Москва для ястребов, но не людей

По сохранности биоразнообразия Москва где-то посередине между Берлином и Киото.

Москва с ее заводами в черте города, с миллионами автомобилей и загрязнением реки, как ни удивительно, все еще пригодна для жизни. Но проживание в ней чрезвычайно вредно для здоровья представителей  вида хомо сапиенс. Для доказательства этого факта не нужен Госкомгидромет – сравните число аптек на единицу длины московских улиц с числом иных магазинов. И все станет понятно. Бездействие москвичей, повсеместно безропотно вдыхающих автомобильные выбросы или столь же безропотно живущих под выбросами оставшихся в Москве промпредприятий, оборачивается их же – москвичей – затратами на лекарства от аллергий, сосудисто-сердечных заболеваний, поражений почек, печени и далее по списку. Москвичи меняют спокойствие нервов на денежки, траченные на врачей и лекарства: «и в полночь Ваши денежки заройте в землю… где поле-поле-поле Чудес, поле чудес в стране Дураков».

Неудержимое желание миллионов сидеть в собственном автомобиле в пробках несказанно удивляло и удивляет по сию пору меня – пешехода и пользователя метро. На своей шкуре я прочувствовал это в Сан-Франциско, где на авто мы с моей знакомой пересекали Залив по мосту часа три, тогда как на метро, тоже имеющем место под Заливом, это можно было сделать минут за двадцать.

Но главная беда заключается в том, что не только сумасшедшие автомобилисты дышат выхлопными газами. И даже не столько они. В наибольшей концентрации выхлопные газы достаются детям, имеющим несчастье ходить (или ездить в колясках) по городским улицам. Поскольку эти газы концентрируются в слое не выше 1,5 метров. Все, кто выше 1,5 метров, дышат существенно более чистым воздухом.

В Москве, как в «черной дыре», нет организованного общемосковского гражданского движения в защиту своей собственной окружающей среды. Героические активисты «Московской экологической федерации», члена «Социально-экологического союза» –  числом несколько десятков – физически не могут закрыть собой все проблемы десяти миллионов жителей Москвы. В первую очередь – автомобилистов (на это и сил-то нет), во вторую – безудержных застройщиков, с упорством, достойным лучшего применения, втискивающих свои инвестиции во дворы, скверы и в другие мало-мальски природные, в том числе особо охраняемые, территории.

Под самыми благовидными предлогами, разумеется.

В Берлине по улицам бегают зайцы, которые совершенно не боятся людей. В Нью-Йорке в Центральном парке водятся еноты. В Москве с живностью несколько сложнее.

Эта другая Жизнь, в общем и целом, вполне приспособилась сосуществовать с москвичами. Наземная фауна позвоночных за пределами больших парков, конечно, представлена двумя отрядами: грызунами, то есть мышами и крысами, и хищными, то есть собаками и кошками. Собаки находятся на вершине пищевой пирамиды и, когда не хватает пищевых отбросов, кушают кошек, крыс и, если словят, мышей. Нападают на людей, когда те мешают им жить. Или когда собакам покажется, что тот или иной человек мешает им жить. В этой жесткой ситуации выживание других млекопитающих в редких островках дворовых скверов, конечно, невозможно.

В какой мере эти кошки и собаки несчастны – судить трудно. Те, кого выкинули с теплого коврика в квартире, конечно, несчастны. А те, кто приспособился, живут полноценной собачьей или кошачьей жизнью. И не считают нас чем-то себе обязанными. Посмотрите на собак в метро – сколько достоинства.

А вот подняв голову на ветки деревьев, мы видим совсем другую картину. На территории города Москвы, включая парки и лесопарки, встречено около 250 разных видов птиц, из которых более 165 видов гнездятся. Например, у меня под окнами – в километре от Тимирязевского лесопарка – регулярно пасется ястреб-перепелятник. А синиц-лазоревок недалеко от метро «Аэропорт» зимой собирается куда больше, чем в моей деревне во Владимирской области.

Я не исключаю, что в Нью Йорке или в Берлине птичье разнообразие больше. Но есть и другие примеры. В начале 1990-х мне повезло в составе одной международной делегации побывать в Японии. В частности, в их городской агломерации Токио-Киото. В делегации было достаточно биологов, поэтому на третий день мы переглянулись и признались друг другу в том, что же больше всего нас поразило, – полное отсутствие птиц в городе и в многочисленных роскошных храмовых парках. За три дня мы из птиц видели одну большеклювую ворону, на огромной высоте летевшую к морю. А из прочих животных – только муравьев.

Так что Москва, с точки зрения сохранности биоразнообразия, – где-то посередине. А вот куда двигать –  в сторону Киото или в сторону Берлина – это вопрос к москвичам.