Почему чеченцы теперь больше патриоты России, чем иные

Спецкор «Комсомольской правды» Дарья Асламова отправилась в Чеченскую Республику, чтобы понять, почему

«МЫ ВСЕ ТУТ БЫВШИЕ БОЕВИКИ»

Министр сельского хозяйства Чечни Муса Дадаев землю не просто обожает, как мужчина любимую женщину. Он ее боготворит. Никогда не видела, чтоб человек касался земли с таким чувственным удовольствием.

- Мы вышли из земли и в нее уйдем, – говорит он. – Наши старейшины говорят: душа улетает, но тело предают земле. И земля завещала: кто будет со мной обращаться с любовью, того я и в смерти буду лелеять в своем чреве. А кто бездарно и по-хамски топтал меня, того и я превращу в пыль. Мы все будем ждать Судного дня. А в каком виде мы на нем предстанем, зависит от земли.

- Ну, это отдает язычеством, – замечаю я.

- Это тот ислам, которому учил меня отец, а другого я не признаю.

- Ты такой мирный человек, Муса, – наивно говорю я. – Тебе, наверное, пришлось уехать из Чечни во время войны?

- Как это уехать? – с удивлением говорит Муса. – Я же мужчина. Обе войны прошел. Я стрелял, но и в меня стреляли.

- Так ты бывший боевик?! – я чуть не выпадаю из машины от удивления, которая как раз накренилась над невероятной горной пропастью.

- Конечно! Мы все бывшие боевики, перековавшие мечи на орала, а надо будет, обратно перекуем. В первую чеченскую войну все было ясно: на нас напали, а мы защищались. Во вторую кампанию мы поняли, что Запад воюет с Россией чужими руками. Нашими руками. Появились всякие хаттабы-матабы, наемники, началась арабизация. Я нутром не перевариваю ваххабистов и все их разговоры о джихаде. Я хочу исповедовать ислам моих предков. Я почитаю всех пророков: Мухамеда, Моисея, Авраама, Ису (Иисуса).

Враг пророка Исы – мой враг. А тут пришли чужие люди, и все перевернули: наши ценности, культуру, традиции. Все это было чуждо чеченскому народу. Здесь был украинский сценарий один к одному: чеченцы схватились с чеченцами, как славяне сейчас со славянами, не без помощи дядюшки Сэма. А потом появился свет в лице Ахмата Кадырова. Он знал все: и про бесчинства федералов, и про новшества ваххабистов. Но он твердо сказал: пока мы не объединимся против ваххабизма, не будет мира на нашей земле. И люди за ним пошли. Я сам вывел из леса 450 человек. Я, конечно, сейчас не божья коровка, но законы соблюдаю.

Знаешь, когда развалился Советский Союз, весь мой мир рухнул. Я мужчина, но я плакал. Почему три пьяных идиота уничтожили великую страну?!

- Но разве после двух войн у тебя нет ненависти к русским?

- А почему она должна быть? Да, была война. Мы воевали с федералами. А сейчас строим одно великое государство. Давай лучше споем НАШИ песни.

И среди благородных кавказских гор мы поем на два голоса про березку и рябину, про весну на Заречной улице. А потом любимую песню Мусы из фильма «Офицеры»: «Посмотри на моих бойцов, целый свет знает их в лицо». Про «тех, кто брал Берлин».

КАЗАКИ НА ТЕРЕКЕ

Русские едут в Чечню из острого любопытства, из куража, из желания узнать поближе этих друзей-врагов. Как Дима Ефремов, бывший московский журналист, а теперь ведущий программы «Кавказская политика» на Грозненском телевидении.

- Это была чистая авантюра, – рассказывает он. – Россияне вытесняют в Чечню все свои страхи и нагружают ее мифами. Я приехал посмотреть, переполненный стереотипами. Уехал в горы один на озеро. Доехал до Ведено, начитавшись страшных статей. Думал, дойду до блок-поста, а дальше пешком. И вдруг: старая девятка, четверо чеченцев. Спрашивают: ты куда? До озера? Садись, мы тебя подвезем. И одного высаживают. Мол, он и пешком дойдет. И отказаться уже нельзя. Почему бы и нет? Моя мама потом сказала, что я сошел с ума, как и все мои московские друзья. Меня довезли до озера. На обратной дороге забрали и спросили: хочешь собирать с нами чабрец? Спустился туман, и я в этом тумане с моими новыми приятелями собирал чабрец в горах. Сюрреалистическая картина. Потом они пригласили к себе домой, угостили. Вышел их отец и заплакал: про нас говорят, что мы бандиты. А ты посмотри на нас! После этого я поменял свое мнение и вернулся в Чечню работать, уже журналистом.

Русские никогда не покидали Чечню. Как терские казаки в Наурском районе. Если учесть тот факт, что Наурский район вошел в состав России еще в 1556 году после победы Русского царства над Астраханским ханством, а спустя столетия был передан Чечне, то терским казакам покинуть родной край было сродни предательству. Не смог это сделать и нынешний глава Наурского района Владимир Кашлюнов. Его прадеды родом отсюда, с Терека. Он пережил все: страшные убийства русских стариков. Когда люди просыпались утром и не знали, кто убит. Владимир не хочет называть убийц чеченцами. Он очень осторожен.

- Это были бандиты, – говорит он. – Боевики себе такого не позволяли: они мирное население не трогали. Я уверен, что первую войну можно было предотвратить политическим путем. Но было много провокаций, чтоб дать повод ввести войска. Один бандит расстрелял более тридцати русских. Его потом чеченцы сами поймали и забили, как собаку.

- Почему вы не уехали? – спрашиваю я.

- Не мог. Это моя родина. Да и менталитет у меня уже другой.

У меня было много друзей среди чеченцев. И я неожиданно оказался человеком, к которому обращались все: и русские, и чеченцы. Все страдали от беспредела. Один раз пьяный напал на церковь, а у священника была рация, и он успел подать мне сигнал. Я пошел к чеченцам с обидой. Чеченцы того хулигана поймали и разложили его, чтобы палками наказать. А тут священник прислал письмо: прощаю. С тех пор никто ни его церковь, ни его самого и пальцем не тронул. Я и в тюрьму попал при Масхадове, вытащили меня оттуда тоже местные чеченцы. И вот так, путем сложных компромиссов здесь остались 508 семей, более полторы тысячи человек русских.

- А оружие у вас в доме есть?

- А у кого его нет в Чечне? Два ствола имеется. Я люблю оружие. Чеченцы – непростой народ, но умеют прощать. Чужих, не своих. Своего народ не даст простить, будут подкалывать постоянно: ты, мол, со своими врагами разберись, а потом голос подавай. А с русскими – гораздо проще. И я благодарен Путину, что он доверился Кадырову, он понял, что чеченцы осознанно пришли к миру, через большую беду.

Если Владимир Кашлюнов не хотел покидать родину, то молодой священник отец Амвросий вовсе не рвался в Чечню. «Меня вызвал владыка и спросил: хочу ли я ехать в Чечню?» А у нас, у священников, есть своя уловка, когда не хочется. Я ответил: «Если благословите, владыка». Второй раз вызвал. Тот же ответ. В третий раз мне уже в приказном порядке: «Езжай-ка ты, Амвросий, в Чечню». И вот приехал четыре года назад и ничуть не жалею. Вы видели, какой у нас прекрасный Храм Рождества Христова достраивают? А какие золотые купола привезли? А приезжайте к нам на Крещение, когда все русские в Чечне идут окунуться в реку Терек. Бывают и забавные истории.

Икона Неопалимая купина (горящий, но не сгорающий терновый куст, в котором Бог явился Моисею) – это символ защиты от пожаров, покровительница пожарников. И вот из Москвы приказ: до всех пожарников донести смысл Неопалимой купины. Я властям говорю: так они ж мусульмане. Может, они у себя в мечети помолятся. Но чеченские пожарники все дисциплинированно явились в церковь, где я им доходчиво объяснил смысл Неопалимой купины. Выслушали почтительно и поблагодарили. Как выяснилось, ладить можно всегда.

 

ВОЙНА НА УКРАИНЕ РАЗБУДИЛА РУССКИХ

«Евразийские народы строили общую государственность, исходя из принципа первичности ПРАВ КАЖДОГО НАРОДА на свой образ жизни... Пока за каждым народом сохранялось право быть самим собой, объединенная Евразия успешно сдерживала натиск и Западной Европы, и Китая...К сожалению, в ХХ веке мы отказались от этой здравой политики и начали руководствоваться европейскими принципами – пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого?» – писал замечательный русский ученый Лев Гумилев.

 

Да, Чечня не похожа на Москву. Как не похож и Татарстан, и Дагестан, и Якутия. Но пока эти народы признают общую историческую судьбу с Россией, империя (в лучшем смысле этого слова) существует. Да, в Чечне люди верят в Аллаха. Там процветает многоженство (официально не признанное, но неофициально – существующее). Но Чечня рожает детей. На одну смерть – три новорожденных. Чеченцы – блестящие воины. И вы не представляете, какое ликование было в Чечне, когда министр обороны России Сергей Шойгу разрешил призывать в армию 500 чеченских солдат. (А в Дагестане люди взятки дают, чтоб их призвали в армию). А вспомните Дикую кавказскую дивизию, которая до конца хранила преданность русскому царю. Вспомните чеченские батальоны во время войны с Грузией. И помяните чеченских солдат, павших за русскую свободу на Украине. Я их видела и помню их лица.

 

«ВОТ ТУТ ОБЛОМИТСЯ ТОВАРИЩАМ АМЕРИКАНЦАМ»

- Война на Украине показала Кавказу, что русские снова способны бороться и нести свой флаг, – говорит мне чеченский писатель Канта Ибрагимов. – Понимаешь, когда после перестройки флаг упал, это произвело впечатление на Кавказ. Когда флаг падает, – огромная территория остается без контроля. На нее посягают хищники. И арабы, и англосаксы, и Китай, – все только ждут, когда флаг упадет. Но флаг в империи могут держать только русские. И вот случилась Украина. И стало ясно: мы снова вместе. Враг – не Украина. Враг – все тот же, со времен Холодной войны. Даже если я еду в Германию, там я русский, не чеченец. И это важно.

Я помню Куликово поле в Одессе в марте. Там собрались русские, верившие, что Россия спасет их от украинского фашизма. И я помню женщину, кричавшую с трибуны в полном отчаянии: «К нам придут кадыровцы. Они нас защитят!» И площадь взорвалась аплодисментами. Но кадыровцы не пришли. И тех, кто стоял на Куликовом поле, сожгли в Доме профсоюзов. А кто выжил, сидят по тюрьмам.

я вспомнила слова украинского писателя Глеба Боброва, давшие мне надежду:

«У русских есть исторический дар переступать через кровь. Только что отгремели две русско-чеченские войны, а вот уже чеченцы едут в Крым уговаривать татар присоединиться к России. Кадыров уже больший патриот России, чем какой-нибудь москвич. И в этом ваша сила. Американцы хотят нас навеки поссорить, но передайте всем русским: вот тут обломится товарищам американцам».