Уезжать нельзя остаться

Однажды они устали надеяться и, подготовив почву «на другом берегу», собрали в котомки свои опыт и способности, и покинули наш «остров невезения».

Только в январе-августе 2014 года из России эмигрировало 203,659 человек. За тот же период 2013 года из страны выехало на постоянное место жительства 120,756 граждан. За 2015 год, по понятным причинам, данных пока нет, хотя специалисты и говорят о некотором снижении числа «отъезжантов».

Как правило, эмигрируют люди состоявшиеся: ученые, высококвалифицированные специалисты, бизнесмены «при деньгах», а также – «политические», вступившие в конфликт со сложившейся системой власти в России. Уезжают и по причине иной сексуальной ориентации, но таковых не очень много, хотя как раз им получить гражданство и легализоваться за границей становится все проще.

Однако в последнее время наметилась весьма показательная тенденция исхода из России журналистов. И если причины отъезда в Германию Жанны Немцовой вполне понятны (напомню, что ее отца, известного политика Бориса Немцова застрелили 27 февраля 2015 г. в сотне метров от Кремля, а на саму Жанну Борисовну оказывалось политическое давление с требованием прекратить комментировать расследование этого чудовищного преступления), то природа «журналистской эмиграции» Тихона Дзядко (телеканал «Дождь») или Айдера Муждабаева (экс-замгавред «Московского комсомольца») – совсем иная, хотя и лежит в той же политической плоскости.

Журналистику в России нельзя было назвать независимой без большой натяжки даже при Ельцине. Во времена его правления вовсю бушевали «информационные войны олигархов», когда «телекиллеры» на разных каналах «мочили» друг друга вместе с «хозяевами» своих противников. То приснопамятный Борис Березовский обрушивался всей вербальной мощью карманного Доренки на Лужкова и Примакова, то Гусинский отвечал ему не менее уничтожающей «взаимностью». В результате сложилось общее впечатление, что журналистика не может быть независимой «по определению», и – в той или иной мере – всегда будет призвана обслуживать какого-либо политического или бизнес-заказчика.

С приходом к власти лубянской группировки во главе с главным «рыцарем плаща и кинжала» Путина правила игры плавно изменились. СМИ перешли в руки путинского круга приближенных, после чего в информпространстве воцарился сладковатый запах мертвящего согласия «с политикой партии, правительства и лично Владимира Владимировича». В этой атмосфере услужливого «одобрямса» выросло уже несколько поколений тех, кто именует себя «журналистом», искренне полагая, что главная профессиональная задача – «умно и грамотно продаться, обретя способность доходчиво доносить до зрителя-слушателя-читателя неоспоримые мысли своего хозяина, ибо кто платит – тот и заказывает музыку». Любые колебания воспринимаются «журналистским сообществом» как «сомнения неадеквата» или даже – предательство. Подобная «эволюция» не могла не привести к полнейшей деградации журналистики вообще, и отдельных личностей – в частности. Даже если сравнить риторику скандальных персонажей типа Владимира Соловьева или Дмитрия Киселева «допутинских времен» с их нынешними образчиками – вырисовывается нелицеприятный график морального и профессионального падения. А если приплюсовать к этому общий фон затхлости в редакциях, озабоченных выживанием в обстановке ужесточения политических и экономических реалий, то получится и вовсе жуткая картина: этакое болото с несколькими кочками, на которых восседают непонятно кем коронованные жабы, и квакают, перебивая друг друга. Квакают по-разному, но – непременно в одной тональности. Любой смельчак, пытающийся бросить камень в эту болотистую жижу, тотчас подвергается обструкции, а следы от упавшего предмета быстро затягиваются ряской, после чего о нем все как можно скорее забывают. Такие «отщепенцы», по меткому выражению главного бенефициара, «не пользуются в стране большим влиянием».

Да и можно ли «влиять» на самодостаточную систему, построенную на перевертышах с подменой смыслов?

Надо отметить, что для имитации «демократии» и «свободы слова» Кремль некоторое время еще содержал несколько «показательно-оппозиционных» СМИ. В телевизионном сегменте это был телеканал «Ren-TV», позже скукожившийся до единственной «почти крамольной» программы Марианны Максимовской; радийный сегмент замыкало на себе «Эхо Москвы»; печатное слово было представлено «Новой газетой», в интернете вещал телеканал «Дождь». С фрондой федерального «Ren-TV» было покончено чуть больше года назад; «Дождь», как выяснилось, вообще не представляет никакой опасности: его аудитория слишком мала, а информация – безвредна в своей «плюшевости»; «Новая газета» издается «на последнем издыхании», а радио «Эхо Москвы» и вовсе скатилось до интеллектуального уровня уборщицы кабинета главного редактора, куда, впрочем, изредка и заглядывают приличные люди…

В связи со столь бедственной ситуацией в журналистике и потянулись «на выход» те, кто не видит для себя иного применения, кроме как – остаться в профессии. А поскольку здесь их профессиональные качества не могут быть востребованы в силу вышеизложенных причин – остается только уезжать: туда, где их умения и опыт будут оценены по достоинству. Когда-то так поступили Савик Шустер и Евгений Киселёв (не путать с распылителем пепла – однофамильцем Дмитрием). И не только они. Похоже, сегодня мы наблюдаем «вторую волну» журналистской эмиграции. Правда, с одним качественным отличием: если «отъезжанты первой волны» говорили, что «переждут путинщину и вернутся», то нынешние об этом даже не заикаются. И у них есть на то все основания: во-первых, российское общество деградировало вместе с журналистским «пулом», превратившись в такое же болото, если не смертельную трясину; во-вторых, опыт их работы в редакциях показал полную бесперспективность попыток что-либо улучшить, не говоря уже о том, чтобы – кардинально изменить. И, наконец, кривая графика «развития общества» неустанно ползет вниз, пробивая одно психологическое «дно» за другим, в подтверждение слов отъявленных скептиков: «Дна не будет, даже не надейтесь». И однажды они устали надеяться и, подготовив почву «на другом берегу», собрали в котомки свои опыт и способности, и покинули наш «остров невезения».

Без них в нашем болоте будет спокойнее. Но и тьма сгустится. И совсем не обязательно, что это сгущение гарантирует скорый рассвет: исторический опыт подсказывает, что в нашей местности не работают даже общепризнанные законы природы.

Не скрою: вопрос «уезжать нельзя остаться» не менее остро стоит и передо мной. Мне еще предстоит поставить в нем необходимый и жизненно важный знак препинания. И главным фактором в том, после какого именно слова он будет поставлен, является не критическая масса поступающих угроз или приглашение на работу за рубеж, а возможность или невозможность работы в прежнем формате с положительной динамикой развития и перспективой достижения позитивных результатов. Проще говоря, поставить этот знак мне поможет само общество, которое неизбежно покажет уже в ближайшие месяцы: нужно ему это или нет.

Таким образом, не снимая с себя ответственность за принятие окончательного решения, я склонен послать обществу некий знак: «без тебя, мой богоспасаемый постсоветский человек, я проживу, и если тебе так будет легче – не смею более смущать своим назойливым присутствием». После чего можно либо остаться, либо – уйти. Тихо и без истерик. Не забыв плотно закрыть за собой дверь.

Постскриптум:

Когда статья была сдана редактору, стало известно о том, что Россию покидает еще один журналист телеканала «Дождь» – Тимур Олевский. Об этом он заявил в интервью радиостанции «Эхо Москвы». Т. Олевский пояснил, что собирается работать в Чехии на «Радио Свобода».