Битва за Украину как этап в борьбе за новый миропорядок

С начала украинского кризиса как на Западе, так и в России уже несколько раз менялись оценки, кто все-таки выигрывает и кто проигрывает в этой борьбе. Всем очевидно, что на Украине идет серьезное геополитическое противостояние между США вместе с их младшими партнерами из ЕС и Россией, от исхода которого во многом будет зависеть соотношение сил в мире в ближайшие десятилетия.

В феврале, после изгнания Януковича, казалось, что побеждает Запад и прозападные силы и что фактически возможно формирование антироссийского украинского государства, интегрированного в обозримой перспективе в европейские экономические и западные военно-политические структуры. После объявления о суверенитете, а потом уже и о независимости Крыма и присоединении его к России без применения силы и кровопролития аналитики стали говорить о том, что чаша весов склоняется в пользу России, что для России Украина является «экзистенциальной проблемой» и Россия будет бороться за нее до конца.

С марта весь западный мир гадал о том, как дальше будет действовать Путин, насколько далеко распространяются его амбиции и притязания, начнется ли вторжение в Восточную и Южную Украину, где преимущественно проживают русские и русскоязычные, особенно после антикиевских выступлений в Харькове, Одессе, Донецке, Луганске, Мариуполе и ряде других городов в этих регионах, или стоит даже ожидать, что Москва будет претендовать на всю Украину. Многие аналитики на Западе стали говорить о том, что Путин и на этом не остановится, что он пойдет на оккупацию Прибалтики и вряд ли НАТО рискнет ему в этом перечить.

Стратегическая линия России, озвученная МИД РФ еще до присоединения Крыма, сводилась к достаточно понятной формуле, поддержанной наиболее разумными политическими аналитиками и стратегами как в США, так и в Европе: Россия выступает за территориальную целостность Украины, ее федерализацию, внеблоковый статус и признание русского языка в качестве второго государственного. В таком виде Украина фактически могла бы выполнять роль буферного образования между Россией и Западом.

России важно иметь дружественно настроенную страну в таком чувствительном для нее в военно-политическом и этнокультурном отношении регионе. Если бы эта позиция России был принята Вашингтоном и Киевом, скорее всего, Крым до сих пор оставался бы в составе Украины и там сегодня не разворачивалась бы масштабная гражданская война. Но, как я недавно уже писал на страницах этого издания после свержения Януковича, ни Вашингтон, ни Киев не были готовы к компромиссам. И Киев, и Вашингтон играли с Москвой в игру с «нулевой суммой».

Мне кажется, что в период после присоединения Крыма инициатива находилась в руках России и многие западные политики и аналитики были даже готовы к тому, что если Россия остановится и вторжение на Восток и Юг Украины не состоится, то Запад мог бы если и не признать официально, то фактически закрыть глаза на присоединение Крыма к России, ограничившись чисто символическими санкциями.

Увы, надежды России на то, что американские партнеры смогут повлиять на своих ставленников в Киеве, с тем чтобы они приняли эти условия, не оправдались. Вашингтон принял другую стратегическую линию, и американское руководство фактически подтолкнуло киевские власти к консолидации с целью не допустить усиления влияния России на Украине.

В итоге на Украине началась гражданская война. Если в Одессе и Харькове пророссийским силам не удалось взять власть в свои руки, то в Луганске и Донецке это получилось, с последующим объявлением независимости этих республик, подтвержденным референдумами, прошедшими в этих новообразованиях. Пророссийские силы рассматривали себя как ядро будущей Новороссии, однако этим их амбиции не ограничивались. Руководство новых республик рассчитывало, что со временем к ним присоединяться и другие регионы исторической Новороссии: Одесса, Харьков, Днепропетровск, Херсон, Николаев, Запорожье — что дало бы возможность выхода к Приднестровью.

Таким образом, возникла реальная угроза формирования никем не признанного государственного образования в центре Европы, что фактически завершило бы раскол Украины.

Понятно, что в этой ситуации, не получив всю Украину, Россия получала бы серьезное влияние над значительной частью ее территории со всем военно-промышленным потенциалом Востока и Юга, который был создан в СССР как неотъемлемая часть российского ВПК, почти половиной населения Украины.

Взятие Крыма стало важным обретением для России, но потеря остальной Украины означала бы возникновение на самых ее границах еще одного оголтело антироссийского государства, стоящего в одном ряду наряду с Польшей и прибалтийскими странами. А это могло бы иметь очень серьезные негативные последствия для России. Совершенно очевидно, что уже ничего не могло бы остановить Украину с ее нынешними властями и с таким настроем по отношению к России в ее стремлении стать членом НАТО. Такое государство, консолидировав власть в Киеве с помощью Запада и особенно США, стало бы очень серьезным инструментом в руках Вашингтона для давления на Москву.

В Москве решили, что Россия может добиться своих стратегических целей и без прямого ввода вооруженных сил на территорию Украины и что в принципе киевские власти, даже при поддержке США и Европы, недостаточно сильны для того, чтобы реализовать собственный сценарий, то есть разгромить и уничтожить пророссийские силы, консолидировать власть и создать государство на антироссийской основе с последующими притязаниями на возвращение Крыма и более тесную интеграцию в западные военные, политические и экономические структуры.

Новая российская тактика, скорее всего, исходила из того, что киевским властям вряд ли удастся стабилизировать ситуацию: они не смогут одержать военную победу в Луганске и Донецке, которые останутся как гвозди в ботинках центральных властей, постоянно угрожая продвинуться как на Днепропетровск, так и на Харьков и Одессу и дальше по всему Югу и Востоку, и что в принципе Запад не в состоянии вытащить украинскую экономику из того глубочайшего кризиса, в котором она находится.

При этом Россия имеет реальные возможности украинскую экономику обвалить, закрыв свои рынки для украинских товаров. Европа не в состоянии применить слишком чувствительные санкции по отношению к России, потому что, по крайней мере на данном этапе, любые серьезные санкции против России окажутся очень болезненными и для самой Европы, если вдруг Россия решит в ответ закрыть подачу газа в Европу.

Таким образом, можно констатировать, что ни Россия, ни США не отказались от своих стратегических целей. Изменились лишь тактические средства их достижения. Россия не отказалась от своей стратегии по отношению к Украине, согласно которой она должна быть внеблоковой, федерализованной, дружественной страной, расположенной между Россией и Европой. США, в свою очередь, также не отказались от своих целей по консолидации государственной власти на Украине на антироссийской основе, с тем чтобы она стала важнейшим плацдармом Вашингтона для дальнейшего давления на Москву.

Таким образом, Россия практически обеспечила себе возможность без прямого использования Вооруженных сил и не идя на полномасштабную войну с Украиной, сохранить серьезные рычаги воздействия на внутриполитические процессы в этой стране. К осени-зиме на межнациональный и межрегиональный конфликты может наложиться и конфликт социальный, так как западная помощь киевским властям обуславливалась целым рядом очень суровых экономических мер по сокращению социальных расходов, по увеличению стоимости услуг ЖКХ, по повышению тарифов на газ и электроносители на внутреннем рынке для индивидуальных потребителей.

В такой накаленной обстановке крушение малайзийского лайнера и последующее развитие ситуации вокруг него может оказать решающее влияние как на ход украинского кризиса, так и на характер отношений между Россией и Западом, а что еще важнее — Россией и США.

Не дождавшись результатов расследования причин крушения, Вашингтон, да и многие политики и аналитики на Западе сразу назначили виновной Россию, преследуя цель как политически, так и морально-психологически сковать нашу страну, добиваясь при этом более тесной консолидации США и ЕС. Была использована вся политико-пропагандистская мощь Запада, чтобы представить Россию в качестве государства, которое поддерживает международный терроризм, тем самым представить силы самообороны Донецкой и Луганской республик террористическими организациями с целью мобилизовать международное общественное мнение на осуждение действий России на Юго-Востоке Украины.

Российские власти оказались в очень сложном положении. Многие аналитики как в России, так и на Западе считают, что в этих условиях российским властям ничего не остается, как подчиниться этому диктату, попытаться выйти из кризиса на Украине при сохранении Крыма, но отказе от остальной Украины в надежде на то, что со временем ситуация стабилизируется и всё можно будет вернуть на круги своя, и если Россия и понесет потери, то они окажутся не столь ощутимыми, а приобретение Крыма станет существенной компенсацией.

На мой взгляд, это весьма поверхностный подход: на самом деле даже если Россия поддастся угрозе санкций и полностью отгородится от ополченцев Юга и Востока Украины, никто в США не готов ограничиться этим и оставить Россию в покое. Последуют требования возвращения Крыма, введения новых санкций и так до тотальной капитуляции Москвы. После присоединения Крыма Запад готов был проглотить даже прямое вторжение российских войск на Восток и Юг Украины, лишь бы не было захвата всей Украины. Он готов был закрыть глаза на воссоединение Крыма с Москвой, так как Россия воспринималась как страна, которая действует с позиции силы. Совершенно очевидно, что поддавшись угрозе санкций и согласившись пойти на уступки, Россия будет восприниматься как страна, которая действует с позиции слабости, а значит, давление на нее следует лишь только усиливать, чтобы добиться еще больших уступок. Такая позиция России стала бы для нее отказом от реализации собственной стратегии и, наоборот, согласием реализовывать стратегию США, о чем говорилось выше.

Хочу отметить еще одно очень важное обстоятельство. В «битве за Украину» решается судьба далеко не одной Украины, а будущее России и США, следовательно, будущая судьба мира. Казалось, если бы в Вашингтоне Россия рассматривалась в качестве стратегического партнера и союзника в устройстве нового миропорядка, то очевидно, что в таком случае американское руководство было бы готово согласиться с российской стратегией по отношению к Украине, с тем чтобы сохранить возможности для конструктивного сотрудничества с Россией по многим другим вопросам, при этом не толкая ее в объятия Китая.

Но битва за Украину позволяет вскрыть глобальную стратегию США по формированию новых контуров мироустройства, где всем ведущим странам планеты отведены свои места. В этой стратегии США внеблоковой Украине места нет.

Стратегия США в Европе направлена на усиление здесь своего военно-политического влияния, что даст возможность США оказывать давление на Европу с целью ускорения процесса формирования зоны свободной торговли между ЕС и США на более благоприятных для США условиях. В таком случае Америка будет всё теснее «пристегивать» Европу к себе не только военно-политически в рамках НАТО, но и экономически. И этот объединенный потенциал окажется очень важным для достижения более серьезных глобальных целей США в обозримой перспективе.

При этом им не нужен буфер между Европой и Россией в лице внеблоковой Украины, потому что по отношению к России, видимо, также имеется другая стратегическая линия. Скорее всего, в рамках этой стратегии Россия не рассматривается в качестве суверенной, самостоятельной страны, которая вольна в своем выборе между Западом и Китаем. Именно поэтому Россия должна быть повержена и возвращена в состояние 1990-х годов, состояние зависимости от Соединенных Штатов.

В Вашингтоне прекрасно понимают, что в возможном в обозримой перспективе противостоянии с Китаем России нельзя оставить возможность выбора в пользу более тесной интеграции с Китаем, потому что обширные российские территории, военный, научно-технический потенциал, ресурсы, окажись она в более тесном военно-политическом союзе с Поднебесной, серьезным образом изменили бы соотношение сил между Китаем и США. Но для того, чтобы сдерживать амбиции растущего Китая, США необходимо иметь контроль над российскими ресурсами, для чего нужна смена режима в Москве, потому что суверенная Россия, да еще и с таким сильным лидером, является серьезным препятствием для реализации этих геостратегических и геополитических целей США.

Кстати, не так давно в своей книге «Стратегическое видение» Збигнев Бжезинский писал о том, что для США очень важно укрепление отношений с Европой и включение России в сферу интересов США и Европы, для того чтобы успешно противостоять будущим вызовам, которые могут возникнуть перед этим евроатлантическим союзом. Совершенно очевидно, что включение России предполагается в подчиненном положении, так как никто не собирается предоставлять России реального права голоса для отстаивания своего мнения в рамках модели мира, в которой США попытаются сохранить свое военно-политическое доминирование, используя экономический потенциал Европы и российские ресурсы. По крайней мере, на мой вопрос на одном из семинаров в Вашингтоне Бжезинскому, в каком качестве предполагается включить Россию в сферу интересов США и Европы, профессор не дал никакого внятного ответа. Вот почему в сегодняшней битве за Украину решается не судьба Луганской и Донецкой республик и даже не судьба Украины. На самом деле на наших глазах разыгрывается один из этапов борьбы за ресурсы для будущей битвы гигантов США и Китая.

Из сказанного можно сделать очень важный вывод.

Если стратегия Вашингтона заключается в том, чтобы ограничить суверенитет России, подчинить диктату США и использовать российские ресурсы в будущем противостоянии с Китаем, не допустив сближения России и Китая, то, конечно, эта линия будет продолжаться, на какие бы уступки Россия ни пошла на данном этапе украинского кризиса.

Санкции будут ужесточаться, независимо от наличия для этого серьезных оснований. Было бы желание, а причины наказать Россию всегда найдутся.

Вот почему я считаю, что заседание прошлого Совета Безопасности, темой которого было «Обеспечение суверенитета и территориальной целостности страны», было призвано  дать понять Вашингтону, что его стратегические планы для нас прозрачны и понятны и легкой победы здесь им ожидать не приходится: Россия готова защитить свой суверенитет и не допустит смены режима. А это означает, что ставки будут повышаться, что конфликт на Украине продолжится и от исхода этой борьбы будет зависеть не только судьба Востока и Юга Украины, но и будущее России, США, Европы, Китая, да и будущее всего мира. 

В заключение хочу еще раз подчеркнуть главную мысль.

Очевидно, что Вашингтон может пойти на какие-то компромиссы с Москвой по Украине только в случае угрозы потери всей или по крайней мере значительной части этой страны, а вовсе не из-за уступок России под влиянием уже введенных или угрозы введения еще более чувствительных для российской экономики санкций.

Как ни странно, даже среди либералов в эти дни нашлись достаточно трезвые люди, которые считают, что санкции не смогут ни запугать, ни сломить решительность российских властей проводить последовательную политику на Украине. Санкции только еще больше сплотят народ вокруг власти, так как будут восприняты как попытка США одержать победу над Россией.

Как пишет Георгий Бовт в газете Moscow Times от 23 июля 2014 года, «чем больше будет давление международного сообщества (на Россию. — А.М.), тем сильнее будут антизападные настроения, и еще выше подскочат рейтинги Путина». Исходя из этого, он обращается к Западу с призывом вполне трезвым: «Есть только одна альтернатива: Запад должен срочно найти компромисс по украинской проблеме, признавая, что российские интересы не могут быть отодвинуты в сторону, а желание нанести унизительное поражение России может только интенсифицировать конфликт».

Если назвать вещи своими именами, в статье Бовта фактически утверждается, что с помощью санкций Запад не добьется поражения России и что такая политика может иметь очень серьезные негативные последствия как для Запада, так и особенно для либералов и прозападных кругов в России.