Что изменили два часа лидера Франции во "Внуково"

Изначально все выглядело так, что Франсуа Олланд буквально с неба свалился. По пути из Астаны в Париж. И лишь потом станет известно, что президент Франции искал встречи с Владимиром Путиным давно.

Только на следующий день, 7 декабря, французская Figaro напишет, что их президент искал этой встречи давно. Использовал тайную дипломатию, чтобы ее добиться. И лишь неуверенность в успехе предприятия удерживала Елисейский дворец от преждевременной огласки. Опять же экспромт априори эффективней подготовленного мероприятия — он ни к чему не обязывает, зато сам по себе уже — событие. «Рабочее», как охарактеризует его Владимир Путин. Но потом.

А изначально все выглядело так, что Олланд буквально с неба свалился. По пути из Астаны в Париж. Ну, призвал Назарбаев в его лице Запад оставить мысли о давлении на Россию. Ну, посоветовал ему сменить риторику. Не отступать же ради этого от стратегической линии, не менять же маршрут. Но, видимо, потому и спустился Олланд с небес на землю, чтобы окончательно не проскочить не только мимо Москвы, но и мимо Парижа. Это же именно французы решили, что их президент больше никогда не будет таким. Решительным и самостоятельным. Способным на мужской поступок. Не только со слабым полом.

Правда, посадка во «Внуково-2» — это, ведь, еще и вызов самой влиятельной его представительнице. Сам Олланд почувствовал или кто подсказал, что «старушка» уже заговаривается, но, похоже, он решил потеснить Ангелу Меркель с геополитического Олимпа ЕС. Хоть и отчитался перед ней постфактум о встрече в Москве. Но в его поведении явно читается альтернатива упертой агрессивности, в которой Меркель, соревнуясь с Вашингтоном в глобализации российской угрозы, все больше опускается до уровня прибалтик.

Это еще в Брисбене, на «двадцатке», когда Запад планировал устроить Путину обструкцию, Олланд «белой вороной» подкатил к президенту России «дорогим Владимиром».
Сейчас его дружелюбие выглядит еще более контрастным. Конгресс США принимает антироссийскую резолюцию, приравненную к объявлению второй «холодной войны». Меркель раздает интервью с обещаниями войны горячей, навешивая на Москву не только Украину с Грузией и Молдавией, но уже и Балканы с Восточной Европой. А президент Франции летит в Москву к Путину первым западным лидером с начала украинского кризиса. И это его слова, что «во избежание появления новых стен».

О времени, проведенном во «Внуково», вряд ли скажут, что это были два часа, которые перевернули мир.

Ну, так и не нарушили его. Олланд, прорвав блокаду, сам вышел из круга геополитической зависимости. А снисходительная ремарка Путина о том, что Москва не будет в претензиях из-за «Мистралей», как минимум, оттесняет вглубь двусторонней повестки необязательность Парижа. Только деньги надо вернуть, уточнил президент России. И это, по сути, прощение Олланд уже может считать своей заслугой. Что до его миротворчества, то сравнение с Саркози образца 2008 года, это максимум, на что он может претендовать. Тоже немало, учитывая, что экс-президент через три года хочет избавиться от несолидной приставки.

Продолжит доцент кафедры европейской интеграции МГИМО Александр Тэвдой-Бурмули.

— Что изменит это приземление Олланда в аэропорту Внуково? В отношениях с Россией, в отношении его самого?

— Я думаю, в отношениях Франции и России это в первую очередь подтверждение того, что Россия по-прежнему надеется на то, что Франция является одним из привилегированных партнеров. И через Францию сохраняется контакт с западным миром в целом. Если говорить об отношениях в целом между Россией и западным миром, я не думаю, что визит Олланда как-то повлияет на это принципиально. Это, скорее, некая попытка зондажа, попытка обеих сторон продемонстрировать готовность к компромиссу.

— Олланд сам решил высадиться в Москве или надоумил кто? Вообще, способен ли Олланд быть самостоятельным?

— Олланд, естественно, способен быть самостоятельным, иначе он вряд ли стал бы президентом Франции. Я думаю, что посадка Олланда в Москве была, с одной стороны, выгодна России. С другой стороны, Франция могла тем самым попытаться поддержать свое реноме самостоятельного игрока в Европе в контексте того, что она вынуждена была идти в русле общезападной позиции по «Мистралям». Было ли это решение общезападным? Я даже могу предположить, что Олланд бы в каком-то смысле уполномочен.

Политический транзит Олланда во Франции оценили даже его противники. Вместе с тем, хозяин Елисейского дворца, наверное, понимает, что ему уже не переизбраться ни при каких раскладах. Его миротворческая дипломатия — это, скорее, из любви к искусству. Но если так, то ей можно доверять. Хотя одного взгляда на «Мистрали» хватит, чтобы опровергнуть это. Внезапное приземление в России, конечно, не гарантирует Олланду корректировку имиджа самого непопулярного президента Франции. Но в Москве о нем теперь точно не скажут, что он пролетел.