"Лживое воровское семя"

Разговор о вреде, который фальшивые диссертации наносят российской науке, впервые перешел со страниц газет в судебный протокол. Это произошло в среду в Пресненском районном суде Москвы. Там рассматривался иск о защите чести, достоинства и деловой репутации Владимира Лугина, владельца фирмы, которая оказывает «помощь в подготовке докторских и кандидатских диссертаций», к журналисту Сергею Пархоменко.

Дело нехитрое. Летом прошлого года Пархоменко опубликовал в блоге результаты очередной экспертизы «Диссернета». Были найдены совпадения в научных работах единоросса Владимира Васильева и экс-депутата от ЛДПР Абельцева. В комментарии к той публикации «пришел» некто Владимир Лугин и стал «выводить на чистую воду либералов-мздоимцев, американских лизоблюдов и агентов влияния». Пархоменко быстро вычислил Лугина. Ему принадлежит сайт, на котором научно-технический центр «Технопрестиж XXI век», Лугиным же возглавляемый, предлагает консультационную помощь и научно-организационное руководство соискателям, обещая, что они добьются поставленной цели с минимальными усилиями.

Опешив от такой дерзости, Пархоменко написал отдельный пост: «Пришел ворюга. Собственной персоной». В нем он назвал Лугина «владельцем одной из тех самых вонючих контор, занятых торговлей фальшивыми диссерами на заказ» и заявил, что одна из задач «Диссернета» состоит именно в том, «чтобы поганое его лживое воровское семя извести раз и навсегда».

Эти-то три выражения — про ворюгу, вонючую контору и лживое семя — истец и потребовал опровергнуть. К тому же запросил компенсацию в размере 4 миллионов 315 тысяч рублей. Дело в том, что спустя месяц после публикации в блоге Пархоменко умерла 86-летняя мать Лугина. Истец утверждает: женщина была глубоко огорчена, что ее сына назвали ворюгой, и зачахла на глазах. Это 3 млн. Еще 1,3 млн — депрессия Лугина и лечение. 15 тысяч — судебные издержки.

Взыскивать такую крупную сумму для судьи Марины Цывкиной было бы не впервой — в прошлом году она по схожему иску оштрафовала на миллион рублей журнал The New Times в пользу судьи Мосгорсуда Гордеюка и его коллеги Беспалова. Однако в этот раз все вышло несколько иначе.

В судебное заседание Лугин не явился, его интересы представлял адвокат, который не мог прямо ответить, занимается Лугин написанием диссертаций на заказ или нет. Ответчики же, казалось, с ходу доказали это, представив заверенную копию сайта. Там есть, во-первых, проект договора между исполнителем и заказчиком, где среди пунктов — «Написание первой главы научной работы», «Написание второй главы…»

А во-вторых, в программном коде сайта были найдены слова-якори, благодаря которым сайт индексируется в поисковых системах. Они оказались таковы: «кандидатская диссертация на заказ», «диссертации на заказ», «заказать диссертацию». Суд этот документ приобщил.

Кроме того, на Лугина обратило внимание межрегиональное Общество научных работников (ОНР), которое подало заявления в прокуратуру и Следственный комитет, поскольку деятельность его фирмы, по мнению ученых, противоречит закону. Эти заявления уже закрутились в правоохранительной системе, прокуратура отправила запрос в Минобрнауки. И эти документы суд также принял.

Следом ответчики сообщили представителю истца, что слова «ворюга» и «лживое воровское семя», по их мнению, сведениями на являются. Это мог бы быть другой иск, скажем, об оскорблении, но не о защите чести и достоинства. Фразу о «владельце одной из тех самых вонючих контор, занятых торговлей фальшивыми диссерами на заказ» сведением назвать можно, но Пархоменко и его адвокат были уверены, что убедительно доказали ее соответствие действительности.

— Традиционно в русском языке слово «вор» употребляется помимо своего узкого значения, то есть похититель чужого имущества, в расширительном смысле — злодей, вредный человек, — поднялся Сергей Пархоменко. — Вот в повести Пушкина «Капитанская дочка» один из героев говорит о Пугачеве: «Ты мне не государь, а вор и самозванец».

У Даля «воровать» приравнено к «плутовать». Вспомните выражение «Тушинский вор» для обозначения Лжедмитрия II, он тоже ни у кого ничего не украл. Это эмоциональная фраза, которая относится к нечестному человеку. А я считаю, что бизнес Лугина построен на обмане.

Чтобы доказать связь между смертью матери Лугина и заметкой Пархоменко, адвокат истца пригласил свидетеля — бывшего депутата Совета депутатов подмосковного города Юбилейный Семена Лучина. Он возглавлял комиссию по социальным вопросам и бывал в доме Лугиных, поскольку мать истца была ветераном войны. Он видел ее в мае, когда она была в хорошем состоянии. «А в конце июня она ко мне подошла: «Что же это такое, Семен Николаевич? На сайте «Эха Москва» (сайт радиостанции перепечатал пост Пархоменко. — Н.Г.) написано, что мой сын — ворюга». Для нее это было сильным ударом, она стала гаснуть». Лучин и посоветовал знакомому подать в суд.

На это адвокат Пархоменко Раиса Тюрина заметила, что ранее свидетель, давая показания на суде по иску против «Дождя» (Лугин сперва ошибочно подал иск к «Дождю», который также процитировал пост Пархоменко), утверждал: мать Лугина прочитала о «ворюге» именно на сайте телеканала.

Со своей стороны, ответчики позвали в свидетели члена Совета ОНР Михаила Гельфанда и сопредседателя этого общества Андрея Цатуряна. Они рассказали, что деятельность торговцев диссертациями, на их взгляд, подрывает систему государственной аттестации и способствует появлению дипломированных специалистов, которые на самом деле таковыми не являются.

— Обычно такие люди шифруются. В данном случае прямо на сайте написано: «Помощь в написании диссертаций». Это вызов научному сообществу, — сказал Гельфанд. — Все-таки диссертация — это знак принадлежности к некоторому цеху. И когда человек открыто оказывает содействие нечестным людям в попадании в этот цех и еще бравирует этим, лично мной это воспринимается как оскорбление.

Представьте себе объявление: «Поможем стать полковником ракетных войск». Думаю, что ракетчики такую контору сровняли бы с землей. Но ученые — менее темпераментные люди.

Гельфанд и Цатурян признали, что им наверняка неизвестно, были ли какие-либо из проверенных «Диссернетом» липовых работ написаны именно фирмой Лугина, — технической возможности выяснить это нет.

Судья Цывкина, невысокая молодая женщина с лицом школьной учительницы, приходящая на работу в скромном свитере и неброских брюках, внимательно слушала свидетелей и внешне была даже более благосклонна к ответчику, чем к Андрею Стременовскому, представителю Лугина. Однако вернувшись из совещательной комнаты, объявила: признать фразы «ворюга» и «владелец конторы, занятой торговлей фальшивыми диссерами» порочащими честь, достоинство и деловую репутацию Лугина, обязать Пархоменко опровергнуть их и выплатить Лугину 20 тысяч рублей штрафа и 15 тысяч судебных издержек.

Пархоменко не исключает, что фразу «лживое воровское семя» судья могла просто забыть вписать. Тем не менее журналист называет произошедшее важным и ценным прецедентом и предлагает относиться к штрафу как к «пошлине, которую мы заплатим за право ввести проблему «заказного диссерорезания» в официальный судебный обиход».

«Новая» попросила представителя Лугина передать истцу наши контакты, чтобы узнать и его точку зрения, но Андрей Стременовский предупредил, что это произойдет, только «если сам Владимир Григорьевич захочет». До сдачи материала господин Лугин не откликнулся.