Загадка английского и американского почитания Роммеля

Эрвин Роммель. «Лис пустыни». Его прозвище у английского генералитета – «освещённый солнцем». Он же – «самый выдающийся полководец вермахта». Портрет этого героя романтически украшал штаб Монгомери, воевавшего с ним (представим на минуту фото Манштейна на столе у Жукова). Фильмы про Роммеля англо-американцы начали снимать уже в 1943 году (сняли больше десяти, последний по времени – в 2012-м).

В общем, трудно скрываемое обожание. Начиная с Черчилля и заканчивая простым английским солдатом, которому специальной директивой предписывалось поменьше восхищаться Роммелем. А лучше вообще не упоминать фамилии. Просто – немцы. Или – просто противник.

С чего бы так? Ну, гонял он наших союзников по Северной Африке на протяжении двух лет, марафоны и впрямь случались выдающиеся – по 1000 километров. Немцы даже не успевали наступать. Но даже для «самого выдающегося» это как-то не очень убедительно...

Не будем даже брать Восточный фронт, всяких там Готов и Клейстов, устраивавших в 1941-м «котлы» под Киевом и Белостоком, с окружением полумиллионных группировок советских войск. Это всё у русских, а, стало быть, не считается.

Но как же быть с «железным Гейнцем», с прославленным нашим Гудерианом? Всё-таки окружение 300-тысячной англо-франко-бельгийской группировки под Дюнкерком – не шутки. Роммель, к слову сказать, столько солдат на одном театре военных действий и в глаза-то не видывал. А вот, поди ж ты – он «самый выдающийся»; а Гудериан так себе – всю середину войны вообще не воевал, в своём поместье отсиживался.

Да и американцам попадало серьёзней – вспомнить те же Арденны… Порядка сотни киллометров доблестного драп-марша, почти сто тысяч солдат – потери, из них около тридцати тысяч пленными. И это при более чем двукратном превосходстве союзников в живой силе.

А вот же не Модель – самый выдающийся; нету фильмов про него.

Наверно, в первую очередь союзникам самих себя надо было как-то убедить, что воевали. Шутка ли: Вторая мировая началась в 1939-м, и как-то очень быстро закончилась для Европы в 1940-м. А что же делали аж до 1944 года, до высадки в Нормандии? Да вот в Африке и сражались, и не абы с кем – а с «самым выдающимся». Даже танковое сражение (одно) было. Под Эль- Аламейном. В нём участвовало порядка тысячи танков с обеих сторон (для сравнения: на Курской дуге сошлись, по разным оценкам, от шести до десяти тысяч танков).

В общем, у вас Сталинград, а у нас Эль-Аламейн. Двукратное превосходство в танках и десятикратное в самолётах. Плюс половина немецких танков стоит, потому что бензина нет. Зато у них Роммель, хоть и не руководит он сражением (лечится в Берлине), но с портретика на Монтгомери косится, замышляет что-то.

До высадки в Нормандии ещё два года и, как говорится в одном из первых фильмов про Роммеля, «к ней (высадке) готовились целых четыре года». Сразу видно, очень основательно готовились. Заодно и под Эль-Аламейном повоевали. Самого Роммеля разбили. И ещё бы разок разбили, уже во Франции. Но самоотравился генерал-фельдмаршал; был он, говорят, причастен к заговору против фюрера. Тоже повод для уважения.

В общем, союзников можно понять. Да, была «битва за Англию» (в воздухе), северные конвои (на море), даже битва с немецкими инвалидными командами в окрестностях Парижа (Хемингуэй в качестве фронтового корреспондента описывал), но без Роммеля всё это на серьёзную войну не тянет.

А тут – просто подарок судьбы: «лис пустыни», «самый выдающийся полководец вермахта». Пусть русские со своим взятым в плен Паулюсом носятся, а у союзников – сам Роммель. Что называется, всем по генерал-фельдмаршалу, чтоб не обидно было.

Да нам, русским, в общем-то, и не обидно.