Миллиард евро за "дегенеративное" искусство

Германия почти столетие считалась «экспериментальной площадкой», на которой деятели искусства могли явить миру плоды своих поисков и художественных открытий. И почти всегда они бывали поняты и приняты в стране, чья элита бережно относилась к творческому процессу и его результатам, каким бы вкусам они не отвечали.

С приходом нацистов самые тяжёлые потери понесло искусство живописи.

Как знать: будь Гитлер несостоявшимся композитором или театральным режиссером, возможно в Германии на кострах горели бы партитуры и полыхали здания театров. Но фюрер не состоялся как художник (хотя это вопрос спорный). И в 1939 году сгорели больше тысячи картин современных немецких живописцев: Гросса, Кольвица, Нольде, Дикса...

Кому мешали эти картины, почему их жгли наравне с книгами Маркса, Ленина, Томаса Манна?
В дневнике Бормана есть запись одного из высказываний Гитлера: «Прежде мы говорили «школа Рембрандта», «школа Рубенса». А нынешние? Взял в руки кисть, плюхнул в охру, мазнул, самовыразился! Поковыряйся в себе, изобрази нечто левой ногой и назови это «творческими поисками», самовыражением... Ненавижу это слово!»

В этом высказывании - суть нетерпимости. Но если бы речь шла только о здоровых людях! Государство Гитлера объявило войну всем, кто так или иначе, внутренне или внешне не подходил под его мерки.

В 1936 году программа эвтаназии (а точнее, убийства) душевнобольных была, казалось бы, в отдалённом проекте. Тем не менее, стремительное сокращение финансирования и закрытие психиатрических лечебниц, навело кое-кого из психиатров на мысль повернуть общество лицом к проблемам своих пациентов. В Лейпциге организовали скромную выставку, где в одном зале разместили детские рисунки и рисунки душевнобольных. Их роднила незащищенность, непосредственный взгляд на мир. Устроители выставки словно говорили: глядите, они как дети, нельзя обижать детей...

Увы, одним из посетителей оказался Геббельс.

Незадолго до этого рейхсминистр занимался отбором картин для предстоящей выставки в Берлине. Геббельс хорошо помнил, как полгода назад Гитлер был в гостях у них с Магдой и, увидев несколько акварелей Эмиля Нольде, украшавших гостиную, вдруг пришел в ярость, обругал их.

Вероятно, именно тогда у Геббельса созрела идея совместить в одной экспозиции картины современных художников-экспериментаторов, так раздражавших Гитлера, с картинами и рисунками душевнобольных, т.е. объединить «художественных дегенератов с клиническими».

Главный пропагандист рейха не сразу решился на такой шаг. Пробная выставка прошла в Лейпциге в конце 1936 года. Геббельс до конца держал свою идею в тайне. Для отбора современной живописи он привлёк немецкую художницу Элеонору Карингтон, которая привезла для выставки работы Макса Эрнста и была в восторге от любезности рейхсминстра.

И вот выставка открылась. Первое, что видели посетители - метровую фотографию идиота с отвислым слюнявым ртом, а под фотографией надпись: «Дегенеративное искусство ХХ века».

И сразу за этим картина Макса Эрнста «Леонора в утреннем свете» - его объяснение в любви Элеоноре Карингтон. Напротив расположились два прекрасных пейзажа Карла Хофера, работы Нольде, «Красная башня в Галле» Кирхнера, и вперемежку - нечто грязно-размытое, невнятное. Вся выставка была точно гнилью поражена: подручные Геббельса оперативно собрали работы душевнобольных, находящихся в жесточайшей депрессии.

Сама по себе эта «мазня» производила совсем другое впечатление и вызывала скорее жалость и боль за этих людей...

Опробовав таким образом свой «замысел» в Лейпциге, Геббельс стал готовить большую выставку «дегенеративного искусства» в Мюнхене, на которую пригласил гостей и прессу. Она состоялась 19 июля 1937 года.

Дней за десять до этого Гитлер собственноручно открывал «правильную» «Большую германскую художественную выставку», где заявил:

«Произведения искусства, которые невозможно понять и которые требуют целого ряда пояснений, чтобы доказать свое право на существование и найти свой путь к неврастеникам, воспринимающим такую глупую и наглую чушь, отныне не будут находиться в открытом доступе. И пусть ни у кого не остается иллюзий на этот счет. Национал-социализм преисполнен решимости очистить германский рейх и наш народ от всех этих влияний, угрожающих его существованию и духу... С открытием этой выставки безумию в искусстве положен конец, а вместе с ним и развращению таким искусством нашего народа...»

Парадные портреты и торсы, пейзажи с Гитлером на фоне гор, «костюмированный» Геринг на охоте, открытие автобанов, фюреры разных рангов с лопатами и марши Трудового фронта... И никаких размышлений и вопросов, никакой индивидуальности. Лишь «самовыражение» - единое для всех. Все картины в добротных рамах, залы просторные, экскурсоводы улыбчивые.

Зато «дегенеративное искусство» устроители не поленились снабдить «пояснениями» типа: «Так больной разум видит природу», «Их идеал - кретин и шлюха», «Немецкие крестьяне в еврейском стиле». Кстати, из 112 художников, представленных на этой выставке, евреев было всего шесть или семь.

Для художников эта выставка означала не только общественное неприятие и порицание, но и аресты, и изгнание из страны. Трава должна быть зелёной, а небо синим! А если наоборот, то это означает «расстройство зрения, риск дурной наследственности» и вообще - диагноз. А люди с диагнозом Германии были не нужны.

Таким образом, нацистское государство заявило программу «эвтаназии» современного искусства.
Характерно, что на «правильной» выставке кроме нацистских бонз было, что называется, полтора зрителя, тогда как «дегенеративную» посетило два с половиной миллиона человек. Борман записал в дневнике: «Фюрер считает такой интерес нездоровым...»

Выставку размонтировали, и она отправилась в блиц-турне по городам Германии.

А по всей стране уже шло «очищение» музеев от «дегеративного искусства». Но, как вскоре выяснилось, в мире это искусство очень неплохо продаётся. Были созданы специальные группы из искусствоведов-артдилеров, которые занимались продажами конфискованных картин в США, Британии, Северной Европе... Среди этих дилеров был и некий Гильденбрандт Гурлитт, благодаря которому история запрещённого в нацистской Германии искусства сенсационно перекочевала в наши дни.

Большая часть (около полутора тысяч) конфискованных в 1930-е годы картин художников-модернистов, считавшихся безвозвратно утерянными, была неожиданно обнаружена в ноябре 2013 года в квартире этого самого, уже девяностолетнего Гурлитта в Мюнхене.

Общую стоимость картин искусствоведы оценили в миллиард евро. Среди картин работы Матисса, Шагала, немецких модернистов....

Гурлитт умер в мае 2014-го, завещав свою коллекцию музею в Берне. Администрация музея заявила, что завещание бывшего нацистского артдилера ставит перед ними вопросы не только правового, но и этического характера.