Готов ли Путин к настоящей войне?

В своей сочинской речи Владимир Путин дважды напомнил миру, что Россия ядерная держава. Сначала как будто случайно, походя, а затем уже сознательно – вроде как в шутку, но при этом так, чтобы шутка звучала, как и положено шутке, слегка правдиво: 

 «…Все в мире, прежде всего в Соединенных Штатах, в НАТО, думали: да ну его на фиг, этого Никиту и иже с ним, возьмут долбанут, ракет у них полно – лучше относиться к ним с уважением. Советского Союза не стало, возникла какая ситуация и какие искушения – а можно не считаться с Россией…»

 Значит ли это, что Москва стала грозить миру ядерной войной? Нет. В агрессивном выступлении Путина слышны примирительные призывы, обращенные к Европе и к мировому бизнесу в широком смысле. Кремль звенит доспехами, но при этом вроде как отступает: был приказ отвезти войска от границы с Украиной, признаны результаты выборов в Раду, заметно стремление решить газовый вопрос и не пугать европейцев холодной зимой. Все это не похоже на подготовку к большой войне. 

 Неверные решения обычно принимаются на основании обманчивого опыта, учат нас специалисты по менеджменту. А свой опыт диалога с Западом Владимир Путин всегда интерпретировал так, чтобы он подтверждал его ключевую политическую установку: глобальную повестку формируют не абстрактные ценности, а конкретные материальные интересы. 

 Опыт этот говорил ему раньше и свидетельствует по-прежнему, что все мировые державы изображают демократию, только некоторые более искусны в этой науке – вот для примера очередная цитата из валдайской речи: «Так прижали в объятиях [Occupy Wall Street]… что там никто пикнуть не успел…. надо отдать им должное, работают хорошо». Опыт этот говорит и о том, что «международные отношения» – не более чем завеса из ритуальных жестов и протокольных разговоров с заранее расписанными ролями, прикрывающими арсенал эффективных политических инструментов: подкуп и вербовку, компромат и разводку, торговлю за ресурсы, шантаж и угрозы, – и это, опять-таки, у всех так. 

 Весь этот опыт на глазах Владимира Путина подтверждался практикой. Россия годами утверждалась на внешнем фронте без видимых издержек и не меняя жизненного уклада: боролась с «пересмотром итогов Второй мировой», вмешивалась в дела соседей, обижалась, протестовала, угрожала, а параллельно договаривалась, покупала, разводила, и все это работало. Казалось, риторика и даже действия могут быть сколь угодно острыми, но в реальной жизни Запад будет тянуться к России, и его блага для всех будут становиться ближе. 

 Мюнхенская речь 2007 года, до прошлой недели самая жесткая из всех путинских, великолепно сочеталась с семипроцентным ростом ВВП и десятипроцентным ростом реальных доходов населения. На фоне роста нефтяных цен угрозы, шантаж и санкции в отношении соседей: торговая война с Польшей, нефтяная с Литвой, скандал с Эстонией – и даже чудом не сорванный саммит Россия – ЕС как будто только воодушевляли иностранных инвесторов, вложивших в 2007 году в российскую экономику рекордные $120 млрд. 

 В следующем году российские танки едва не вошли в Тбилиси. И – ничего. Запад не отвернулся, приток инвестиций составил $70 млрд, и было бы еще больше, если бы не грянувший в октябре мировой кризис. Это было очень удобно: конфликт с Западом укреплял авторитет Путина внутри страны и тешил ностальгические чувства российских граждан без заметных побочных эффектов. Топливо для патриотического подъема и имперских амбиций выдавалось гражданам России бесплатно, как детское питание на молочной кухне. 

 Этот режим самоутверждения при нулевых издержках поддерживался в течение примерно десятилетия.

Достаточно, чтобы привыкнуть жить по правилу «война войной, а ужин по расписанию». И 45 процентов опрошенных сегодня респондентов «Левада-центра», то есть примерно столько же, как в 1999 году, после Косова, или в 2003-м, во время войны в Ираке, смотрят на нынешний кризис спокойно: верят, что и он будет спущен на тормозах. С их точки зрения, ничего экстраординарного не происходит. Сколько себя помнят, всегда так жили. 

 Тем временем последние опросы уже фиксируют первые признаки снижения поддержки власти. Понятно почему: к присоединению Крыма так называемый медианный избиратель относится не как оценивающий риски инвестор, а по привычке – как к неожиданному и, допустим, ценному, но подарку, не предполагающему оплаты. А за что платить? Весь опыт последних лет не дает ни Владимиру Путину, ни его избирателю достаточно материала, чтобы принять и осмыслить, почему Запад внезапно пошел на принцип: всерьез выгнал из «восьмерки» и по-настоящему душит санкциями. На самом деле им не вполне ясно, чем Крым вдруг показался Вашингтону важнее Грузии и Литвы. 

 Но факт есть факт. Санкции наряду с анамнезом, крайне тяжелым самим по себе, рушат российскую экономику. Рост на нуле, капитал бежит, рынок заемных средств схлопывается, вынуждая залезших в долги нефтяников вставать в очередь за ресурсами ФНБ. Не везет и с конъюнктурой: цена на нефть снижается, рубль валится вслед за ней, внутренний спрос падает, с начала года потрачена пятая часть резервов. 

 При этом противник консолидирован (или по крайней мере пока еще делает вид, что консолидирован). Влиятельных иностранцев, желающих записаться в лоббисты интересов России, как ветром сдуло. Банки и инвесторы отказываются иметь дело с российским бизнесом. В переводе на язык привычной дипломатии это означает: подкуп не работает, вербовать некого, торговаться тоже особо не с кем. Арсенал иссяк.

 Несмотря на это, Владимир Путин продолжает действовать по прежней схеме. Западный бизнес и западные лидеры получают положительные сигналы. Только они не дают эффекта. Вот пример: в августе Игорь Сечин торжественно докладывает Владимиру Путину о старте совместного проекта с Exxon Mobil: видите, мы же говорили, что санкции дурь и глупость, – но вопреки всем привычным представлениям о том, как делаются дела, Exxon Mobil внезапно выходит из проекта меньше чем через месяц. Что это – случайность или ошибка в расчетах? 

 Владимир Путин не может не видеть: известные ему каналы диалога с внешним миром вдруг оказались перекрыты, инструментарий закулисных средств коммуникации практически исчерпан. По крайней мере на данный момент. Вероятно, это еще не повод отказываться от привычной картины мира и заниматься работой над ошибками – разные случаются обстоятельства, – но в нынешней партии бесконечной и в целом увлекательной игры в интересы больших держав ему сейчас очевидно не хватает хороших карт. 

 Можно не сомневаться: ни помощники Владимира Путина, ни он сам не лелеют планы устроить снова Карибский кризис, который он в шутку припомнил членам «Валдайского клуба» в Сочи. Кремль не готовится к войне, а современная Россия не религиозный Иран и даже не СССР, готовый нести миру коммунизм на боеголовках своих ракет. И, если вдуматься, ядерный шантаж – это только звучит страшновато, а по сути просто один из приемов во внешней политике. Надо отложить эмоции в сторону и оценивать положение вещей практически – как и поступает обычно Владимир Путин.