После саммита АТЭС: слабеющий гегемон и уверенный лидер

Одним из главных событий завершившегося на прошлой неделе саммита АТЭС под Пекином стал диалог между руководителями США и КНР. Американский президент последний раз был в Китае в 2009 году. За это время в отношениях между двумя государствами многое изменилось: позиции КНР укрепились, иной стала и самооценка китайских лидеров. «Слабый Обама, уверенный Си» – этот заголовок из американского еженедельника «Тайм» достаточно хорошо отражает положение вещей. Заметим, что эффектно прозвучавшие на саммите обязательства США в области сокращения выбросов парниковых газов сразу оказались под огнем критики теперь уже республиканского сената. Однако слабость позиций американского президента не только в этом.

На саммите, на мой взгляд, выявилась суть взаимодействия двух ведущих мировых держав. Выражаясь кратко, это противостояние гегемона и лидера, то есть носителей двух принципиально разных подходов к устройству современного мира. Если для одной из сторон важнейшей задачей являются сохранение позиций и возможность диктовать свою волю другим, то другая демонстрирует очевидное желание и, главное, способность к изменению такого порядка. Изменению в лучшую сторону или, по крайней мере, исторически назревшему.

Взаимодействие США и КНР – не просто соревнование в экономическом и геополитическом весе, что, впрочем, имеет немалое значение для АТЭС. Фактически речь идет о глубоком расхождении подходов двух разных цивилизаций к процессу хозяйственного развития и международному экономическому сотрудничеству. США в АТР делают ставку на обособление политически зависимых от них государств в некое пространство, где работают уже сложившиеся правила игры и, возможно, будут введены новые, удобные Вашингтону. Пекин, в целом принимая в расчет сложившиеся в мировой и региональной практике правила, фиксирует, во-первых, их недостаточность для поддержания экономического роста. Во-вторых, замечают в Пекине, «клубный» принцип носит откровенно дискриминационный характер и нередко сопряжен с утратой экономической самостоятельности. Поэтому Китай выступает с конкретными предложениями, расширяющими возможности всех государств АТР, в том числе в отношении независимого выбора стратегий развития и инструментов их поддержки.

Подход Вашингтона уместно назвать обращенным в прошлое, а Пекина – перспективным, а потому и более реалистичным. Ведь после финансового кризиса на Западе наблюдается закат глобализации и одновременно – становление полицентричного мира, в котором продуктивное сотрудничество между новыми центрами крепнет очень быстро, способствуя и более равноправным диалогам со старыми центрами.

Выросшая торгово-экономическая, валютно-финансовая и технологическая мощь Китая, вполне сопоставимого с Соединённым Штатам по многим абсолютным параметрам, для многих стран является достаточным противовесом заокеанскому влиянию. Неудивительно, что Пекин перехватил фритредерскую риторику и не без оснований упрекает Запад в растущем протекционизме, упрекает с немалым пропагандистским эффектом.

Поэтому можно смело сказать, что попытки США «огородить» Китай, что проявилось в декларированном Вашингтоном стратегическом повороте к Восточной Азии и раскручивании идеи Транстихоокеанского партнерства (ТТП) – многостороннего соглашения о свободной торговле без участия КНР, уже не отвечают реальному положению дел и вряд ли будут успешными.

Даже испытанные партнеры Вашингтона, вглядываясь в прогнозы экономического роста, понимают, что чрезмерная лояльность по отношению к США грозит обернуться упущенными возможностями на динамично растущем китайском рынке.

Так, для четырех стран-учредителей ТТП (Новая Зеландия, Сингапур, Бруней, Чили) Китай выступает более важным торговым партнером, чем США, а для трёх из них (за исключением Брунея) – еще и крупнейшим торговым контрагентом. Кроме того, КНР является важнейшим торговым партнером еще для пяти стран, присоединившихся к переговорам о ТТП: это Перу, Япония, Вьетнам, Малайзия и Австралия. Участвующий в переговорах Тайвань почти интегрирован в экономику Китая. Лишь для трех участников переговоров (США, Канада, Мексика) КНР является вторым по значению партнером.

Идея Транстихоокеанского партнерства, переговоры о котором ведутся, надо сказать, в обстановке необычайной секретности, подверглась на саммите АТЭС превосходно организованной атаке Пекина сразу по двум направлениям. В дни форума были завершены и публично оформлены важные двусторонние соглашения о свободе торговли между КНР и Республикой Кореей, а также КНР и Австралией. Кроме того, Пекин добился включения в текст декларации форума собственного предложения о создании в АТР зоны свободной торговли. Это предложение не носит, в отличие от ТТП, дискриминационного характера. По-видимому, куда более открытый характер будут носить и переговоры по данному вопросу.

Очень внушительно выглядят другие инициативы Пекина, подтвержденные на форуме АТЭС. В дополнение к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (на создание которого КНР уже ассигновала 50 млрд. долл. – половину начального капитала) предполагается организация еще одной финансовой структуры – Фонда Шелкового пути с капиталом в 40 млрд. долл. Нет нужды говорить, что средства, выделяемые на долгосрочные проекты, крайне важны для многих азиатских государств, их освоение способно дать немалый мультипликативный эффект. А масштаб выделенных Пекином ресурсов таков, что это может улучшить условия кредитования из других источников – и не только в Азии. Примечательна в связи с этим негативная реакция США, усмотревших «непрозрачность» в создаваемых институтах, а по сути ощутивших ясную угрозу для контролируемых Вашингтоном международных банков. 

Очевидный политический подтекст имели и другие международные финансовые новости, появившиеся в преддверии и сразу по окончании саммита АТЭС. В начале ноября КНР достигла соглашения с Катаром об использовании юаня в торговых и инвестиционных операциях, 8 ноября похожее соглашение было заключено с Канадой, 13 ноября очередное соглашение в валютно-финансовой сфере достигнуто с Малайзией. Все эти соглашения сужают сферу использования американской валюты. Не торопясь с выводами, замечу, что тенденция перед нами вполне определенная и весьма показательная.