Краковские власти будут "гореть в аду"

Как россияне по заказу Кремля придумали «анти-Катынь» и напугали поляков адом, или Концентрационные лагеря придумали в Польше, чтобы убивать в них бравых советских солдат, а Гитлер, по мнению российской пропаганды, лишь скопировал эту идею

Краков - может, не целиком, но его руководство точно - «будет гореть в аду». Это заявил не кто иной, как Владимир Мединский, российский министр культуры. Дело в том, что древняя польская столица не согласилась поставить у себя на Раковицком кладбище спроектированный россиянами памятник большевикам, которые погибли в польском плену в 1920 году. 

А ведь сам обер-куратор российской культуры, не дожидаясь польского согласия, уже объявил сбор средств, заказал проект монумента в память, как на нем должно быть написано, жертв «польских лагерей смерти». Что за скандал! Министр собрал деньги, памятник почти готов, а тут поляки, как он сам говорит, «несут какой-то вздор» о том, что на дело следует взглянуть внимательнее, оценить, кто погребен на Раковицком кладбище (определенно не 1200 красноармейцев, о которых говорит Москва), что этим должна заняться какая-нибудь комиссия... Одним словом, он хочет, а поляки вмешиваются, хотя должны встать по стойке смирно, ответить «есть» и приступить к увековечиванию памяти. Что же, как говорит российский народ, «наглость — второе счастье». 

Мединский - в отличие от многих других московских политиков - не грозит нам за неподчинение своей воле ядерным ударом или «ликвидацией Польши». Он обещает, что тем, кто не хочет его слушаться, грозит более суровая кара. «Не желающие чтить память павших», будут, как вчера заявил на федеральных телеканалах товарищ министр, гореть в аду. Видимо, Мединский считает себя первым наместником Господа на земле, вдобавок обладающим широкими компетенциями, в том числе полномочиями судьи Страшного суда. Однако, вынося такого рода вердикты, он должен вести себя аккуратнее.

Ведь именно он не дает поставить в Смоленске памятник жертвам катастрофы президентского Ту-154. Он не отказывает нам, но ловко и последовательно, как говорят в России, «откладывает дело в долгий ящик», то есть на неопределенное будущее. Ждут ли его за это плач и скрежет зубовный, я не знаю. Это он, по собственному убеждению, заглядывает Богу в карты и наверняка лучше знает, что его ожидает. 

В 2010 году группа польских активистов на месте катастрофы самолета Леха Качиньского (Lech Kaczyński) самостоятельно, не спрашивая россиян, повесила на поставленном местным губернатором мемориальном камне, свою доску. Власти просили ее убрать, а потом сняли. Я писал тогда, что они поступили правильно, так как подобные вещи без согласований с противоположной стороной на территории иностранного государства не делают. 

Сейчас представитель российской культуры пытается навязать нам придуманный им памятник, а когда навязать его не удается, он сам и послушные ему СМИ поднимают шум, пугая адской карой.

Они делают это потому, что все дело именно в шуме. Появился повод, чтобы, как сделал вчера канал «Россия-24», убедить народ, что поляки поместили пленных большевиков в концентрационные лагеря, которые потом «взяли за образец гитлеровцы», что там погибло до 60 тысяч красноармейцев, а поляки любой ценой пытаются скрыть следы этого преступления. 

О том, что польские и российские историки уже больше 10 лет назад совместно собрали все документы, касающиеся судьбы пленных войны 1920 года, опубликовали их и пришли к выводу, что жертв было от 18 до 20 тысяч, российская общественность не узнает. О том, что в Польше на многих кладбищах уже давно стоят кресты и мемориальные доски в память погибших красноармейцев, - тоже. 

У россиян есть и свои проблемы с увековечиванием памяти, без которого, как грозит Мединский, можно попасть в адское пламя. Через полгода будет торжественно отмечаться 70-ая годовщина победы над Германией. А судьба еще двух миллионов павших солдат до сих пор остается неизвестной. Многие из них даже не были похоронены. 

Да и зачем обращаться к истории? Российских солдат, убитых на Украине, хоронят сейчас тайком. Если их могилами начинают интересоваться журналисты, то «неизвестные лица» убирают оттуда венки, снимают доски и кресты. За это тоже полагается ад?

Мединского не интересуют солдаты. В Москве никто о них не помнил, пока в конце 80-х годов Кремль не поручил историкам отыскать в архивах какую-нибудь «анти-Катынь», чтобы ответить нам, что поляки — не лучше палачей из НКВД. Россияне и сейчас ищут скандала. Ведь там прекрасно понимают, что Польша не даст добро на надпись о «лагерях смерти» хотя бы потому, что их не было: пленных большевиков не расстреливали. Их интересует не памятник на Раковицком кладбище, а шум вокруг него. 

В принципе, следовало бы устроить с россиянами переговоры о том, чего они хотят, и рассказать, на что можем согласиться мы. Но как разговаривать с чиновником, который, впав в истерику, грозит нам вечным наказанием? Никак. 

Нам следует, пожалуй, самим присмотреться к могиле погибших после войны 1920 года, привести ее в порядок, поставить солидный крест. Ведь умершие, даже те, на чьих могилах бюрократы пытаются взбивать пропагандистскую пену, достойны уважения.