Коммунизм и фашизм - противоположные формы коллективизма

Недавно поднятая (в который уже раз) волна агрессивных политических спекуляций на тему тождественности коммунистического и фашистского проектов  (разумеется, с очевидным прицелом приравнять по “логике вещей” и СССР к Третьему рейху) заставляет нас опять вернуться к избитой, казалось бы, теме. Вернуться, однако, не затем, чтобы тоже бросить оппонентам в ответ что-нибудь жгуче обидное, но при этом малосодержательное по существу (так поступил недавно известный тележурналист и публицист Константин Сёмин, приравнявший к фашизму либерализм), а для того, чтобы, как говорится, внести ясность. Причём, в первую очередь, внести её для той части нашей общественности, которая хоть и не приемлет душой подобной мошеннической аналогии, но вместе с тем, усвоив целый ряд перестроечно-либеральных мифов едва ли не на уровне аксиом,  не может внятно и убедительно возразить.

Казалось бы, на лицо парадокс. Различия между коммунистическим и фашистским проектом даже при беглом ознакомлении с их доктринами выглядят столь разительно, что игнорировать их может либо заведомо ангажированный человек, либо тот, кто совсем уж дремуч в вопросах политологии. Однако несмотря ни на что идея об их идентичности которое десятилетие вдалбливается в головы не только наших сограждан, но и вообще множества людей во всём мире. Причём, методично и не без успеха. Поэтому, прежде чем перейти, собственно, к сути дела, вспомним вкратце главные расхождения.

Коммунизм абсолютизирует классовый подход и призывает людей солидаризоваться в соответствии с их классовой принадлежностью и общностью экономических интересов.  Фашизм в разнообразных своих вариациях, напротив, экзальтирует национальные чувства, его солидарность принципиально иная – не классовая, а этническая.

Коммунизм утверждает принципиальное равенство всех людей независимо от их расового, национального или же социального происхождения. Фашизм проповедует совершенно иное – принципиальное неравенство одних групп людей по сравнению с другими.

Коммунистическая доктрина утверждает, что “соль земли” – это рабочий, пролетарий, словом, тот, кто своим непосредственным трудом создаёт материальные блага. Ему-то и должно принадлежать будущее. Идеологи фашизма утверждают прямо противоположное. С их точки зрения, ядро общества – это не трудовой народ, а элита, национальная либо духовная.

В первом случае мы видим политику, направленную на усиление классовых противоречий; во втором – на их осознанное снижение за счёт эксплуатации “чужих” (вплоть до развязывания агрессивных захватнических войн) или же, если завоёвывать кого-то нет возможности, за счёт взаимных уступок между трудом и капиталом.

В первом случае переход к новому обществу видится через победу пролетарской революции и диктатуру пролетариата; во втором - через победу национальной либо консервативной революции над “плутократией” и последующую диктатуру элит.

Коммунистическая идея базируется на сугубо материалистическом понимании бытия; в фашистской картине мира важное место занимает миф (крови, почвы, древних героев и т.д.).

Коммунистический вождь Сталин – это “отец народа”; фашистский фюрер – лишь вожак хищной стаи.

В общем, перечислять эти прямо-таки бросающиеся в глаза различия можно ещё долго, но на этом остановимся. Нам важно уяснить другое: за счёт чего интеллектуальным мошенникам удаётся до сих пор “подкупать” свою достаточно многочисленную аудиторию?

На мой взгляд, их успех базируется на обдуманном использовании следующего банального самого по себе приёма.

Подводя коммунизм и фашизм к общему универсальному знаменателю, наши противники осуществляют подмену понятий. Они сознательно подменяют определённую общность условий, в которых может зародиться как то, так и другое движение (что в действительности имеет место быть), общностью их мировоззренческих и идеологических установок(то есть, тем, чего в действительности нет).

Дело в том, что и коммунистическая и фашистские идеологии – идеологии, без сомнения, солидаристского, коллективистского толка – могут прижиться и набрать мощь лишь там, где общество само по себе не отвергает принципов коллективизма, будь то коллективизм классовый или же национальный. Там же, где общество изначально строится на другом принципе (например, принципе индивидуализма и конкуренции как в англосаксонском мире), не может возникнуть питательной почвы ни для коммунистических, ни для фашистских идей. Да, коммунизм и фашизм пропагандируют солидарность, но это принципиальноразные типы солидарности. И этим, кстати, во многом объясняется их крайняя степень взаимной нетерпимости. Коммунизм и фашизм – не братья-близнецы (как это пытаются нам представить либеральные идеологи), а непримиримые конкуренты, сошедшиеся в борьбе за схожие социальные ниши.

Почему-то почти никто не обращает внимания на то, что те страны и те общества, где в XX веке данные идеологии пустили глубокие корни,  требованию соответствия основным нормам и ценностям коллективизма как раз отвечают. Про победу коммунизма в России и других аграрных крестьянских странах с их всепроникающим (в ту эпоху!) духом общинности разные исследователи писали немало.

Но ведь нечто похожее можно увидеть и там, где в 20-30-е годы XX века победил фашизм.

Начнём с Италии, успех партии Муссолини в которой придал в своё время победный импульс многим правым движениям Европы. Италия того времени  - это полуаграрная, католическая страна, не принявшая Реформации, не знакомая с пуританской этикой и духом англосаксонского индивидуализма. Её общество, судя по всему, было вполне готово в кризисный период воспринять радикальную идеологию солидаристского толка. В силу ряда причин верх одержали чернорубашечники, но, вполне вероятно, при определённых раскладах могло победить и красное знамя.

Почти то же самое можно сказать и про Испанию, и про Португалию (где режим диктатора Салазара также многие исследователи считают разновидностью фашизма), и про Венгрию, и про Хорватию и про другие европейские государства, где  фашисты либо пришли к власти, либо представляли в довоенный период влиятельную политическую силу. Всех их объединяет одна общая черта – католическое (либо православное, как в случае с Румынией) население и отсутствие сколько-нибудь значимого числа лютеран, являвшихся, согласно, глубоким исследованиям Макса Вебера, подлинными носителями индивидуалистического и (как следствие!) сугубо буржуазного сознания в Европе.

“А Германия! – возразит мне читатель.- Ведь там протестантов всех мастей наберётся почти половина населения”.

Казалось бы, пример государства, в котором фашизм не просто в своё время безоговорочно победил, но и достиг своих крайних, откровенно зверских форм, убедительно опровергает мои построения. Однако это только на первый взгляд.

Мало кто акцентирует внимание на том, что колыбелью нацистской партии была не вся Германия в целом, а католическая Бавария. В ней и сегодня-то, с учётом мусульманских мигрантов и секуляризированной доли современных жителей, католиков насчитывается под 80%, а в 1919 году, когда НСДАП только-только зарождалась, католики доминировали абсолютно. То есть, видим мы, в сущности всё тоже: эпицентром распространения коллективистской идеологии был анклав, который Реформация с её расщеплением духовной общины на индивиды, самостоятельно ищущие пути к спасению души, обошла стороной.

В дальнейшем нацизм, конечно, в силу ряда причин широко распространился по всей Германии, и в национал-социалистическое движение оказались вовлечены многие выходцы из лютеранских кругов. Однако это обстоятельство, как ни парадоксально, способствовало не  смягчению, а наоборот, ужесточению теории и практики германского национал-социализма. К идее национальной солидарности, к духу  рыцарской романтики, происходящим, несомненно, из среды католиков-традиционалистов, примешался жестокий и типично протестантский расизм с его стремлением к порабощению и уничтожению “неполноценных”. Вспомним, что главным теоретиком НСДАП по расовым вопросам был всё же не выходец из католической семьи Гитлер, а лютеранин Альфред Розенберг.

Вспомним также, что европейскими союзниками Германии были те государства, общества которых были весьма далеки от норм пуританской этики, а, следовательно, и от индивидуализма. Италия, Венгрия, Румыния, Болгария, марионеточные правительства Хорватии и Словакии… Единственное исключение – населённая протестантами Финляндия. Но вот занятная штука – фашисты никогда, даже в годы Второй мировой войны и тесного сотрудничества с Германией, не находились в ней у власти.

В общем, когда либералы нам говорят, что фашизм и коммунизм – явления одного порядка, они элементарно мухлюют. Коммунизм и фашизм во всех своих многоликих проявлениях (будь-то весьма умеренные формы итальянского или испанского фашизма или же крайние, такие как немецкий национал-социализм) – явления совершенно разного порядка. Другое дело, что эти идеологии могут оказаться на положении доминирующих лишь в тех обществах, где не восторжествовал ещё окончательно индивидуализм, как это случилось в протестантских странах, где не разрушено ещё представление о человеке как о члене надличностного коллектива. Там-то, что характерно, ни коммунистические, ни фашистские движения не только никогда не приходили к власти, но и вообще не приобретали сколько-нибудь заметного влияния. Господствующая идеология протестантского мира – это либерализм, все “достоинства” которого мы имеем возможность сполна испытывать на себе вот уже свыше двадцати лет.

Отвечая на выпады идейных противников нам нельзя упускать из виду это важное обстоятельство. Ведь неспроста же такие проводники либерализма в России как телеведущий В.Познер не раз выражали сожаление по поводу того, что в России конфессия “не та”, протестантизм, мол, в отличие от дремучего православия, уж точно ввёл бы нашу страну в “цивилизованное сообщество”.  Лукавят они. Им не призрак коммунизма мерещится и не память о черносотенных погромах бередит душу – им основы нашей цивилизации не нравятся.  Общинная она для них слишком до сих пор, а “малый народ” современной России категорически не желает солидаризоваться с населяющим страну большинством. Ни в какой форме.