Н.Сванидзе: Cейчас, не дай Бог, начнут спускать собак на Плющенко

С. БУНТМАН: Сразу шумим про нашего любимого товарища Сталина.
Н. СВАНИДЗЕ: И не только нашего с тобой. Он любимец миллионов.
С. БУНТМАН: Совершенно верно. Вот опять здесь проблема возникаем под юбилей Победы с этими информационными щитами, которые затеяли – «Маршалы победы», «Товарищ Сталин и партизанское движение и народ». И только в контексте, как говорит начальник московской рекламы, только в контексте Великой Отечественной войны.

Н. СВАНИДЗЕ: как говорит вышедший из тюрьмы начальник московской рекламы.

С. БУНТМАН: Ну что ты…

Н. СВАНИДЗЕ: Дай ему бог здоровья.

С. БУНТМАН: Чего ты этого не повторяешь, когда речь идёт о вновь избранном украинском президенте?

Н. СВАНИДЗЕ: Ну почему! Мы все в курсе.

С. БУНТМАН: С одной стороны понятно, что история Великой Отечественной войны не может существовать без Сталина, Верховного главнокомандующего, а с другой стороны каждый портрет, каждое упоминание – это своего рода реабилитация Сталина.

Н. СВАНИДЗЕ: Ну, история раскладывается на две составные – чисто формальную, я коротенько, потому что уже тема, мягко говоря, как бы сказать… надоела. Но формальная и неформальная. Формальная состоит в том, что мы тут выясняли по линии Общественной палаты у московских властей, они что, весь город хотят украсить портретами маршала-отца? Нет, не хотят.

Ответ был, вроде бы как, один стендик – нам ответили. Один стендик со Сталиным, в котором будет нейтрально изложено, что был Верховный главнокомандующий, без оценок, в месте скопления ветеранов. Где они там будут ,несчастные, скапливаться. 85 лет, не знаю…

С. БУНТМАН: Большой театр и Поклонная.

Н. СВАНИДЗЕ: да, будут, будем надеяться, что кто-то из них чувствует себя неплохо. Если так, то хорошо, действительно он был Верховным главнокомандующим, ничего тут не поделаешь, этот факт принадлежит истории. Но есть неформальная составляющая. Я бы хотел, чтобы они сказали правду, не соврали, это был бы один стендик, а не 10, не 20 и не по всей Москве, о чём сначала шла речь. И второе. Опять председатель Совета ветеранов, г-н Долгих, он действительно заслуженный человек, он был членом политбюро или кандидатом в члены. Не помню.

Дело в том, что почему одна ветеранская организация или один её руководитель монополизирует право на интерпретацию деятельности Сталина.

С. БУНТМАН: Нет, они покрыли себя неувядаемой славой в войне против Антисоветской шашлычной.

Н. СВАНИДЗЕ: Вот! Они уже победили в войне против Антисоветской шашлычной с помощью тов. Митволя, который продолжает военные действия в отношении некоторых посёлков подмосковных и московских. У меня отец ветеран. Он тоже прошёл всю войну. Он правда не был генералом, он был рядовым, дослужился до старшины, но вот форсировал Днепр, под Курском воевал. Он, мягко говоря, не в восторге от идеи устанавливать портреты Сталина. Ветераны разные.

И дело в том, что Сталин – это фигура, говорить о которой и принимать решения относительно которой право принадлежит не одним ветеранам, которых уже немного, при всём уважении к ним. Это фигура настолько много сделала в России в ХХ веке и ужасного сделал, этот человек настолько много народу убил, что просто нейтрально выставлять его в Москве, как Верховного главнокомандующего, это не совсем верно, потому что это будет интерпретироваться и нашими миллионами молодых людей, которые вообще не в курсе дела, и всей зарубежной общественностью, как реабилитация Сталина. Вот именно так это будет интерпретироваться очень многими людьми.

Это будет кощунственно с точки зрения тех людей, родные которых погибли при Сталине, были убиты Сталиным, это будет просто кощунственно. Почему нужно выполнять волю одних людей и презирать и пренебрегать историей, биографией, чувствами других людей? Этого я не могу понять.

С. БУНТМАН: как ты думаешь, почему мы каждый год буквально под юбилей Победы, под любую годовщину 9 мая сталкиваемся с такой дилеммой?

Н. СВАНИДЗЕ: Знаешь, мы с такой дилеммой до сих пор не сталкивались. Вот с такой! Первый раз возникла идея устанавливать стенды со Сталиным. Это даже в голову Суслову не приходило, и Брежневу не приходило. Тогда было гораздо больше ветеранов, тогда были миллионы ветеранов живы, они были в соку, в полном здравии, им не было по 85 лет, как сейчас. Почему-то не требовали установить Сталина, почему-то не требовали вернуть в мавзолей. Как-то обходились.

С. БУНТМАН: Была попытка в 1966 году.

Н. СВАНИДЗЕ: была, и в 1969 году была. Но понимали организации, которые всегда были сталинистски настроены, ветеранские организации всегда были настроены просталинистски. Но тем не менее они понимали, что нельзя. А сейчас понимают, что можно. И навстречу им идёт московское руководство, я обращаю внимание! Поэтому все вопросы - к московскому руководству. Мне кажется, что это попытки московского руководства приобрести популярность среди ветеранских организаций.

С. БУНТМАН: А зачем ему?

Н. СВАНИДЗЕ: Политически нужно.

С. БУНТМАН: Зачем?

Н. СВАНИДЗЕ: Политически нужно, Сергей.

С. БУНТМАН: Выборов-то нет!

Н. СВАНИДЗЕ: А не знаю, как жизнь сложится. Видишь, как жизнь складывается в последнее время – с «Речниками», с «Соколами» разными, «Островами фантазий», по-разному складывается жизнь. Нужна поддержка. Это такое кокетство в отношении ветеранских организаций.

С. БУНТМАН: Олег говорит: «Что значит реабилитация? Его кто-нибудь осудил? Не лезьте к великому мертвецу, ваш прах сгниёт…» и т.д. Олег, имя Сталина в веках. Вот заковыка! Олег, спасибо! Что значит реабилитация? Мы действительно говорим реабилитация, как-будто в каком-то месте ,кроме 20 и 22 съезда Сталин был осуждён.

Н. СВАНИДЗЕ: А при чём здесь осуждён? У нас даже страна другая. Даже если бы он был официально осуждён в СССР, для России это не действует. У нас другая страна. Кто-то был осуждён в Российской Империи, потом был Советский Союз, другое государство, с другими законами, с радикально другой идеологией. У нас совершенно не Советский Союз, у нас Россия. Я не понимаю, что такое официальная реабилитация тех людей, которые были убиты Сталиным. Они были убиты преступным режимом. Чего их реабилитировать? Их история реабилитировала сама по себе.

Кому сейчас нужно выписывать бумажки, что они были невиноваты? Перед кем? Перед Сталиным, перед сталинским политбюро они были невиноваты? Перед кем? Перед народом? Это и так ежу понятно, что они не были виноваты перед народом. Эти все формальные слова о том, что не был осуждён, не подлежит реабилитации или был осуждён, подлежит реабилитации, по-моему, это всё фигня. Речь идёт о моральной реабилитации.

Морально мы знаем, что был не только ХХ съезд, было море документов, вышедших во второй половине 80-х, начале 90-х годов. Был «Архипелаг ГУЛАГ» в конце-концов, были рассказы Шаламова, была куча опубликованных документов, известны подписи Сталина под расстрельными списками. Это всё известно. Ваш суд с внуком Сталина. Господи!

С. БУНТМАН: Пожалуйста, новые документа!

Н. СВАНИДЗЕ: Новые документы! Детей с 12 лет к стенке ставить! Речь идёт о моральной реабилитации. Сталин – массовый убийца людей. И поэтому вывешивать его на стенде, посвящённом великой Победе, на мой взгляд, кощунственно. Из уважения к ветеранам, к ветеранским организациям, хотя я не считаю, что они представляют интересы всех ветеранов, тем не менее, других официальных организаций ветеранских нет. Хотят иметь своего Сталина на одном стенде? Я уважаю этих людей, они воевали. Не согласен. Но уважаю. Пусть они одного Сталина на одном стенде имеют. Но больше, бога ради, не надо!

С. БУНТМАН: Алексеич спрашивает: «Почему в кинотеатрах в советские времена, когда зрители видели Сталина на экране, то часто аплодировали?» Это несколько искажённая память, потому что когда впервые после долгих вырезаний Сталина, что тоже идиотизм, между прочим, кинематографа и истории Великой Отечественной войны. Помнишь, в 1965 году вышла…

Н. СВАНИДЗЕ: Я напомню, что первый раз праздновали победу 9 мая в каком году?

С. БУНТМАН: В 1965 году.

Н. СВАНИДЗЕ: Совершенно верно. Двадцать лет вообще победу не праздновали. И считалось, что это забвение в отношении и фронтовиков, и маршалов победы и Сталина. Потом это была реакция на Брежнева. Мы уже забыли, какая была реакция на ордена Брежнева, на книги Брежнева, на «Малую Землю». Ты помнишь анекдот о том, что Жуков пошёл советоваться с полковником Брежневым.

С. БУНТМАН: Да, были анекдоты.

Н. СВАНИДЗЕ: И когда на фоне брежневских многочисленных орденов появлялся лик Сталина, народ аплодировал. Это были аплодисменты такого протестного порядка.

С. БУНТМАН: Не совсем согласен, потому что в 1970 году, когда впервые появился Сталин на экране, это в фильме «Освобождение», я был чуть ли ни на первых сеансах, мы всегда с папой ходили сеансы смотрели. В кинотеатре «Космос», увидели Сталина и были аплодисменты в зале. Ты знаешь, редкие достаточно, но они были, потому что это после того, как вынули по-сталински Сталина из всего контекста истории, он туда вернулся, он вернулся не совсем, но почти на своё место. Сталин – значит надо аплодировать.

Н. СВАНИДЗЕ: ну да. Потом был же! Люди были в значительной степени оскорблены забвением их победы. И для них, для многих из них по инерции появление Сталина означало возвращение им их Победы.

С. БУНТМАН: реставрации тех ощущений, если победа – значит Сталин. Этих вещей не то что не разделили, а не дали им свою нормальную развесовку всего. Потому что не вернулись к 10 сталинским ударам, но вернулись к системе 1946-1948 гг.

Н. СВАНИДЗЕ: Хотя сейчас вообще и в кино, и в литературе ушли люди, которые писали лейтенантскую прозу великую, это великий пласт советской литературы, может самый правдивый и честный пласт. Ушли люди или почти ушли, жив замечательный Тодоровский. Но в принципе, поколение ушло режиссёров войны, которые делали честные фильмы о войне, которых от каждой гимнастёрки пахло правдой. Сейчас этих фильмов нет. И в этих фильмах Сталина не было. Был солдат, Ванька-взводный, знаменитый лейтенант. Это были люди, которые в массе своей сложили голову. Они сложили голову, они защищали Родину, они герои, они победители.

Вот эта правда о войне сейчас забылась.

С. БУНТМАН: дальше Митёк говорит про эскалацию того, что ты называешь моральной реабилитацией или обытовлением Сталина. Сталин – это такой, извините меня, товарищи сталинисты, это некая фенька, идол, предмет быта.

Н. СВАНИДЗЕ: Ну, история вообще мифологизирована наша.

С. БУНТМАН: И Митёк говорит: «Смолчали по поводу «Курска» - нате, закусите. Дальше будет хуже. Возможна ли эскалация?»

Н. СВАНИДЗЕ: Только дай. Конечно возможна. Но я думаю ,что этого не будет ,потому что не дадим. Не дадим. Это слишком серьёзно. Потому что это ведь не просто покойник. Это стиль, это образ действия. Это икона.

С. БУНТМАН: Образец.

Н. СВАНИДЗЕ: Это икона. Это икона стиля, как сейчас говорят. Если эту икону стиля вернуть, то таков будет и стиль. Поэтому это очень важно.

С. БУНТМАН: Да. ну хорошо. Ничего хорошего, конечно, в этом нет, но будем внимательны и во всяком случае… ну что значит не дадим? Немного у нас рычагов, чтобы не дать.

Н. СВАНИДЗЕ: ну… не много, не мало!

Н. СВАНИДЗЕ: Хорошо. Таинственно.

Н. СВАНИДЗЕ: Нет, ну чего таинственно! Мы сейчас обсуждаем это на эфире, чего таинственного? Вот видишь, даже Борис Вячеславович Грызлов не согласен с установлением стендов, посвящённых Сталину.

С. БУНТМАН: ну, там были определенные сигналы.

Н. СВАНИДЗЕ: ну вот! Значит есть определённые сигналы! Мы же с тобой не думаем, что спикер Госдумы Борис Вячеславович Грызлов, уважаемый нами, от своего лица сказал! Он получил флюид. Значит флюид имел место.

С. БУНТМАН: Хорошо. Другие флюиды. Очень интересная вещь развивается вокруг, что, я думаю, совсем неплохо и далеко не без участия Общественной палаты, вокруг «Речника». Я скажу, что меня больше всего заинтересовало. Она развивается в каких-то очень конкретных, кстати, нам урок, как конкретно надо разбираться со многими вещами, с документами и со всем. Не то, что сейчас поработал Кучерена…

Н. СВАНИДЗЕ: Кучерена очень сильно поработал, он просто вложился в это дело и жжёт там, на этой площадке. Кстати, между прочим, пару дней назад в «Московском комсомольце» была статья Юрия Михайловича Лужкова, в которой он, большая, там больше чем на полполосы, в которой он объясняет позицию по «Речнику», что-то разъясняет с юридической, пытается с моральной стороны зайти. А раньше не водилось за Юрием Михайловичем, чтобы он что-то кому-то объяснял так внятно. Сейчас счёт своим долгом.

Я думаю ,что это связано и с позицией Общественной палаты, и с позиции Российского государственного телевидения, именно потому, что была программа, которую ведёт Маша Ситтель, там выступал и Кучерена. И я думаю, что именно эту программу Юрий Михайлович Лужков счёл для себя сигналом, потому что госканал есть госканал, а то вряд ли он стал бы объясняться. Это существенно, по-моему.

С. БУНТМАН: Скажи мне, он больше объясняется, чем по поводу Бутова?

Н. СВАНИДЗЕ: Больше. По поводу Бутова он старался не объясняться, он занимал одну позицию – все, кто против – популисты, демагоги и враги народа. А я друг народа. И ничего никому объяснять я не буду. И ничего он не объяснял.

С. БУНТМАН: Мне показалось, что ситуация стала по своему качеству и по сущности своей проясняться ещё и формально, ещё юридически, появились пункты, в которых многое становится ясно, что было сделано… все говорили о том, как неправильно, как безобразно были оформлены права или совсем не оформлены, начиная с 1956 года, проходя через 1998 год с жителями «Речника» и собственностью там. А начали выявляться очень многие другие детали юридического недооформления. И с помощью Кучерены и других юристов…

Н. СВАНИДЗЕ: Мы это обсуждали на площадке «Эхо Москвы», что ведь тут только потяни ниточку. Это как с портретами Сталина – только палец дай и руку откусят.

Ведь лиха беда начало! Если здесь начать с одного посёлочка, по всей стране будут чиновники землю отнимать у людей. Потому что фактически нигде земельные отношения толком юридически не отрегулированы. Поэтому всегда можно придраться. Отнять можно что угодно у кого угодно! Абсолютно! У нас с тобой можно ботинки отнять и сказать, что так и было.

С. БУНТМАН: не дам!

Н. СВАНИДЗЕ: И мы ещё будем штраф платить.

С. БУНТМАН: Не дам! Я люблю свои ботинки.

Н. СВАНИДЗЕ: как Буратино говорил: «Разве ж я отдам Некту яблоко»

С. БУНТМАН: Кстати, у меня чек не сохранился.

Н. СВАНИДЗЕ: Вот! И чек у тебя не сохранился!

С. БУНТМАН: А характерная стоптанность?

Н. СВАНИДЗЕ: проверим.

С. БУНТМАН: Ты понимаешь, что оказывается, что и отобрать можно юридически не очень-то чисто, что и доказывается сейчас.

Н. СВАНИДЗЕ: Отнимают, как правило, власти, а когда что-то делает власть, здесь юридическая власть не совсем нужна. Отнимет – и скажет, что так и было.

С. БУНТМАН: Не очень получается сейчас.

Н. СВАНИДЗЕ: Гроссмейстер, здесь стояла ладья. Нет – значит и не было.

С. БУНТМАН: Получается, что немножко не так. Стоило посопротивляться, может и с перехлёстами, но вот гражданское сопротивление, а рассказы про то, что…

Н. СВАНИДЗЕ: Нет, а куда же деваться! Когда ночью приходят и в окошко мебель выкидывают – это не перехлёст?

С. БУНТМАН: Я скажу, что рассказы про то, как используют это от левых до правых все политики – это замечательно.

Н. СВАНИДЗЕ: Это другое дело. Естественно, кому хочется – пиарятся на этом. Это разумеется.

С. БУНТМАН: теперь коротко. Приговор Евсюкову и частное определение в адрес Нургалиева. Как ты это рассматриваешь?

Н. СВАНИДЗЕ: А какое частное определение в адрес Нургалиева?

С. БУНТМАН: Частное определение про нургалиевскую организацию.

Н. СВАНИДЗЕ: Нургалиевская организация – это Министерство Внутренних дел?

С. БУНТМАН: ну да.

Н. СВАНИДЗЕ: Потому что я не слышал до сих пор определения – нургалиевская организация.

С. БУНТМАН: Ну, просто я сказал…. Ты спросил, что с Нургалиевым.

Н. СВАНИДЗЕ: А что, приговор вынесен?

С. БУНТМАН: Пожизненное.

Н. СВАНИДЗЕ: ну, к этому шло и я считаю, что это абсолютно справедливо. Вообще, в деле Евсюкова много неясного. Если он признан вменяемым… Я не знаю, как ты, я не могу себе представить человека в здравом уме и твёрдой памяти, который берёт пистолет и идёт в гастроном убивать девушек, ставить их к стенке, убивать… Но тем не менее, мы знаем, что примеров тому тьма. И таких людей, естественно, нужно там, где есть смертная казнь, наверное это тот случай, когда она применима, а там, где её нет – то пожизненное заключение. Это даже не наказание, это просто способ общества уберечь себя. Этот человек очень опасен.

С. БУНТМАН: несколько важных вещей были сказаны на встрече Медведева с расширенной коллегией. Хотя не все. Мне кажется ,что частное определение в сторону Нургалиева – это шаг к тому, что реформы не может тот же самый хозяин лавочки не может в своей лавочке сделать реформы.

Н. СВАНИДЗЕ: Конечно, хозяин лавочки, который довёл свою лавочку до того состояния, что она нуждается в серьёзной реформе, сам проводить эту реформу не может.

С. БУНТМАН: Вчера один слушатель, был опрос очень хороший, в особенности с теми, кто причастен к работе органов МВД, кто-то сказал, что просто человек по-другому себе не представляет, даже если он хочет сделать чище и лучше своё ведомство, он настолько с ним сжился и возглавляя его…

Н. СВАНИДЗЕ: нет, всякое системное реформирование подразумевает всегда смену руководства, даже если это золотое руководство, если оно хорошее. Но если ты считаешь, что нужно системно реформировать, то руководство меняешь. Это знак всем, что будет системное реформирование. А если оставляешь руководство, то радикального системного реформирования не будет. Это тоже всем совершенно очевидно. Здесь я лично ничего не имею против Нургалиева, просто я говорю, если реформирование – тогда нужно снимать руководство. Не снимаем, не будет реформирования.

С. БУНТМАН: Даже при всех увольнениях, запретах…

Н. СВАНИДЗЕ: нет, это просто знак. Это знак! Это не значит, что если уволить Нургалиева, будет нормальная…

С. БУНТМАН: Что будет гениальная реформа. Но это необходимое, может недостаточное… Коль, мы сейчас прервёмся, Новости послушаем на «Эхе», а потом продолжим.

НОВОСТИ

С. БУНТМАН: Мы продолжаем. «Особое мнение». Николай Сванидзе в гостях, Сергей Бунтман ведёт эту передачу. Несколько слов о реформе МВД. Здесь все говорят, что да, пожизненное дали, вопрос – через сколько выпустят. Вот в Туве гайца выпустили через полгода. В чём? В чём дело, почему? – Павел из Санкт-Петербурга.

Н. СВАНИДЗЕ: Там будут пересматривать дело. Это человек, который приставил ствол к виску мальчика, застрелил его. И получил полтора года.

С. БУНТМАН: Да.

Н. СВАНИДЗЕ: Это бред, конечно, и этот должно быть пересмотрено.

С. БУНТМАН: Одновременно с реформой, которая намечается, всеми рассуждениями о милиции, в достаточно торжественной обстановке был отправлен очередной сменный отряд на Северный Кавказ.

Н. СВАНИДЗЕ: Омоновский?

С. БУНТМАН: Да.

Н. СВАНИДЗЕ: Распоряжение дано. Мы с Лукиным Владимиром Петровичем, уполномоченным по правам человека, присутствовали при проводах этого отряда, это было в субботу, на дне открытых дверей московского ОМОНа, на который мы были приглашены. Уходили эти ребята.

С. БУНТМАН: Да, это как можно одной рукой делать одно, а другой другое?

Н. СВАНИДЗЕ: конечно, дай бог, чтобы эти ребята остались живы все, дай бог, чтобы были живы и те, с кем они будут входить в контакт, если это будут не бандиты. Но приедут они сюда…

С. БУНТМАН: Им нужен будет год на реабилитацию.

Н. СВАНИДЗЕ: Приедут они с раненой психикой, потому что люди, которые едут в такие командировки, будь то Афган, Чечня, Вьетнам у американцев в своё время.

С. БУНТМАН: Ирак сколько… Сейчас они фильмы снимают, об Ираке-1, Ираке-2.

Н. СВАНИДЗЕ: Они приезжают со сдвинутыми мозгами они нуждаются в реабилитации, иначе они опасны для общества. Вообще никакая реформа, ну там, Нургалиев, мы об этом поговорили. Но ни одна реформа МВД невозможна, пока цели существования МВД в нашей стране не будут изменены и это не станет очевидно для всех, прежде всего, для самого МВД. Пока они не начнут защищать общество от преступников, а не власть от общества, до тех пор реформа будет невозможна.

Они должны уяснить, каковы их реальные функции.

С. БУНТМАН: Да. и дело здесь не в количестве функций, уберём медвытрезвитель – сразу будет лучше.

Н. СВАНИДЗЕ: Это правильно, но это не решает проблему.

С. БУНТМАН: Да, тут всё время комментируют наши слушатели историю со Сталиным, ветеранами. Мне пишут: «Мы все, папа, мама, дедушка, за Сталина, не то что вы там, москвичи на «Эхе». С другой стороны говорят, что Сталин и война, что не Сталин выиграл войну, а народ, и что как было замечательно, когда на некоторое время забыли про это и были качественные патриотические в нормальном смысле слова, фильмы.

Н. СВАНИДЗЕ: нет, любви к Родине никто не отменял, просто смотря в чём она выражается. Что касается ветеранов, знаете, ветеранам… эти заигрывания, антисоветское, рубаху рвут на груди, да я за ветеранов пасть… Ветеранам нужны нормальные квартиры и нормальные пенсии, а не портрет Сталина. Им конечно засунуть в глотку портрет Сталина вместо пенсии и квартир – золотое дело, чтобы только молчал, вместо кляпа. Чтобы только молчал!

С. БУНТМАН: да. Хотя это бывает и приятно.

Н. СВАНИДЗЕ: Иногда приятно.

С. БУНТМАН: Вот уважают.

Н. СВАНИДЗЕ: Кому-то приятно. Кому-то страшно.

С. БУНТМАН: Пожилой человек, много не надо, лишь бы уважали.

Н. СВАНИДЗЕ: Ветераны разные.

С. БУНТМАН: Абсолютно разные. Возвращаемся. «Почему вы считаете, что МВД довёл до ручки Нургалиев, а не ельцинский Ерин, Куликов, Рушайло до него? Ведь это именно Ельцин в своё время отказался реформировать МВД и прокуратуру»

Н. СВАНИДЗЕ: Давайте сейчас всех собак спускать на Ельцина. Я, впрочем, не говорю, что Нургалиев довёл. Но именно в последние годы при Нургалиеве эти инциденты страшные, связанные с МВД, они приобрели такую регулярность. Поэтому Нургалиев не довёл, но он проблему очевидно не решил. А появилась она, конечно, не при Нургалиеве и не при Ельцине, а задолго до них.

С. БУНТМАН: Потому что в другой стране невозможно пытаться строить формально на тех же принципах, что полицию, что армию, не переходя к реформам. Это не просто механическое сокращение, было 15 республик, стала одна самая большая. Давайте мы сделаем слепок советской милиции и армии.

Н. СВАНИДЗЕ: ты помнишь насчёт милиции, при советской власти, при Андропове считалось, что ФСБ неподкупное…

С. БУНТМАН: О да! Это великая история!

Н. СВАНИДЗЕ: А менты продажные. Поэтому нужно, чтобы… Ну, то есть КГБ тогда. Нужно чтобы КГБ контролировало милицию. Помнишь, когда милиционеры сотрудника КГБ убили на станции метро?

С. БУНТМАН: О да! Все эти дела мвдэшные, коррупционные…

Н. СВАНИДЗЕ: Всё это давняя история.

С. БУНТМАН: Все эти министры внутренних дел…

Н. СВАНИДЗЕ: Уже давно страна другая, уже давно никто не думает, что сотрудники ФСБ чисты, как первый снег. А милиция… воз и ныне там.

С. БУНТМАН: Вот смотри… Армию… не проводили реформу последовательно много министров обороны. Но нашлось же… сейчас меня расстреляют… нашлось же какое-то решение.

Н. СВАНИДЗЕ: ты какое решение имеешь в виду?

С. БУНТМАН: Новый Министр обороны Сердюков с необычайно интересными вещами.

Н. СВАНИДЗЕ: Интересными, но на мой взгляд явно недостаточными.

С. БУНТМАН: Хорошо, недостаточными, но есть что-то понятное.

Н. СВАНИДЗЕ: Направление правильное. Но темпы совершенно неприемлемые. Так можно реформировать до тех пор, пока она помрёт.

С. БУНТМАН: Ты знаешь, жалуются, что слишком быстро.

Н. СВАНИДЗЕ: Естественно, жалуются, те, кого реформируют, всегда жалуются, что слишком быстро.

С. БУНТМАН: И слишком резко. Поэтому предлагается в МВД реформе не действовать с плеча, не рубить, ничего не делать.

Н. СВАНИДЗЕ: Самая большая проблема в армии, что сейчас сократили до года – правильно. Но уже и год ведь не хотят служить! Нужно идти другим путём. Это раньше нужно было сокращать до года, когда ещё лечилось таблетками, сейчас уже резать нужно.

С. БУНТМАН: да. Резать надо и очень серьёзно. «Нельзя ли совместить портрет Сталина для ветеранов и квартиру? Почему либо одно, либо другое?»

Н. СВАНИДЗЕ: Почему-то квартиру не дают, а портрет Сталина – ради бога. Наверное, можно совместить, но почему-то не получается. Вообще, вы знаете, такая история, связанная со Сталиным. Как-то со Сталиным квартиры не монтируются. Я уж не знаю, с чем это связано, со Сталиным квартиры не монтируются. Тут либо Сталин, либо квартира.

С. БУНТМАН: Маршальская монтируется квартира. Сегодня у одного маршала, завтра его расстреляют – будет у другого маршала.

Н. СВАНИДЗЕ: А чтобы у человека – нет. Вот коммуналку на 30 человек – это пожалуйста. А насчёт отдельной квартиры не монтируется.

С. БУНТМАН: Да, значит у них тоже есть чувство стиля.

Н. СВАНИДЗЕ: естественно.

С. БУНТМАН: Как-то не связано с этим делом. Последнее. Две минуты. Про страшное. Про Олимпиаду!

Н. СВАНИДЗЕ: Ой!

С. БУНТМАН: Что ой? Имей мужество!

Н. СВАНИДЗЕ: Может быть лучше про Сталина? Уважаемый редактор, может лучше про реактор?

С. БУНТМАН: Нет, нет. У тебя ощущения какие?

Н. СВАНИДЗЕ: У меня? От Олимпиады? Смотрю.

С. БУНТМАН: Ты смотришь?

Н. СВАНИДЗЕ: Смотрю.

С. БУНТМАН: Есть ощущение, что это некая новая эпоха? У меня полное ощущение…

Н. СВАНИДЗЕ: В каком смысле? Бегают так же, прыгают так же, коньки немножко другая.

С. БУНТМАН: Не химическая эпоха для сборной России.

Н. СВАНИДЗЕ: Для сборной России – пожалуй, да, конечно. Может быть наши медики не успели отреагировать на новые веяния, не изобрели каких-то препаратов, не ловленных, а ловленные уже употреблять нельзя. Поэтому так получается. Не исключаю.

С. БУНТМАН: Поэтому вместо того, чтобы идти дальше и изучать неловленные, прекратили всё.

Н. СВАНИДЗЕ: Вообще, к нашим замечательным спортсменам у меня никаких претензий нет, как к тем, кто победил, так и к тем, кто не смог победить. Кстати, сейчас не дай бог начнут спускать собак на Плющенко, который вернулся, два года его не было! Что ждать от человека, которого два года не было, что он победит всех тех, кто два года был. Он немножко потерял органику, на мой взгляд.

С. БУНТМАН: Да, он обиделся сейчас, нельзя все слова Плющенко…Он сегодня много раз повторил про четверной прыжок. Много вопросов вообще к этому виду спорту, к фигурному катанию.

Н. СВАНИДЗЕ: В фигурном катании зрелищность важна. А на предмет зрелищности он за прошедшие два года, скажем мягко, не приобрёл.

С. БУНТМАН: ладно, будем героически смотреть дальше Олимпиаду, будем надеяться на некоторые, совершенно изумительные команды, вроде как наши по хоккею.

Н. СВАНИДЗЕ: Да, то что они сегодня проиграли словакам, это ерунда.

С. БУНТМАН: Забудьте это, друзья мои.

Н. СВАНИДЗЕ: Канадцы тоже еле-еле у Швейцарии выиграли. Это ерунда.

С. БУНТМАН: Ладно. Всё. Дальше наш разговор… Какой трибуны «Динамо» раньше говорили?

Н. СВАНИДЗЕ: Слушай! Какие девчонки выигрывают скоростной спуск и слалом! Прелесть просто!

С. БУНТМАН: Хороши Маши, да не наши.

Н. СВАНИДЗЕ: не наши. Но хороши.

С. БУНТМАН: Это несомненно. Спасибо. Это было «Особое мнение», Николай Сванидзе. Мы расстаёмся сейчас.