Туранское обличье России

Россия, будучи страной, принадлежащей к туранской цивилизации с византийскими влияниями, не может быть образцом для европейских консерваторов. Как и во времена Золотой орды, религия понимается здесь утилитарно, царит милитаризм, а главной ценностью выступает власть. К сожалению, западные правые и националисты не замечают этих глубинных цивилизационных противоречий.

Такие решения Путина, как запрет на пропаганду гомосексуализма, цензура непристойного контента в интернете или запрет абортов, умножили число его поклонников среди западных правых. Известный консервативный публицист Род Дреер (Rod Dreher) на страницах American Conservative похвалил российского президента за стремление оживить православные традиции. В свою очередь, один из издателей Financial Times, Кристофер Колдуэлл (Christopher Caldwell) заявил, что Запад ничуть не более демократичен, чем Россия. В позитивном духе высказывался о Путине также автор речей президента Никсона Патрик Бьюкенен (Patrick Buchanan) в theamericanconservative.com. Он намекал на то, что российского лидера можно назвать палеоконсерватором, добавляя: «Хотя его защита традиционных ценностей вызвала насмешки западных СМИ и культурных элит, Путин не ошибается, утверждая, что он может говорить от имени значительной части человечества». Особую популярность кремлевский властитель приобрел в рядах американских защитников семьи. Мэтт Барбер (Matt Barber) из Liberty Counsel даже заявил на портале wnd.com, что можно вполне обоснованно назвать Путина моральным лидером мира.

Российский президент популярен также среди европейских националистов. Своего восхищения Путиным не скрывает Марин Ле Пен (Marine Le Pen) — дочь Жан-Мари Ле Пена (Jean-Marie Le Pen). Руководительница «Национального фронта» убеждена, что крымский референдум прошел честно, она призывает отказаться от проамериканской политики и завязать тесное сотрудничество с Москвой. Пророссийскую позицию занимает также венгерская националистическая партия «За лучшую Венгрию», которая поддержала референдум в Крыму. Это не единственные примеры правых и националистов, которые поддерживают Кремль. Напрашивается вопрос: на самом ли деле ли европейские католики и консерваторы могут видеть в нем оплот нравственного порядка и вступить с ним в союз против разложившегося Запада?

Российская равнина

На то, как отличается Россия от нашей цивилизации, обращали внимание многие мыслители. Еще Освальд Шпенглер (Oswald Spengler) в «Закате Европы» писал, что для российской цивилизации характерно отрицание. Даже слово «небо», происходящее от «нет» указывает не на позитивные ценности, а на освобождение от страданий бытия. Это, конечно, лишь часть правды, и не самая важная. Как отмечает Шпенглер, русский, думая о будущем мире, смотрит не вверх, а вдаль. Бескрайняя равнина становится прасимволом российской цивилизации, как прасимволом западной — бесконечное пространство, а античной — гармоничное человеческое тело. Равнина символизирует растворение индивидуума в коллективной эгалитарной массе.

Это признают сами россияне. Как говорит Александр Дугин, в православной антропологии нет слов "индивидуум, индивидуальный". Это, по его мнению, связано с православием, акцентирующим над-индивидуальность. Человек воспринимается как часть более крупной общности. И поэтому спасается не он сам, а кто-то спасает посредством него. «В католицизме человек — это индивидуум, неделимая целостность, а в православии — дивидуум, то есть делимая личность», — пишет ведущий идеолог Кремля.

Поскреби русского — найдешь татарина

Российский феномен в значительной мере объясняют нашествия монголов и их начавшееся в середине XIII века 240-летнее господство над Россией. Именно в этот период она оказалась под влиянием орд, цивилизацию которых польский исследователь Феликс Конечный (Feliks Koneczny) назвал туранской. Следы такого типа организации общественной жизни можно легко обнаружить в современной России. Хотя упомянутое нашествие был актом агрессии, монгольская цивилизация слилась с российской. Любопытно, что кремлевские власти до сих пор культивируют чувство горечи по поводу короткой атаки Польши в начале XVII века, а не по поводу длившегося два с половиной века господства монголов. Польское нашествие кажется им более опасным, потому что оно несло в себе угрозу цивилизационных изменений.

Александр Дугин восхваляет монгольское вторжение, как практически божественное вмешательство. По его мнению, оно создало новую «братскую» этику.

Туранская цивилизация берет начало в кочевых азиатских племенах, которые уже в древние времена нападали на более развитые государства. Именно для защиты от них в III веке до нашей эры была возведена Великая китайская стена. Мощь туранской цивилизации возросла после того, как в 1206 году Чингисхан отправился завоевывать мир. После его смерти империя была разделена на четыре части, однако завоевания продолжались. В середине XIII века монголы отказались, однако, от нападений на Европу. В 1254 году у них появилось государство со столицей в Сарай-Бату, которое создала Золотая орда Батыя. Именно оно господствовало над русскими землями в течение достаточно долгого периода, чтобы оказать на их цивилизацию влияние, следы которого видны до сих пор.

Как отмечает Мечислав Курьяньский (Mieczysław Kuriański) на портале perspectiva.pl, это государство, как и другие монгольские государственные образования, было нацелено на войну и устроено по военному принципу. В нем не существовало частной сферы. Если в средневековой Европе процветали всевозможные организации, оказывавшие посредничество в контактах между властителем и отдельным человеком, как гильдии, религиозные сообщества, университеты и города, то у монголов общественной жизни практически не было. На эту характерную особенность обращал внимание Конечный. По мнению польского ученого, в туранской цивилизации самой большой ценностью является власть, а правитель забоится здесь не, как у Аристотеля, об общественном благе, а о собственной выгоде. В борьбе за власть можно было убить любого, даже отца, мать, брата, потому что дело касается важнейшей ценности — личности властителя. Поэтому власть и связанные с ней привилегии, как пишет Курьяньский, считались у монголов самоценной целью. Воля властителя была высшим законом, и этика за ее пределами, в принципе, не существовала.

Суровый хан, суровый царь...

Религия у монголов служила не столько для установления контактов с богом, сколько для обоснования владычества правителя. Верили, что он олицетворяет волю небес, и поэтому сопротивляться ему нельзя. Хан считался помазанным для власти над всем миром. Как отметил Эрик Фегелин (Eric Voegelin) в «Новой науке политики», монгольские правители полагали, что они уже являются законными властителями мира, и трактовали сопротивление независимых государств как неоправданный бунт против этого права. Поэтому войны считались карательными экспедициями против бунтовщиков.

В более поздние времена роль хана взял на себя царь. В российском православии туранские влияния перемешиваются с византийской роскошью и доминированием государства над Церковью. Царь — это церемониймейстер, скрупулезный отправитель ритуалов по образцу китайского императора, по образцу своего клира, неразрывной частью которого он является, и которым он управляет, писал Ален Безансон (Alain Besançon) в книге «Святая русь».

Российского правителя, помимо набожности, отличает справедливость и суровость. Ему совершенно чужды принципы милосердия, а его роль — это, в первую очередь, наказание. В такую миссию искренне верил Иван Грозный, который говорил: «Мне предстоит суд не только за свои грехи, вольные или невольные, но и за грехи моих подданных, совершенные из-за моей неосмотрительности». Согласно легенде, Бог призвал Ивана на царский трон именно из-за его исключительной жестокости.

Эта жестокость российских властителей имела долгую традицию, кульминацией которой стал советский тоталитаризм — адская смесь туранско-византийской России и марксистской идеологии. И хотя эта идеология провозглашала атеизм, в момент испытаний, когда Гитлер напал на СССР, Сталин, не колеблясь, велел устроить перегринацию (путешествие) иконы Казанской Богоматери. Потом Советский Союз вернулся к атеистической политике.

Сейчас, после краткого периода заигрывания с Западом и либерализма периода Горбачева и Ельцина, мы наблюдаем возвращение к российским традициям. История не закончилась, и мы стали свидетелями хантингтоновского столкновения цивилизаций. Россия со своим культом власти, прагматичной трактовкой религии и ее подчинением политике и, наконец, с усилением деспотизма и подавлением свобод индивидуума все больше открывает свое туранское обличье.