Крым как повод для ядерного удара?

Президент России Владимир Путин в пропагандистском фильме «Крым. Путь на Родину», недавно показанном государственным российским телеканалом, признался, что думал о возможности применения ядерного оружия во время аннексии украинского полуострова. На вопрос о том, готова ли была Россия привести в состояние боевой готовности свои ядерные силы, Путин сказал: «Мы готовы были это сделать. Я разговаривал с коллегами и говорил прямо так же, как и вам сейчас говорю, открыто, что это наша историческая территория и там проживают русские люди, они оказались в опасности, и мы не можем их бросить».

Президент России в том же интервью сообщил, что из разговоров с западными партнерами не было понятно, что они не будут вмешиваться в ситуацию военным способом. «Нет, конечно. Это не могло быть понятно».

Могла ли Россия пойти на применение ядерного оружия? Почему о своих мыслях по поводу приведения этих сил в состояние боевой готовности российский лидер сообщил лишь через год после событий? Контактируют ли США и Россия в вопросах применения стратегических вооружений при полном охлаждении отношений между Вашингтоном и Москвой? Об этом Русская служба «Голоса Америки» спросила американских и российских экспертов.

Лорен Томпсон: ни одна из сторон, скорее всего, не использовала бы ядерное оружие из-за Крыма

Как считает директор исследовательского центра Lexington Institute Лорен Томпсон, слова российского лидера о приведении в боеготовность ядерного оружия стоит рассматривать, «как сигнал» и как серьезность его намерений касательно Крымского полуострова: «Комментарий Владимира Путина может означать одно – насколько сильно он дорожит Крымом, и насколько серьезно Вашингтон должен подходить к возможности вмешательства в регион, где могут быть использовано ядерное оружие. На самом деле, нет никакой необходимости говорить о боевой готовности ядерных сил, если вы не хотите послать Вашингтону и западноевропейским столицам сигнал о решительности Москвы в этом вопросе. Поэтому я бы скорее ожидал того, что Москва сообщит о приведении в боевую готовность своих ядерных сил, нежели того, что она будет скрывать этот факт».

По мнению Томпсона, если бы Кремль решил привести свои ядерные силы в повышенную боеготовность, то американская разведка, скорее всего, бы перехватила подобные сигналы. Эксперт не исключает, что эту информацию бы передали и по дипломатическим каналам.

«Стоит отметить, что, как утверждают российские власти, большинство их баллистических ракет могут быть запущены в течение нескольких минут. Этого, скорее всего, нельзя сказать об американском арсенале, который, впрочем, более высокого качества, чем российский», – считает Томпсон.

По словам Томпсона, ни одна из сторон, скорее всего, не использовала бы ядерное оружие из-за противоречий вокруг Крымского полуострова.

«Тем не менее, не стоит забывать, что Москва не может читать наши мысли, а мы не можем предсказывать ее поведение, поэтому в неопределенных ситуациях, как эта, существует опасность того, что кто-то допустит ошибку», – резюмирует эксперт.

Алексей Арбатов: процедуры уведомления между Россией и США действуют

Эксперт Московского центра Карнеги Алексей Арбатов говорит, что в приведении ядерных сил в состояние повышенной готовности в кризисных ситуациях нет ничего необычного: «США много раз в прошлом повышали уровень готовности своих ядерных сил. Последний раз это было, когда были совершены теракты 2001 года. И США, еще не понимая, что произошло, кто это осуществил, повысили уровень готовности своих ядерных сил».

Эксперт напомнил, что тогда Вашингтон даже связался с Москвой, чтобы известить ее об этом, и Владимир Путин в тот раз, наоборот, заявил, что Россия специально понизила уровень готовности своих сил, чтобы не делать ситуацию еще более напряженной.

При этом, Арбатов полагает, что слова Путина о его размышлениях по поводу приведения ядерных сил в боевую готовность год назад были явно излишними: «Я считаю, что не нужно об этом так говорить, потому что ядерные силы есть и у США, и любые слова на эту тему могут вызвать ту самую реакцию, асимметричную и вне всяких пропорций, какую мы сейчас видим в СМИ и политических кругах Запада».

Тем не менее, эксперт уверен, что фразе российского президента был придан излишне грозный смысл: «Тут ведь вопрос интерпретации, потому что он сказал, что только задумывался о приведении ядерных сил в боевую готовность, то есть, мы не знаем, привел ли он их в такую готовность или нет, был приказ или нет»: «Почему он это сейчас сказал? Потому что он хотел лишний раз напомнить, что для России эта тема Крыма и, вообще, постсоветского пространства – это жизненно важный вопрос. Так же, как для США есть целый ряд районов, где есть зона жизненно важных интересов. Когда 50 лет назад был Карибский кризис, США привели свои силы в повышенную боеготовность».

Арбатов также уверен, что механизмы взаимного контроля и оповещения о действиях России и США в области стратегических вооружений по-прежнему действуют, несмотря на резкое ухудшение отношений: «Еще после Карибского кризиса была установлена линия “горячей связи”, потом она была дублирована – не только по кабелю, который по океанскому дну идет, но и через космос и другие каналы. Уведомления о ракетных пусках остаются, мы предупреждаем друг друга. Конечно, тех прямых связей, которые существовали в 90-е годы между военными командованиями и командованиями стратегических сил, и генеральными штабами, и министерствами обороны, к сожалению, сейчас нет. И их очень важно восстановить. Но на уровне государственного руководства они как были, так и есть».