Шизофрения на русской почве: Западу поставили диагноз

Шизофрения на русской почве: западным политикам и СМИ поставили диагноз

Политический психолог и системный терапевт Кирилл Светицкий обсуждает психиатрический диагноз, поставленный Западу.

Ирландский писатель Брайан МакДональд c удивлением для себя обнаружил место абсолютного синтеза современной политики и психиатрии. Пожив некоторое время в России, он вернулся в Европу и испытал шок. Оказалось, не только Европа, но и весь политический мейнстрим Большого Запада поражён психическим недугом, которому Брайан дал имя «русофрения» (Russophrenia).

«Диагноз» применим ко многим зарубежным политикам и журналистам, которые страдают раздвоением личности. Они много лет публично заявляют, что Россия вот-вот развалится из-за экономического бардака, идейного кризиса или множества иных причин, которые, может, и имеют место быть — чего греха таить. Однако точно те же светочи чуть ли не на следующий день сообщают, что Россия представляет собой огромную, страшным образом вооружённую угрозу для «цивилизованного мира». Такие пары взаимоисключающих высказываний часто следуют циклически, раз за разом. И для Запада это очень знакомо и узнаваемо, потому меткий термин «русофрения» моментально подхватили в прессе, а значит, он имеет все шансы войти в современный лексический обиход.

С одной стороны, хочется воскликнуть узнаваемым голосом народной артистки РФ Лии Ахеджаковой: «Простите нас, «русофреники»! " В том смысле, что никак мы не можем поспеть за изменчивыми грезами западных партнёров. Не получается у нас вечером ещё разваливаться — а к уже к утру вновь собраться, наладить промышленность с идейной сферой и начать кому-то угрожать. Большие мы слишком для таких метаний, неповоротливые. С другой стороны, если заглянуть в сердцевину этого анекдотического сюжета, картинка предстанет менее весёлая. И в центре её окажется модель восприятия и мышления, которая в настоящее время всё более доминирует как на Западе, так и в России.

Такую модель еще часто называют «клиповым мышлением». За мемом скрывается феномен сознания, самая характерная черта которого — неспособность замечать причинно-следственные связи.

Человек, поражённый таким недугом, смотрит на факты жизни, как на не связанные друг с другом картинки из телевизора, которые лениво перещёлкивает пультом с дивана. И ему совершенно не важно, что вчера «лицо из телевизора» утверждало обратное. Лишь бы было «прикольно», понимаете? Современный человек, когда не понимает, зачем он куда-то пошел и какая невидимая сила заставила его что-то сделать, часто отвечает, что «прикола» ради.

Податливой диванной биомассой очень удобно управлять. Она не задаёт вопросов «почему» да «зачем». Такую публику проще всего заставить «для прикола» жечь резиновые покрышки и майданить. И даже если человек сознательно транслирует противоречивую манипулятивную ахинею, находясь в роли «властителя дум» — рано или поздно он сам попадает под её же влияние. Мало кто может противостоять желанию «быть как все», особенно в эпоху «тоталитарной толерантности» . Так, на Западе рождается искренняя «русофрения», а у значительной части россиян — налицо проявления «американойи». Этот эффект знаком моим коллегами под именем феномена социальной индукции: ее жертвой становятся сами психиатры от постоянного общения с психически больными людьми и начинают вести себя, знаете ли, странновато.

Еще хуже, когда всё более странновато начинают вести себя люди, от адекватности которых зависит безопасность миллионов жизней. Этот процесс ведёт нас к ситуации, когда поколение с ещё более ярко выраженным «клиповым мышлением» плотно займёт места, например, вблизи ядерных кнопок — как на Западе, так и в России. Поколение, которому с детства не знакомы причинно-следственные связи. К этому «счастливому моменту» в России нас приближает ЕГЭ в качестве неистового стремления образовательных чиновников к «европейским стандартам», каждая новая телепередача «для простого зрителя», не обремененного интеллектом.

Сегодня каждую развитую страну нужно оттаскивать от этой пропасти за уши, и нашу тоже. Может, нам и будет не так «прикольно», но зато мы будем жить.