возможна лишь в государственных границах Российской Федерации, российские власти тем самым декларируют убогость такой культуры, ее неспособность к существованию и развитию без помощи государства. И не только это.

Сознательное противопоставление друг другу идентификаций, которые при нормальных условиях могли бы сочетаться – это одно из средств манипуляции, с помощью которого российские власти уже несколько лет успешно управляют сознанием своего народа. В самом деле, успешно создавая на протяжении нескольких лет образы врага и развивая радикальные движения, основной деятельностью которых является травля людей, власти добились предельной радикализации и раскола общества. Но еще одним существенным последствием такой политики стал раскол не только между людьми, но и в душе самого человека. Дело в том, что Кремль противопоставил друг другу не только отдельные ценности или социальные группы – он противопоставил друг другу идентичности, которые вполне могут сочетаться в одном человеке.

Наиболее яркий пример такого рода противопоставления можно привести в связи с известным делом «Pussy Riot», в результате которого кремлевская пропаганда очень четко провела мысль: православный человек отныне не может иметь отношения к протестному движению, поскольку «белоленточные» протесты по сути своей «антицерковны». Стоит сказать, что на первых порах эта кампания проводилась весьма успешно – до вынесения поразившего всех своей жестокостью приговора в отношении Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной, часть либеральных церковных активистов действительно отстранились от участия в протестных митингах, решив, что «Церковь дороже».

Выбор между миром и уважением человека, между верой и идеалами, между Родиной и свободой, между принадлежностью к церковной общине или к правозащитному движению, к той или иной этнической группе или к «русскому миру» сродни подлому и абсолютно некорректному выбору, перед которым иногда ставят детей: «Кого ты больше любишь – маму или папу?» Это вопрос, который категорически нельзя задавать просто потому, что сама ситуация выбора между двумя родителями для ребенка не здорова, неправильна, более того, в нормальной семье такой выбор становится абсолютно излишним. Ребенок вырастает здоровой, гармоничной личностью, когда любит одинаково отца и мать – каждого по-своему, со своими нюансами, но при этом одинаково сильно.

Многие отмечают, что до аннексии Крыма внешней свободы в России было намного больше, чем сейчас и диссиденты не подвергались уголовному преследованию за выражение своих взглядов. Но при этом в России планомерно и давно уничтожалась самая главная, внутренняя свобода – свобода самоидентификации. Казалось бы, каждый мог отнести себя к той социальной группе, к которой хотел, но главная ловушка заключалась в том, что свобода – это не только свобода выбора идентификации, но и возможность более или менее произвольного их сочетания.

Это – одна из причин, почему российские власти так боятся свободы. Человек, живущий в свободном обществе, непредсказуем в своем выборе, а потому им очень трудно манипулировать. Условно говоря, в США ребенок, родившийся в семье потомственных республиканцев, может в течение жизни стать убежденным демократом, и при этом быть верующим христианином и евреем по происхождению. Каким будет это сочетание в каждом конкретном случае, в свободном обществе предсказать невозможно – но именно такое сочетание многообразия возможностей является источником для творчества и развития.

Именно такой непредсказуемости, как огня боится авторитарное российское руководство, и потому годами изо всех сил стремится загнать человека в «гетто» какой-либо одной из его идентичностей, «отрезая» тем самым возможность ассоциировать себя одновременно с какой-то иной группой. Каждое самоопределение в России воспринимается как фатальное, и тянет за собой множество аспектов и ярлыков, чаще всего ложных. В такой ситуации человек не только становится агрессивно настроенным ко всем, кто не входит в его «стаю», но и предельно упрощается, становясь до конца предсказуемым, по принципу: «православный – значит, за Путина», «житель Донецка – значит, за ДНР».

Достоевский в свое время сказал точную, и от этого страшную в своем воплощении фразу: «Широк человек, надо бы сузить». Именно таким, «суженным» человеком, лишенным нормальной свободы самоопределения и развития, легче всего манипулировать. Он уже загнан в четкие клише своей социальной группы, и не посмеет нарушить ее границ, сколь угодно условных. И именно таким образом на протяжении многих лет жителям Крыма и Донбасса внушали ложь о том, что любовь к русской культуре не может сочетаться с жизнью в украинском государстве.

Конечно, не стоит путать свободу самоопределения с беспринципностью. Иногда в жизни бывают ситуации, когда нежелание занять сторону становится преступным конформизмом и фактическим попустительством злу. К примеру, нежелание признать факта, что твоя страна ведет захватническую войну и совершает одно преступление за другим – это с моральной точки зрения ни что иное, как подлость, а вовсе не свобода самовыражения. Однако такие ситуации на самом деле достаточно редки, и большинство идентификаций вполне способны сочетаться друг с другом.

И потому задача украинцев состоит не столько в том, чтобы показать жителям Донбасса и Крыма, что «украинский мир» лучше и привлекательней «русского мира», а в том, чтобы показать, что Украина способна не только явить миру свою самобытную культуру, но и сохранить и приумножить все лучшее, что есть в русской. Сейчас именно Украина, как никто другой, может сохранить, очистить от грязи и пропагандистской лжи и представить всему миру в подлинном свете все общие слова, смыслы и достижения обеих культур.

Важно донести до жителей оккупированных территорий мысль, что интеграция в Украину – это не отказ от русской культуры, а возможность увидеть ее в неискаженном, неповрежденном свете, как это было, к примеру с празднованием в Украине Дня Победы – с чествованием ветеранов, с ощущением трагедии, но без безумной милитаристской истерии. И тогда может оказаться, что часть «пророссийских взглядов» жителей оккупированных территорий совершенно не помешает им стать со временем нормальными гражданами украинского государства.