Правда Кадырова против фарисейства Собчак

В борьбе с терроризмом глава Чеченской республики искренен и исключительно нацелен на результат.

Мало кто из присутствовавших 18 декабря 2014 года на пресс-конференции Владимира Путина журналистов удостаивался такой чести.

Ксения Анатольевна Собчак пожаловалась президенту Российской Федерации Владимиру Путину на Рамзана Кадырова - тот-де законы российские ни во что ставит - и ей ответили: сам Путин и, находившийся там же, на пресс-конференции, пресс-секретарь главы Чеченской республики.

А спустя три дня, ответил и сам Рамзан Ахматович. Очень развернуто, в интервью газете «Известия».

Нельзя было не ответить. Вопрос «Ксюши» (как ласково к ней обратился Владимир Владимирович) - это, конечно, дерзкий вызов, но и повод поговорить на больную тему серьезно и откровенно. Простым, не искушенным в дипломатических па, языком. И это - первое, на что обращаешь внимание.

Кадыров прямолинеен, местами даже груб, лишен этой липкой чиновничьей рефлексии «как бы это получше сказать». Читаешь его «непричесанные» фразы и вдруг находишь для себя ответ на совсем другой вопрос, который Собчак не задавала: чего так не хватает нашим «слугам» народным? Чего порой недостает и Владимиру Путину?

А не достает вот именно такой прямоты, которая исходит из полной внутренней уверенности в собственной правоте. Потому и слова подбирать не нужно, чтобы кому-то понравиться.

Кадыров действительно верит, что то, что он делает на пути искоренения террора в Чеченской республике - это единственно правильно в данной ситуации. И эта искренняя уверенность в собственной правоте сильнее страха невзначай «подставить» Владимира Путина под хлесткий удар от любимой дочери любимого учителя. В конце концов, отец Рамзана Ахмад погиб в результате теракта, как и родной племянник.

Конечно, ответ Кадырова Собчак оказался масштабнее ее вопроса-обвинения. Ксения ведь посетовала, что глава Чечни в своей антитеррористической тактике выходит за рамки правового поля. Но что мешало нашим законодателям все эти годы перенять занятную израильскую традицию - интересный вопрос. С чем уж точно сложно спорить, так это с по большому счету банальным высказыванием нацлидера о том, что жизнь сложнее формальностей.

Но разве это не задача нашего законодателя - работать над тем, чтобы эту разницу минимизировать, чтобы законодательство максимально приближалось к реалиям жизни?

В беседе с обозревателем KM.RU интервью чеченского лидера прокомментировал известный политолог, главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Аждар Куртов:

- Прежде всего, хочу обратить внимание на то, что в своем интервью Рамзан Кадыров не отрицает того факта, что в его республике угроза терроризма не искоренена, но он готов с ним бороться.

Борьба с терроризмом, как мы знаем, ведется по всему миру и далеко не везде это получается - скажем, с этой бедой пришлось столкнуться и Соединенным Штатам, где после терактов 11 сентября 2001 года была проведена колоссальная антитеррористическая работа.

Но теракты - они на то и теракты, совершаются они именно в силу того, что невозможно «взять на карандаш» каждого иностранца, а значит и предотвращение теракта - это, как ни крути, но всегда удача.

И потому глупы такие ожидания, что терактов не станет вовсе. Но важно сравнивать. На территории Чеченской республики террористическая ситуация действительно на порядки более спокойная, чем в соседних Ингушетии и Дагестане.

В то же время, Рамзан Кадыров признает, что на территории вверенной ему республики вопрос с бандподпольями полностью еще не решен. И более того, он понимает масштаб существующих угроз, потому как раз и считает допустимыми такие методы борьбы с этим злом, которые вызвали жесткую критику у правозащитников и, в частности, у Ксении Собчак.

- Почему именно в Чечне удалось максимально приструнить террористов? Ведь и Евкуров, и Абдулатипов вроде бы уж никак не меньше своего коллеги настроены на истребление бандподполья.

- Во-первых, Чечня пережила в новейшем времени самые острые и кровавые конфликты, в ходе которых от рук своих же «единоверцев» пострадали и сами чеченцы. Масштаб пережитых ими испытаний, пожалуй, не сопоставим с таковыми, которые имели место у ингушей с дагестанцами, которые тоже хлебнули немало горя. Но Грозный был, как мы знаем, просто разрушен.

Во-вторых, Чечня потенциально более богатая республика, там есть нефть, причем очень высокого качества - гораздо более высокого, чем, скажем, в Татарстане. И это повышает привлекательность региона, как у иностранных инвесторов, так и у российских. В Дагестане, на шельфе Каспия, нефть тоже есть, но не в тех объемах и не того качества, чтобы конкурировать с чеченской.

Наконец, руководство России не заинтересовано в обострении ситуации в Чеченской республике, в повторении уже пережитого там кошмара. Для Москвы важно поддерживать достигнутую стабильность в этом регионе и именно поэтому туда идут щедрые субсидии и, одновременно, закрываются глаза на имеющие порой место перегибы в стиле управления, на отдельные неоднозначные заявления Рамзана Кадырова.

Ну и, наверное, главная причина большей стабильности на территории Чечни в том, что чрезвычайно высок среди местного населения авторитет самого Рамзана Кадырова. Да, это клановое общество, традиционное для этой местности, но главное, что тейпы признают власть Кадырова. Чем, при всем к ним уважении, вовсе не могут похвастаться ни Рамазан Абдулатипов или Юнус-Бек Евкуров.