Воспоминания большевика о его встречах с Владимиром Лениным

Воспоминания большевика Ивана Никольского о его встречах с Владимиром Лениным.
Многие из близко знавших Ленина в течение долгих лет, вспоминая о нем, подчеркивают его глубокую веру в народ, его любовь к широким массам рабочих и крестьян.

Ленин, человек всегда занятый, выкраивал за счет отдыха, а порой и сна время для общения с людьми. С первых же дней Советской власти, когда он стал во главе первого в мире государства трудящихся, огромного государства, занимающего одну шестую часть земного шара, страны, разрушенной, истощенной империалистической войной и сразу же втянутой в войну гражданскую, — словом, и тогда, когда на плечи Ленина лег невероятный груз, он всегда умел найти время для общения с народом. Это было его стилем.

Через его приемную тек поток посетителей: крестьян — ходоков из дальних волостей и глухих уездов, рабочих — делегатов завкомов и фабкомов, интеллигентов, приезжавших со всех концов России со своими просьбами, недоумениями, предложениями. Владимир Ильич всегда находил время принять, выслушать их, побеседовать по душам.

Сибирский крестьянин О. И. Чернов два месяца добирался по расхлябанным дорогам до Москвы, чтобы попасть к Ленину. Чернов нес большую крестьянскую заботу. Добравшись до столицы, он написал Ленину письмо, изложив вкратце мотив приезда и, к собственной неожиданности, был принят. Усталый от продолжительного приема, Владимир Ильич поначалу, как показалось Чернову, слушал его рассеянно. Но вот загорелись ленинские глаза; он сел поудобнее, потом стал слушать, задумчиво покачивая головой. Суть предложения Чернова сводилась к замене продразверстки продналогом. Чернову было ясно, что для Ленина этот вопрос, по-видимому, не нов, что он уже думал над ним. И вот теперь Владимир Ильич жадно хотел знать, как мыслят об этом крестьяне Сибири. Особенно заинтересовала его предложенная Черовым система прогрессивного обложения. Подробно расспросив ходока, Ленин позаботился о том, чтобы его усадили за стол, дали карандаш, бумагу, и попросил крестьянина подробнее написать, как он представляет себе прогрессивное обложение. Позже, вспоминая об этой знаменательной встрече, крестьянин-сибиряк писал: «Он не меня, конечно, слушал… а через меня он слушал все крестьянство, и через меня он учел всю сложность обстановки на низах».

У Ленина было замечательное умение слушать собеседника, проникаться его заботой, располагать его к себе. Когда в кабинет входил рабочий, крестьянин или красноармеец, робея, стесняясь, связанный необычностью обстановки и сознанием, что он попал на прием к самому Ленину, Владимир Ильич чаще всего выходил из-за стола к нему навстречу, быстрым своим говорком приглашал: «Присаживайтесь, товарищ!» — и сам садился не за стол, а в кресло напротив, так близко от посетителя, что колени их почти соприкасались. Заинтересованный, Ленин наклонялся вперед, как бы для того, чтобы лучше слышать, задавал вопросы, выспрашивал, выпытывал, давал советы. И посетителю, который мгновение назад робел, ожидая своей очереди в приемной главы государства, вдруг начинало казаться, что он давным-давно знает этого невысокого и такого простого человека. И посетитель вдруг раскрывался и говорил этому человеку самое сокровенное.

Однажды из редакции «Бедноты» Владимиру Ильичу сообщили, что в Москву прибыл крестьянин-опытник И. А.

Чекунов, который хотел бы посоветоваться «с самим Лениным» о своей практике и внести свои предложения по усовершенствованию сельского хозяйства. Владимир Ильич сейчас же распорядился пригласить Чекунова. Ленин с интересом выслушал все соображения о судьбе деревни и стал выспрашивать умного, дальновидного крестьянина о мерах, которые следовало бы, по его мнению, провести для усовершенствования сельского хозяйства. Разговаривая, Ленин заметил, что собеседник то поправляет рукой очки, то снимает их и с сожалением посматривает на сломанную дужку. Это тоже не уходит от зоркого ленинского глаза. И вот нарком здравоохранения получает характернейшую записку, которая так хорошо раскрывает облик Ленина:

«У меня сидит тов. Иван Афанасьевич Чекунов, очень интересный трудовой крестьянин, по-своему пропагандирующий основы коммунизма. Он потерял очки, заплатил за дрянь 15.000 р.!.. Очень прошу помочь и попросить секретаря Вашего сообщить мне, удалось ли».

В этой записке все ленинское: и внимание к человеку, и тщательно выписанные имя и отчество, и стиль обращения: «…попросить секретаря Вашего», — и проверка исполнения: «…удалось ли». Суровый, беспощадный к врагам рабочего класса, он был на редкость чутким товарищем, заботился об окружающих, их семьях, их здоровье, об условиях их работы.

Когда старого рабочего, знавшего Владимира Ильича, спросили, какова, по его мнению, самая запоминающаяся черта Ленина, он, подумав, ответил: «Простота. Прост, как правда».

Это был человек-магнит, к которому тянулись сердца. Это был настоящий народный вождь, которого, несмотря на его интеллигентность и всем известную ученость, рабочие и крестьяне признавали своим человеком. Он был единственным, кого труженики называли между собой не товарищ Ленин и даже не Владимир Ильич, а просто Ильич, как зовут в их среде самых любимых, самых уважаемых и именно своих людей.

Владимир Ильич был человеком долга в самом высоком и чистом смысле этого слова. Требовательный к людям, он прежде всего был требовательным к себе. Стоя на страже советского закона, он первым подчинялся этому закону, под которым стояла и его подпись.

В архиве и сейчас можно увидеть удивительный документ, говорящий о той строгости, с которой Ленин относился к любому произвольному изъятию из существующих законов прежде всего в отношении самого себя. В связи с обесцениванием денег в марте 1918 года Владимиру Ильичу без согласования с ним была увеличена заработная плата. В ответ он собственноручно написал следующую бумагу:

«Управляющему делами Совета Народных Комиссаров Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу

Ввиду невыполнения Вами настоятельного моего требования указать мне основания для повышения мне жалованья с 1 марта 1918 г. с 500 до 800 руб. в месяц и ввиду явной беззаконности этого повышения, произведенного Вами самочинно по соглашению с секретарем Совета Николаем Петровичем Горбуновым, в прямое нарушение декрета Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 года, объявляю Вам строгий выговор.

Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)».

Эта бумага написана сухим, может быть, подчеркнуто канцелярским языком. Но она дает ее автору более глубокую характеристику, чем любой поэтический панегирик, составленный в самом возвышенном стиле.