История одной дружбы: что связывает бизнес Де Маржери с Россией

Гибель Кристофа Де Маржери – это большая потеря, в том числе и для России. Концерн Total, который он возглавлял, пожалуй, один из наиболее дружественно расположенных к инвестированию в Россию среди крупнейших международных нефтегазовых компаний.

Особые симпатии в отношениях России и Франции – и правительств, и бизнеса – это не миф, а исторический факт. А лично Де Маржери – это бизнесмен, который был позитивно и конструктивно настроен к сотрудничеству с Россией и старался до конца отстаивать интересы бизнеса и сотрудничества, несмотря на санкции. В своих публичных заявлениях он говорил о том, что санкции неприемлемы, поскольку Россия – это сосед Франции и ее естественный партнер, крупнейшая энергетическая держава, с которой нужно развивать сотрудничество, а не сворачивать. В чем причины этой симпатии, я судить не берусь, но возможно, это тот же случай, что и с Бобом Дадли, компания которого (BP) – акционер «Роснефти», а он сам состоит в ее совете директоров.

Совместный бизнес

Под руководством Де Маржери Total усилила присутствие в России, которое началось еще в 1999 году с проекта Харьягинского СРП в Ненецком округе, дающего в настоящее время около 1,5 млн тонн нефти в год. При Кристофе Де Маржери его компания вошла в Штокмановский проект на шельфе Баренцева моря, в котором они сотрудничали с «Газпромом». Правда, проект оказался замороженным под влиянием конъюнктуры, в частности падения спроса на СПГ со стороны Соединенных Штатов. Но Total вошла также и в другие стратегически важные для России проекты, такие как «Ямал СПГ». Ей принадлежит 18% акций «Новатэка», 20% – в «Ямал СПГ». Еще у французской компании есть «Тернефтегаз» – совместное предприятие с «Новатэком» в Ямало-Ненецком автономном округе, которое с 2015 года начнет производство углеводородного топлива на уровне около 65 тысяч баррелей нефтяного эквивалента в сутки (3,3 млн тонн в год).

Кроме того, Total создавала совместное предприятие с «Лукойлом» по разработке трудноизвлекаемых запасов нефти. Проект в настоящее время приостановлен из-за санкций. Параметры контракта и потери Total в результате этого сейчас оценить невозможно – это венчурный проект, который теоретически мог привести к революции в технологии добычи и прибавке миллионов и миллиардов тонн извлекаемых запасов нефти, а мог и не дать желаемых результатов.

Почему партнерство с Total так много значит для наших компаний? Для добычи трудноизвлекаемой нефти требуется бурить скважины, которые в несколько раз дороже обычных и которые требуют применения западных технологий, в том числе горизонтального бурения и гидроразрыва пласта. Мы сами можем пробурить горизонтальный ствол, скажем, протяженностью триста метров, а западные компании могут качественно пробурить скважину с горизонтальной секцией полтора-два километра.

Total важна для нас как технологический, финансовый и маркетинговый партнер.

Это одна из крупнейших мировых нефтегазовых компаний с развитым газовым бизнесом – в частности, активный участник мирового бизнеса СПГ (сжиженного природного газа). С помощью этой компании мы можем более серьезно укрепиться на мировом рынке СПГ по сравнению с тем, что имеем сейчас.

Противостояние санкциям

В Total в отличие от многих наших партнеров уже давно реально интересовались ситуацией в России и готовились работать здесь всерьез и надолго. В частности, лет шесть-семь назад они привозили большую делегацию топ-менеджеров компании для ознакомления с историей России, ее нефтяной отраслью. Встречались с политиками, руководителями регионов, нефтяными аналитиками – это свидетельство, что люди всерьез готовились сотрудничать. Так оно, собственно, и происходило. Они были всегда весьма удовлетворены достигнутыми результатами. Но, естественно, хотели большего, потому что Россия им интересна и может дать больше их бизнесу.

Конечно, тот факт, что участие компании Total в проекте с «Лукойлом» заморожено, показывает, что она не свободна в своих решениях. Так же, как и Exxon, которой запретили работать в российской Арктике, где они открыли нефть – нашли эльдорадо, нащупали золотую жилу. В таком же положении оказались и Total, BP, Shell, Shevron, нефтесервисные компании. Хотя ясно, что в наше время санкции идут не напрямую от правительств конкретных европейских стран, которые не всегда их поддерживают, а от наднациональных органов Европейского союза. Где-то чувствуется давление США, где-то особая позиция Германии и т.д.

Я считаю вполне возможным, что санкции – это прикрытие для США, которые ведут борьбу за передел мирового энергетического рынка. Они стремятся таким образом ослабить мощь России как энергетической державы в тот период, когда они сами претендуют на роль страны номер один по производству, потреблению и экспорту нефти и газа в связи со сланцевой революцией в США. Сейчас из-за этой революции происходит фактически переориентация мировых торговых потоков, очень серьезные структурные изменения на нефтяном рынке по востребованному ассортименту. Сейчас, например, в избытке легкая нефть.

Но нужно понимать, что сам бизнес часто категорически против этих санкций, потому что это не в его интересах. Практически все западные бизнесмены, кто работает в России, расстроены этими санкциями и стараются в меру сил противостоять им в рамках различных торговых, промышленных ассоциаций и советов и подобных лоббистских организаций.

Опыт работы Де Маржери на Ближнем Востоке, где он в 1995–1999 годах руководил местным подразделением Total, говорит о том, что его политические связи помогли компании получить там ряд проектов. Это человек широкого кругозора, большого обаяния и возможностей. Поэтому неслучайно его называли другом и отмечали его деловые качества многие политические лидеры современности, включая президентов России и Франции.