Солидарность с убийцами

Нельзя требовать от людей, чтобы они любили тех, кто их критикует – несправедливо, жестко и не по делу. А уж, тем более, тех, кто справедливо и заслуженно – это еще обиднее. Президенту, депутатам, чиновникам не за что было любить Немцова.

Но его убили. Он никогда больше не скажет о них ни одного плохого слова. Тем не менее, депутаты не стали тратить свое драгоценное время на минуту молчания.

Я не про то, что на похоронах даже плохого с твоей точки зрения человека не принято рассказывать, какой он был плохой. Не о том, что при входе в храм шапку должны снимать и верующий, и неверующий. Уж если мама этому не научила, то ничего не поделаешь. Я даже не о том, что Немцов был первым вице-премьером, руководителем фракции этой самой Думы, ее же вице-спикером и так далее. Я о другом.

Миллионы людей, вышедшие на марш в Париже, выступали не за карикатуры – судя по тиражу журнала, большинство их вообще не видели, а многие – не одобряли. Они вышли потому, что все религиозные, политические, эстетические разногласия между ЛЮДЬМИ ничтожны по сравнению с тем, что отделяет ЛЮДЕЙ от выродков, присвоивших себе право отнимать жизнь.

Когда фанатик или бандит убивает человека, он убивает не твоего политического союзника или оппонента, не единоверца или приверженца лжеучения – он убивает подобного тебе, одного из нас. Если, конечно, ты сам человек.

Выбор здесь однозначен – ты либо с убитым, либо с убийцами. Тот, кто не выражает солидарности с убитым, поддерживает его убийц. Он говорит – такого, как он, убивать можно. Ну, если не убивать, то избивать, шельмовать, запугивать. Пятая колонна, национал-предатель.

И не ругайте Нарышкина, не объявившего минуту молчания. Он ведь знает, с кем имеет дело – что бы он делал с залом, в котором половина осталась бы сидеть? А они бы не встали – начальство ведь ни на похороны, ни на марш не ходило.

Когда-то, когда Дума отказалась почтить память Гайдара, мне было стыдно, что эти люди – парламент моей страны. Сейчас не стыдно – они давно доказали, что никакой они не парламент. Стыдно, что они – граждане моей страны. Как так получилось, что возобладали не Сахаров, Пушкин и Сперанский, а Победоносцев, Дзержинский и Бенкендорф?