"Запад на ополченцах отрабатывает вторжение в Крым"

Этот батальон называют "Призраком". Их мало, но они готовы идти до конца. За что и каким оружием сражаются ополченцы Донбасса, почему называют смертниками свои семьи, рассказал корреспонденту РИА Новости Александру Кудрявцеву помощник командира батальона Луганской народной республики (ЛНР) "Призрак" Владимир Cтепанов.

— Кто записывается к вам в добровольцы?

— Большинство ополченцев — местные. Есть из Одессы, Харькова, Херсона, Николаева. В нашем батальоне много шахтеров, рабочих с предприятий, предпринимателей, из-за войны потерявших свой небольшой бизнес, тоже хватает. Много молодых до 35 лет, которые не выбрали Pepsi и воюют за свою землю. Причем многие из них вообще не служили, в свое время "отмазались" от призыва в армию, но в ополчение пришли сами.

Я взял оружие в руки, чтобы остановить фашистов. Воюю за свой народ, свою землю, свой язык и веру. Нашему самому младшему бойцу – 21 год. Старшим – за 60 лет. Служат у нас два таких деда с армейской закалкой, старики шустрые, по профессии шахтеры. Мало того что сами в бою молодцы, еще и новичков обучают.

— За какой срок из добровольца мирной профессии можно подготовить бойца?

— Новичков готовят бывшие украинские военные, вставшие в ряды ополчения. Долго учить некогда — стрелять из автоматов, пулеметов и минометов учат порядка четырех дней, неделя учебы — для снайперов. Новеньких в "мясорубку" не пускают, вообще стараются "мясорубок" избегать.

— Каково на данный момент соотношение сил украинских войск и ополчения?

— Сейчас у нас стрелковое оружие разных видов, минометы, гранатометы,тяжелого вооружения нет. Бронетехники мало, вся она трофейная. Еще есть "утки" — "амфибии", на которые мы крупнокалиберные пулеметы поставили. Оснащением, техникой, числом бойцов украинские войска нас превосходят в десятки раз, в небе у них — абсолютное господство. Но потери у "укров" в боях обычно где-то в пять раз больше. К тому же нам местное мирное население оказывает огромную помощь. Если бы этой поддержки не было, мы не смогли долго сопротивляться в разы превосходящим силам противника.

— За счет чего удается побеждать ополчению?

— У нас боевой дух выше. Мы сражаемся на своей земле. Хваленые "идейные" нацгвардейцы избегают прямых столкновений. Когда их начинают бить – бегут, от рукопашной — бегут. Знают, что с ними церемониться здесь не будут. А мы знаем, что Нацгвардия идет позади солдат-срочников и расстреливает отступающих. Знаем об уничтожении семей ополченцев и тех, кто их поддерживал, в поселке Счастье, который уже пора в "Несчастье" переименовывать, в Славянске и других населенных пунктах, куда вошла Нацгвардия. Никто, кстати, не в курсе, что сейчас происходит в Славянске – там отключили связь, город блокирован, доходят лишь обрывочные сведения о репрессиях и фильтрационных лагерях за колючей проволокой. На наших блокпостах до сих пор написано "Помним Одессу". А шахтеры – они и в мирное время каждый день под смертью ходили. Страха нет.

— Все ли местные из мирного населения вас поддерживают?

— Конечно, есть такие, кто выражают претензии, но их мало. Никто против них репрессий не устраивает. Некоторые ведут себя так, будто войны вообще нет. Например, идет танковый обстрел, а они под снарядами огороды копают. Или начинают поселок из минометов обстреливать, а селянин на мопеде навстречу выстрелам едет. Его останавливаешь, говоришь, что опасно, а он ни в какую: "Мне поросенка покормить надо".

Есть и такие, которые просто хотят "пересидеть". Часть здоровых мужиков в беженцы подалась, в Россию. Причем многие из них так работу за полгода не нашли и искать не думают. А что: в палаточных городках в Ростовской области бесплатно кормят, поят, какие-то деньги дают. Попробуй, позови таких в ополчение. Такие, которым все равно, у нас тоже были, но сейчас все разъехались. Остались в основном те, кто готов идти до конца.

— Многие ополченцы заявляют, что против них сражаются иностранные наемники.

Так ли это?

— Наемники с Запада уже даже не скрываются. Например, я знаю, что с ополчением пришли воевать поляки, они идут в бой со своей техникой и со своими экипажами: самолетами и танками. Техника стран Восточной Европы сегодня поставляется в Киев. Поэтому и продолжают бросать против нас все новую бронетехнику, несмотря на то что побили мы ее огромное количество.

Воюют против нас они так: окапываются, затем "Градами" и гаубицами обрабатывают сектор, где засекли беспилотниками силы ополчения, а потом делают зачистку силами "правосеков". Но в этих секторах ополченцев давно уж нет. А когда боеприпасы отрабатывают, в дело вступает наш батальон.

Сейчас враг учится применять самые разные виды вооружения, с начала войны кассетных бомб и фосфорных бомб еще не было, их стали использовать потом. Украинская армия и те, кто ее поддерживают, сейчас на ополченцах отрабатывает вторжение в Крым. Техника, которая воюет против нас, будет использована в Крыму. К этому все идет. Россию не смогли втянуть в войну на Донбассе, значит, постараются это сделать через нападение на полуостров.

— Много ли российских добровольцев?

— Поток добровольцев из России в последнее время вырос, хотя у нас зарплату не платят, лишь спонсорская помощь и гуманитарка. Видят, что тяжело нам. Едут практически из всех регионов, большинство тех, у кого на юго-востоке Украины родня живет. Особенно много добровольцев из Ростовской области, у них и родственников здесь больше.

Пополняют батальон люди из Сибири, из Алтая. Люди приезжают разные, в основном без армейского опыта. Один из лучших истребителей танков – из Белгородской области. Прекрасно воюет, не за ордена, не за деньги. Все равно, говорит, после Донбасса они на нас пойдут. Есть два водителя, егерь из Алтая. Два студента воюют, один из Петербурга, другой из Курска.

— Помогает ли вам Россия?

— Гуманитарная помощь доходит, к сожалению, частично. Войска из России мы не просим и не ждем. Но ситуация сейчас тяжелая, помощь нужна любая.

— Некоторых раненых украинских военных оперируют в России. Оказывают ли подобную помощь ополченцам?

— Наших в России так не лечат. Вот недавно в Донецк (Украина) пришли наши «тяжелые», их бросили в больнице, где не делают сложных операций, нет хирургов и нужных медикаментов. Один из раненых дозвонился комбату, случайно у него телефон оказался, и только после личного вмешательства комбата их перевезли в Ростов-на-Дону и срочно прооперировали. Двоих спасти не удалось, так как с медпомощью затянули. А этих карателей лечат. Почему? Они вернутся — и снова под ружье, против нас пойдут, иначе тюремный срок или расстрел. Удается вывозить ополченцев лишь в частном порядке, на спонсорскую помощь. Так мы комбата на операцию в Петербург привезли, за что спасибо одному из местных, председателю районного отделения ДОСААФ.

Давно возник вопрос, почему отпускают нацгвардейцев, которые выходят из окружения на российскую территорию? По нашим данным, перед тем, как выйти, они прячут оружие в схронах, чтобы за ним вернуться в том случае, если ополченцев выдавят из сектора, где они окружали Нацгвардию. То есть получается, что они просто возвращаются из России, для того чтобы переформироваться и снова идти воевать.

А ополченцы юго-востока со своими украинскими паспортами остаются народом-"призраком": для Киева они террористы, для России — иностранцы. Кто позаботится о них и об их семьях?

— Возможно ли сейчас остановить войну на юго-востоке Украины?

— Нет. Если сейчас удастся достигнуть какого-то мирного соглашения, это все равно ненадолго, потому что фашисты уже не остановятся. Через год будет еще хуже, их лучше обучат и вооружат на средства Европы и США. Нацисты на Западной Украине с неба не упали, их "воспитывали" двадцать лет. Мы и наши семьи для них – смертники. Поэтому нужно гнать фашистов.