Уроки шотландского референдума

О результатах референдума о независимости Шотландии, состоянии её общества и роли политических партий рассказывает Алан Вудс – британский марксист, редактор портала «В защиту марксизма».

Референдум по вопросу о независимости Шотландии состоялся 18 сентября 2014 года. Гражданам Великобритании и Европейского Союза, постоянно проживающим в Шотландии было предложено ответить «да» или «нет» на вопрос: «Должна ли Шотландия стать независимой страной?». В результате за независимость высказались 44,3% шотландцев, 55,3% проголосовали противнезависимости Шотландии, она осталась в составе Великобритании.

Эпопея с шотландским референдумом подошла к концу. Время подвести итоги, рассмотрев последствия произошедшего в холодном свете дня. Первый и самый важный вывод заключается в следующем: в развитии классовой борьбы Шотландии и других британских составляющих произошёл решающий перелом. Миллионы трудящихся вступили в тяжёлую схватку с господствующей верхушкой, основательно перепуганной столь неожиданным поворотом событий. Будущее Соединённого Королевства с его трёхсотлетней историей до последнего момента находилось под угрозой. И когда опасения не сбылись, всеобщий вздох облегчения из Даунинг-стрит и Лондона докатился до Глазго и Эдинбурга.

Другой важнейший вывод кроется в следующем: референдум стал временем политического пробуждения Шотландии. Апатичные и далёкие от политики люди вдруг стали активными участниками политического процесса. Страстные дискуссии велись в каждом пабе, на каждом углу, в магазинах и на автобусных остановках. Казалось, будто спящий гигант пробудился от продолжительного сна.

Вне зависимости от конечного результата, всё это говорит о фундаментальных переменах в шотландском обществе. Лев Троцкий определял суть революции как ситуацию, в которой массы – миллионы простых мужчин и женщин – начинают проявлять политическую активность и берут свою судьбу в свои руки. Это как раз то, что произошло в Шотландии, и это явление будет иметь революционные последствия в будущем. Российский революционер также отмечал, что национализм может являться «оболочкой незрелого большевизма». И это обстоятельство беспокоит правящий класс как ничто иное.

Ненависть к правящей верхушке

Первый вопрос: в чём причина таких тектонических сдвигов?  На него нельзя дать ответ, если рассматривать сложившуюся ситуацию лишь через призму национального вопроса или специфических проблем самой Шотландии. На самом деле этот феномен имеет интернациональную природу. Во всём мире под лёгким налётом спокойствия и гармонии скрывается поток гнева, возмущения, недовольства и прежде всего разочарования в существующем состоянии дел в обществе и политике.

Шесть лет глубокого экономического кризиса принеси нам массовую безработицу, падение уровня жизни, сокращение социальных гарантий и демократических прав. Банкиры разрушили мировую финансовую систему своей жадностью, спекуляциями и мошенничеством, ретировавшись с гигантскими бонусами. Политики разыгрывают перед нами спектакль, с одной стороны, урезая социальные блага, зарплаты и пении миллионов людей, а с другой – наделяя себя 10-процентной надбавкой к жалованию.

Мы имеем беспрецедентное социальное неравенство с бесстыдными богатствами, крайней нищетой и запустением. Позицию многих трудящихся озвучила женщина, чьи слова приводит Файнэншл Таймс: «Я приняла решение. Я голосую «за»». Почему? «Богатые продолжат богатеть, а бедные – беднеть». Задумавшись, добавляет: «Нам нужны перемены». Эти несколько слов простой работницы чётко отражают суть происходящего.

Показательно, что за отделение проголосовало большинство жителей Глазго – сердца шотландского пролетариата. Вышеупомянутая статья Файнэншл Таймс была опубликована под заголовком «Рабочий класс скажет «да» на референдуме». В ней говорится: «Данные опросов свидетельствуют о том, что движение за отделение, возглавляемое Шотландской национальной партией, пользуется поддержкой большинства граждан с низкими доходами». Иными словами, голосование «за» имело ярко выраженный классовый характер и стало протестом против неравенства, бедности и социальной несправедливости, т.е. протестом против капитализма, который ассоциируется в умах шотландских рабочих с «пафосными мальчиками» из элитного Вестминстерского клуба.

Лучше вместе?

Капиталистические оппоненты отделения и их союзники из правого крыла лейбористов разыграли жалкий спектакль. Кампания «Лучше вместе» (за единую Великобританию) получила изрядную долю критики за недостаток страстности и отсутствие позитивного посыла. Зато она выражала изначальное чувство самодовольной успокоенности. Соединённое Королевство должно быть спасено! Это ведь было так очевидно. Но когда они пытались сформулировать хоть какое-то обоснование своей позиции, почёсывая головы, им не удалось выдавить из себя ничего убедительного.

Трудно быть страстным, защищая статус-кво, особенно, если он сопровождается безработицей  и нищетой одновременно с банкирскими бонусами и ядерными бомбами. Не имея каких-либо весомых аргументов, они попытались запугать людей, повторяя мантры о том, что независимую Шотландию ждёт неопределённое будущее. Возможно, так оно и есть. Однако не меньше правды в том, что почти половина Шотландцев предпочла экономическую неопределённость господству британского правящего класса.

Для жителей Шотландии холёные парламентские политиканы говорят на языке, который отдалённо напоминает английский, но на деле является скрывающим мысли бюрократическим жаргоном, изобретённым для того, чтобы лгать.

У простого человека он чаще ассоциируется с писком работающей бормашины.

Понимание того, что правящий класс катастрофически оторван от повседневной жизни людей приходит не только в Шотландии. «Эти господа в Вестминстере далеки от нас. Они не представляют наши интересы и понятия не имеют, как мы живём». Такие слова можно услышать в каждом пабе от Глазго до Внешних Гебридских островов, в Уэльсе, Ливерпуле, Ньюкасле и Лондонском боро Хакни.

Шотландия выразила протест резким сдвигом общественного мнения в сторону независимости. Это не было проявлением национализма, это было выражение ненависти к Тори и паразитирующей лондонской верхушке.

Роль лейбористских лидеров

До недавнего времени в Шотландии не было сколь-нибудь значимых националистических традиций. Куда ближе для неё – ценности классовой борьбы, которые уходят корнями в забастовку квартиросъёмщиков в Глазго в 1915 году, Клайдскую стачку 1919 года и уже в более поздний период – восстание против ненавистного подушного налога, введённого Маргарет Тэтчер. Большинство шотландцев чувствовали глубокое отвращение к правительству Тэтчер, уничтожившему шотландскую угольную промышленность и металлургию своей политикой деиндустриализации, превратившей промышленные районы Британии в пустыни. Жизнь бессчётного количества семей была разрушена. Поколение молодых людей было обречено на страдания и безработицу. Тэтчер со своей кликой называла этот акт вандализма «созидательным разрушением». После тех событий консервативная партия Тори в Шотландии потеряла всякий политический вес и сегодня имеет лишь одного представителя в парламенте в Вестминстере.

Лейбористы же десятилетиями пользовались широкой поддержкой среди шотландцев. Однако ситуация изменилась после предательства правительства Блэра. Разочарованные рабочие Шотландии стали расценивать их как часть правящей элиты. Лидеры правого крыла лейбористов не пользуются здесь доверием, что ещё раз доказал референдум. Возглавивший движение «Вместе лучше» блэровский политик Алистер Дарлинг подтвердил расхожее мнение, что Новые лейбористы мало чем отличаются от либералов и Тори.

Лживые обещания Национальной партии Шотландии

Мы должны, безусловно, признать, что кампания за отделение Шотландии способствовала оживлению её политической жизни как ничто иное. Её сторонники – особенно молодёжь – получили большой заряд энтузиазма. Причина проста – люди хотели фундаментальных преобразований. В то время как старые партии не смогли предложить ничего нового, кроме сохранения статус-кво, Национальная партия (НПШ) доносила до граждан простое послание: независимая Шотландия, свободная от консервативной лондонской верхушки уверенно встанет на путь демократии и прогресса.

Однако, не всё то золото, что блестит. После изучения небольшой листовки НПШ, содержащей рецепт обретения независимости, мираж начинает исчезать. В соответствии с идеями Нацпартии, независимая Шотландия оставляет фунт стерлингов в качестве основной валюты, сохраняет монархию и не прекращает своего членства в НАТО и ЕС. Такая «независимость» практически не отличается от знаменитой идеи широкой автономии, ранее предложенной противоположной стороной.

Когда многие компании, включая BP, John Lewis, Asda, Standard Life, BT, EE, O2, TalkTalk, Vodafone RBS, Lloyds и B&Q обеспокоились проблемой отделения Шотландии, Джим Силларс – бывший заместитель председателя Национальной партии – напугал их национализацией. Он пригрозил, что нефтяной гигант BP будет национализирован «частично или полностью», в то время как банкиры и «наводящие панику» крупные компании будут наказаны за сговор с Тори. Он добавил: «Референдум решает вопрос о власти, и когда большинство проголосует за отделение, мы используем эту власть, чтобы рассчитаться с BP и банками». Однако его заявления были немедленно опровергнуты Алексом Салмондом – председателем Национальной партии Шотландии, который сообщил: «На следующий день, после нашей победы будет праздник для людей, а не расплата с бизнесом, используемым нашими противниками». Салмонд продолжил компании призывая остаться в Шотландии и поддерживать местную экономику.

На самом деле правительству Нацпартии в случае кризиса пришлось бы в ещё большей степени, чем Вестминстеру урезать социальные льготы и выплаты. Именно по этой причине Салмонд настаивал на «смешанном правительстве», включающем в себя и представителей противоборствующей стороны. Тем самым он готовил почву для коалиции, в первую очередь с шотландскими лейбористами, чтобы в случае непредвиденной волны недовольства и разочарования отвести удар от НПШ.

Давным-давно Джеймс Коннолли (ирландский революционер, марксист) предупреждал, что даже если Ирландия обретёт независимость, Англия всё равно сохранит над ней власть посредством банковской системы. Если независимая капиталистическая Шотландия сохранила бы у себя фунт стерлингов (что, вообще говоря, вызывает сомнения), неизбранные боссы из Банка Англии имели бы весомое слово в определении её экономической политики.

Как может демократ поддерживать идею сохранения власти Королевы над независимой Шотландией? И как членство в НАТО сочетается с отказом от империализма и империалистических войн, что являлось одним из аргументов за выход из состава Великобритании? Более того, независимой Шотландии в составе ЕС, пришлось бы подчиняться правилам и инструкциям Брюсселя. Всё это означает, что шотландская независимость имела бы чисто иллюзорный характер с самого начала. Это не решило бы ни одной фундаментальной проблемы простых шотландцев.