Путеводитель по самому большому скандалу в ФИФА

Вчера вечером после 17 лет пребывания у власти и уверенно выигранных неделю назад выборов глава ФИФА Йозеф Блаттер заявил о своей отставке. Почему он все-таки уходит, при чем тут США и отберут ли у России чемпионат мира 2018 года? Почему Блаттер все-таки ушел?

Точный ответ на этот вопрос знают, полагаю, человек семь-восемь. Может быть, десять, но и то не факт. Очевидно, что на казавшегося бессменным главу ФИФА надавили. Скорее всего, уликами, неопровержимо доказывающими его причастность к разъедающей организацию коррупции. Менее вероятно, что это были спонсоры, не готовые более терпеть подобное склизкое сотрудничество. Все остальные версии, от страха перед бойкотами грядущих чемпионатов мира до искренней заботы о футболе, находятся в диапазоне от романтики до глупости. Да, действительно, махину, которой рулит железный старик, никогда не трясло так сильно; но нет, без шантажа или даже прямых угроз он никогда бы не бросил руль по собственной воле.

Почему Блаттера не обвинят в коррупции напрямую?

Возможно, все-таки обвинят. По крайней мере, канал ABC настаивает, что Блаттер уже под следствием ФБР и министерства юстиции США по подозрению в коррупции. В любом случае и для конкретной организации ФИФА, и для всего мирового футбола в целом прямые (и тем более доказанные) обвинения Блаттера будут жесточайшим репутационным ударом. Разумеется, представить себе ситуацию, в которой подчиненные и ближайшие сподвижники десятилетиями (первые эпизоды расследований приходятся на девяностые) получают многомиллионные взятки, а начальник не в курсе, невозможно. При этом, насколько фундаментальна для имиджа разница между «ну, все же понимают, что и он тоже» и прямым обвинением или хотя бы подозрением в соучастии, можно проследить на примере расследования коррупции в российском Министерстве обороны. Ты не можешь не знать о делах подчиненной, особенно если и личные отношения между вами не афишируются. И при этом бывший министр на скамье подсудимых-- это приговор системе; а Евгения Васильева там же - всего лишь театр абсурда с тринадцатью комнатами, картинами в зале суда и выходами на шопинг из-под домашнего ареста.

У адвокатов в ходу циничная фраза: «Чистосердечное признание облегчает совесть, но не срок». Так же и в футболе: очищающие костры горят ярко и видны издалека, но на их пепелище сложно построить что-то стоящее. В 2006 году в Италии бабахнул так называемый «моджигейт» - сотрясший самые основы скандал, по итогам которого выяснилось, что ряд ведущих клубов (в первую очередь «Ювентус») коррумпировали всех кого можно, от арбитров до телевидения. «Ювентус» по итогам лишился двух чемпионств, спонсорского договора с компанией Tamoil на 315 миллионов долларов, а заглавный герой истории гендиректор клуба Лучано Моджи был отстранен от футбола на пять лет. Итальянский футбол встряхнуло настолько сильно, что полноценно приходить в себя он начал только десять лет спустя. Из 24 членов исполкома ФИФА, решавших, где пройдут чемпионаты мира в 2018-м и 2022-м годах, 17 подозревались или обвиняются в коррупции. Это и так чудовищный удар по репутации, и полноформатного очищения огнем для мирового футбола (то есть прямого и открытого обвинения Блаттеру) постараются избежать изо всех сил.

Почему, несмотря ни на что, Блаттера в очередной раз переизбрали меньше недели назад?

Ответ на этот вопрос необходимо начать с характерной детали и цитаты. Перед началом заседания, по итогам которого как раз переизбрали Блаттера, его правая рука, генеральный секретарь ФИФА Жером Вальк для проверки электроники предложил всем делегатам ответить на вопрос, кто выиграл последний чемпионат мира по футболу. Казалось бы, идеальный тестовый вопрос для такого собрания, но 5% (или ровно 10 делегатов) не смогли дать правильный ответ. Еще раз: 10 из 209 людей, выбиравших главного человека мирового футбола, не знали, как закончился последний чемпионат мира. А теперь обещанная цитата: «Я христианин и голосование против Блаттера - это богохульство. Это международный заговор. Блаттера все время пытаются ударить. Африка будет голосовать за Блаттера, и я тоже». Это Насименту Лопеш. Не только христианин, но и глава Федерации футбола Гвинеи-Бисау.

В ФИФА работает совершенно анахроничная и очень вредная для организации система «одна страна - один голос». В результате мнение Гвинеи-Бисау для мирового футбола равносильно мнению, например, Германии. А если с Гвинеей солидаризируется еще и Кабо-Верде, то у чемпионов мира и вовсе никаких шансов в споре. Структура членства в ФИФА доводит ситуацию до абсурда. Самое серьезное представительство в ФИФА (54 голоса) у Африки; на третьем месте (46 голосов) Азия; четвертое представительство (35 голосов) у Северной Америки, в основном за счет карликовых стран Карибского бассейна. Эти малозначимые с точки зрения развития футбола регионы аккумулируют практически две трети голосов и могут решать все вопросы, вообще не оглядываясь на Европу (53 голоса) и политически ничтожную Южную Америку (10 голосов). Будете смеяться, но Океания (11 голосов) в мировом футболе формально влиятельнее. Какие Бразилия с Аргентиной, если есть Фиджи, Вануату и Соломоновы острова? За пределами Европы, Латинской Америки и с недавних пор США футбол практически нигде не может хотя бы частично прокормить сам себя. Футбольные федерации и в особенности их руководители напрямую зависят от дотаций (хотя правильнее сказать «подачек») ФИФА. С лавинообразным ростом доходов в последние два с половиной десятилетия деньги, выделяемые на развитие футбола в странах третьего мира, тоже умножились в разы. Блаттер вербовал союзников и с помощью квот континентов на чемпионаты мира. В итоге на турнир 2018 года от Африки, Азии и Северной Америки суммарно поедет столько же команд, как и от Европы.

Сложившаяся система напоминает выборы в России: привязанная к общему бюджету как к аппарату искусственного дыхания периферия массово и единодушно голосует за действующую власть, не оставляя экономически самостоятельному меньшинству даже теоретических шансов на успех. Единственный дошедший до голосования оппонент Блаттера - иорданский принц Али бин Аль-Хусейн старательно собрал практически все европейские голоса, добавив к ним симпатии части Северной Америки и Ближнего Востока, но этого хватило лишь на имитацию борьбы, не больше.

Почему Россия защищала Блаттера до последнего?

Здесь сошлись сразу несколько очень разных трендов, характерных для сегодняшней России. Например, антиамериканизм. После арестов функционеров ФИФА российский МИД выступил с заявлением, которое начиналось с прекрасных слов: «Не вдаваясь в подробности выдвигаемых обвинений, обращаем внимание на то, что налицо очередной случай незаконного экстерриториального применения американского законодательства». Хочется красным маркером подчеркнуть «не вдаваясь в подробности» и «очередной». Такими словами наш МИД мог отреагировать на любое задержание за пределами США с последующей просьбой об экстрадиции, и совершенно не важно, кто оказался задержан: чиновники ФИФА, молдавские хакеры или гонконгские наркоторговцы.

При этом Блаттер был безусловно удобен для России. Он создал систему, при которой наличие у какой-либо страны уже готовых стадионов и инфраструктуры не только не становилось преимуществом, но, скорее, даже мешало. Для этого был изобретен термин «футбольное наследство». Мол, чем больше нового построят для чемпионата мира, тем активнее начнет развиваться футбол в регионе. Выяснилось, что это работает только для и без того футбольных стран. Турнир в Германии в 2006-м действительно помог перезапустить немецкий футбол и сделал местную лигу одной из самых финансово стабильных на континенте, а вот в Японии и Корее после 2002-го и Южной Африке после 2010-го значительная часть построенного стоит совершенно без дела. Выгода Блаттера (помимо возможности произносить красивые речи) - в объеме денежных потоков. Чем больше нужно построить, тем больший ручеек может утечь в сторону проверяемых сейчас счетов в американских и британских банках.

Наконец, он принадлежит к тому типу руководителей, с которыми удобно и приятно общаться Владимиру Путину. Российский президент не скрывает своей тоски по пожившим и консервативным Герхарду Шредеру или Сильвио Берлускони. Возглавивший ФИФА еще в 1998 году, Блаттер безусловно относится именно к этому поколению. В словах Путина о нем проскальзывает не только благодарность за чемпионат 2018 года, но и нескрываемая личная симпатия. Символично, что другой надежный спортивный партнер России - это еще один железный старик Берни Экклстоун, который привез в Сочи Гран-при «Формулы-1». Он еще старше (84 года), не раз проходил через обвинения в коррупции (за что платил многомиллионные штрафы) и командует своим видом спорта десятилетиями. Очень удобный типаж, чтобы дружить и договариваться со спортивной Россией.

При чем тут США и почему расследование ведут именно они?

С формальной точки зрения, потому что значительная часть коррупционных денег отмывалась через американские банки; уже сейчас, по данным прессы, выявлены подозрительные суммы минимум на 150 миллионов долларов. Ключевым информатором о делах организации стал бывший глава Федерации футбола Северной Америки Чак Блейзер, который собирал для ФБР сведения о коррупции в ФИФА. Его завербовали, обвинив в неуплате налогов, и Блейзер на протяжении нескольких лет тайно записывал приватные разговоры, которые сейчас составляют основу обвинения.

Судьба сыграла с Блаттером злую шутку. Он активно работал над расширением рынков и в первую очередь для этого пролоббировал проведение чемпионата мира 1994 года в США. Американцы прониклись соккером (у них футбол называется именно так) только десять лет спустя и сейчас борются, в том числе, и за влияние в ФИФА. Одна из причин нынешнего расследования - коррупция при распределении медиаправ при проведении Кубка Америки в 2016 году. Он пройдет в США, и там впервые сыграют команды не только из Южной, но и из Северной Америки. Вот так неожиданно дела Блаттера ударили по нему самому двадцать лет спустя.

И главное, отберут ли у России чемпионат мира 2018 года?

Вероятность такого развития событий, безусловно, возросла. Но нельзя сбрасывать со счетов, что ни в одном раскрытом для публики расследовании не было ни одной существенной улики против России. Фразы в духе «если б что-то было, уже бы раскопали», конечно, значительно упрощают ситуацию, но и большая доля истины в них, безусловно, есть. Подавляющее большинство подозрений, кривотолков, прямых и косвенных улик говорят о нечистоплотности катарской заявки 2022 года. Российская на этом фоне выглядит не совсем логичной и не самой привлекательной, но допустимой с юридической точки зрения.

Важнейший союзник России в сложившейся ситуации - время. Вероятнее всего, никаких резких телодвижений не будет до избрания нового главы ФИФА, то есть как минимум до декабря этого года. К тому времени до старта самого турнира останется чуть больше полутора лет. Срок для замены критически мал. За такой короткий промежуток полноценно подготовиться и самостоятельно провести турнир смогут разве что уже проводившая недавно чемпионат Германия или Франция, готовящаяся к чемпионату Европы 2016 года. Но очевидно, что никто не отдаст им второй крупный турнир подряд. А для той же Англии полутора лет на подготовку будет уже слишком мало. Единственной реальной альтернативой России как единоличной хозяйке выглядит схема, при которой турнир размазывают по пяти-шести странам Европы. Именно так будут проводить европейское первенство 2020 года, где в качестве одного из ключевых городов, кстати, заявлен Санкт-Петербург. Но для выстраивания логистики все равно нужно будет время, которого нет.

По сути, заявившись на выборы и выиграв их, Блаттер умышленно или, скорее, неслучайно подарил России критически важные для судьбы чемпионата полгода. В этой ситуации бронебойными аргументами против могут стать или неопровержимые и не допускающие трактовок улики против России, или новые внешнеполитические обстоятельства в виде однозначного антироссийского решения в расследовании катастрофы малайзийского боинга над Донбассом. Так что Россия свой турнир, скорее всего, сохранит, а вот у Катара серьезные проблемы. Похоже, что Блаттер был единственной опорой, поддерживавшей эту искусственную от и до конструкцию, и шансов на выживание в естественной среде у нее нет даже в теории.