Еще раз о деньгах

Даже любовь не сделала стольких людей дураками, сколько мудрствование по поводу сущности денег.

Уильям Гладстон

Насколько буржуазные экономисты не понимают природу денег, – это показывает уже то, что весь их анализ происхождения денег сводится к тому положению, что при зарождении разделения труда обмен продуктами наталкивался на затруднения и в целях избежания неудобств люди сочли за разумное иметь некое материальное средство для устранения этих затруднений. Таким образом, буржуазные экономисты рассматривают деньги не как результат определённого развития, а как некую привнесённую в торговлю вещь. Но если мы принимаем этот поверхностный взгляд буржуазных экономистов на происхождение денег, то мы вынуждены также принять и то, что деньги представляют собой всего лишь материальное орудие, как отвёртка или молоток, а не экономическую категорию. Но такой взгляда на происхождение денег является неверным и пошлым, так как в таком случае, как заметил один остроумный английский экономист, получается, что деньги лишь по ошибки исследуют в экономической науке, которая в действительности не имеет ничего общего с техническими науками.

«Деньги столь же мало возникают путём соглашения, как и государство. Они стихийно возникают из обмена и в обмене, они его продукт». (К. Маркс, Экономические рукописи 1857 – 1859 г.).

Продукт, который производится, во-первых, для удовлетворения какой-либо потребности человека и, во-вторых, не для собственного потребления, а для продажи, для обмена на рынке, называется товаром.

Производство, как товарное производство, существует не испокон веков. Оно явление историческое, т.е. возникает при определённых экономических условиях.

Важнейшим условием возникновения и существования товарного производства является общественное разделение труда. Что это означает? Это означает, что производство различных продуктов разделено между отдельными людьми или группами людей. Например, одни люди производят хлеб, другие – ткани, третьи – орудия труда и т.д. Ясно, что этим людям для удовлетворения своих потребностей необходимо обмениваться результатами своего труда. Все производители, взятые вместе, находятся, таким образом, в общественной связи между собой, зависят друг от друга, словом, образуют общество. Поэтому производство есть всегда и при всех условиях общественное производство.

Но общественное разделение труда – это лишь одно из условий существования товарного производства. Другим непременным условием является наличие частной собственности на средства производства. Представим себе, что человек изготовил какую-либо вещь и хочет продать её другому человеку. Может ли он это сделать? Да, но только в том случае, если он является частным собственником средств производства, при помощи которых изготовлена данная вещь, а следовательно, собственником самой вещи. Например, в первобытных общинах, несмотря на существование разделения труда, не было обмена продуктами труда, следовательно, не было товарного производства. Члены общины не обменивались результатами своего труда, они не продавали их друг другу, так как собственником средств производства и продуктов труда являлась община в целом. Это было обусловлено тем, что орудия труда первобытных людей были настолько примитивными: дубина и каменный топор, что они могли добыть себе средства пропитания только в том случае, если они трудились на общинной земле общими орудиями, сообща. Здесь производительность труда была настолько низка, что труд первобытного человека не создавал никакого излишка сверх самого необходимого для поддержания жизни. При таких условиях в первобытной общине неизбежно было уравнительное распределение продуктов общего труда. Скудная пища делилась поровну. Словом, на первобытной стадии общественной жизни не было и не могло быть обмена, продажи продуктов, а следовательно, не могло быть и товарного, т.е. частного, производства.

Производительные силы первобытной общины хотя и медленно, но непрерывно развивались. Совершенствовались орудия труда, обогащался производственный опыт людей. Гигантским скачком в развитии производительных сил явился переход от деревянных и каменных орудий труда к металлическим орудиям труда. Дальнейшее развитие производительных сил настолько повысило производительность труда, что отдельный работник был в состоянии производить больше продуктов, чем это необходимо было для поддержания его собственной жизни. Таким образом, совершенствование орудий труда создавало возможность перехода к индивидуальному труду, как более производительному в условиях первобытной общины. Необходимость совместного труда всё более отпадала, и появлялась необходимость индивидуального труда. Если общий труд требовал общей собственности на средства производства, то индивидуальный труд – частной собственности. Возникает частная собственность на средства производства, а следовательно, и частная собственность на продукты, изготовленные частными орудиями труда. Теперь частный собственник продуктов может свободно распоряжаться ими по своему личному (частному) усмотрению, а следовательно, обменивать эти свои собственные продукты на продукты других частных собственников средств производства. Так необходимость в обмене продуктами, возникающая из общественного разделения труда, окончательно реализуется в действительность с возникновением частной собственности на средства труда.

Производство первобытной общины всей своей структурой направлено на производство для потребления, а не для обмена, и поэтому только вследствие производства сверх того, что требуется для собственного потребления, – что возможно опять-таки при достижение определённого уровня развития производительности труда, – избыточная часть произведённых средств существования перестаёт быть предметом для собственного потребления и становится средством обмена, товарами. С другой стороны, по мере развития производительных сил первобытнообщинного строя, происходит естественная специализация труда: скотоводство отделяется от земледелия. Эта специализация труда приводит к тому, что в общинах появляется некоторый избыток одних продуктов и потребность в других. Это создаёт почву для обмена между скотоводческими и земледельческими общинами. Словом, обмен товарами начинается не внутри первобытных общин, а там, где они кончаются, на их границах, в тех немногих пунктах, где они соприкасаются.

В обмене товары оцениваются, прежде чем они обмениваются. А чтобы оценить их, их необходимо сравнить и привести в определённые количественные соотношения друг к другу. Но разнородные товары несоизмеримы и поэтому вообще не могут быть обменены друг на друга. На самом деле, как обменять, например, сапоги на хлеб в определённой пропорции? Тем не менее, такой обмен происходит. Но если различные товары обмениваются один на другой, то это значит, что они имеют какое-то общее свойство, на основе которого сравниваются и приравниваются друг к другу в определённой пропорции, и, таким образом, обмениваются. Что же является общим у товаров? Если отвлечься от их природных (физических) свойств, то у них останется лишь одно свойство, а именно то, что они – продукты труда. Следовательно, то общее, на основе которого товары обмениваются, есть труд, затраченный на их изготовление.

Но если товары выступают как нечто двойственное, то и воплощённый в них труд должен иметь двойственный характер. Возникает вопрос: в чём состоит двойственный характер труда и на основе, какой его стороны товары становятся соизмеримыми и тем самым обмениваются один на другой в определённых пропорциях?

Как уже было сказано, производство при всех условиях всегда есть общественное производство. Но в условиях товарного производства каждый товаропроизводитель работает независимо от других, и в этом смысле его труд, являющийся лишь частичкой, звеном в общей цепи всего общественного производства, выступает в форме частного труда. Двойственный характер труда, стало быть, состоит именно в том, что труд товаропроизводителя, являясь его частным делом, в то же время носит общественный характер. Но общественный характер труда здесь скрыт. Проявляется же общественный характер труда опять-таки при обмене. Именно при обмене товаров выясняется, что частный труд данного товаропроизводителя есть частица общественного труда, так как он необходим обществу. Но если товаропроизводитель не реализовал своего товара, то это означает, что его частный труд не нашёл признания. Тем самым, однако, обнаруживается главное противоречие товарного производства – противоречие между частным и общественным трудом. И именно в этом противоречие между частным и общественным трудом изначально заложена основа и причина современных экономических кризисов, а не в безудержном печатании США своей валюты, как об этом болтают некоторые поверхностно мыслящие буржуазные экономисты. Ведь здесь надо ещё объяснить, что такое деньги.

Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своём качестве конкретного труда он создаёт потребительные стоимости. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, – и в этом своём качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров.

Как потребительные стоимости все товары различны, следовательно, несравнимы и количественно несоизмеримы. Как стоимости же они совершенно однородны, поскольку представляют собой овеществлённый абстрактно человеческий, или общечеловеческий, труд, а следовательно, сравнимы и количественно соизмеримы. Отсюда следует, что товары, как продукты труда вообще, приобретают способность к обмену на основе общечеловеческого труда, т.е. стоимости.

Итак, потребительная стоимость, или материальный предмет потребления, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлён, или материализован, общечеловеческий труд. Спрашивается, как же измерять величину её стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней общечеловеческого труда. Количество самого общечеловеческого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время находит, в свою очередь, свой масштаб в определённых долях времени, каковы: час, день, неделя и т.д.

«Как количественное бытие движения есть время, точно так же количественное бытие труда есть рабочее время» (К. Маркс, К критике политической экономии, 1859 г.).

Однако в прямую противоположность потребительной стоимости, в стоимость не входит ни одного атома вещества природы. Можно ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар, делать с ним всё, что угодно, он как стоимость остаётся неуловимым. Стоимость не поддаётся восприятию органами чувств. Но если вспомнить, что товары обладают стоимостью лишь постольку, поскольку они суть выражения одного и того же общественного единства – человеческого труда, то станет само собой понятным, что и проявляться она может лишь в общественном отношении одного товара к другому товару. Чтобы выразить и измерить стоимость, мы должны, следовательно, исходить из менового отношения товаров, или просто меновой стоимости.

Другими словами: выражение и измерение стоимости внешне напоминает взвешивание вещей. Вес какой-либо вещи нельзя измерить, не сопоставляя её с другой вещью. Определённая масса какой-либо вещи принимается за единицу измерения, пользуясь которой мы измеряем вес других вещей. Таким же методом сопоставления с другим товаром, принятым за единицу измерения стоимости, выявляется стоимость других товаров. Существенное различие состоит в том, что в одном случае измеряется естественное свойство вещей-предметов, а в другом – экономическое, общественное отношение товаропроизводителей, количественная пропорция, в которой один товар обменивается на другой.

Кроме того, естественная тяжесть вещей является величиной постоянной, между тем как стоимость товара есть величина переменная, зависит от производительной силы труда. Чем больше производительная сила труда, тем меньше рабочее время, необходимое для изготовления изделия, следовательно, тем меньше его стоимость. Наоборот, чем меньше производительная сила труда, тем больше рабочее время, необходимое для изготовления изделия, следовательно, тем больше его стоимость. Величина стоимости товара изменяется, таким образом, прямо пропорционально количеству и обратно пропорционально производительной силе труда.

Указание на зависимость стоимости товаров от производительной силы труда здесь необходимо для того, чтобы показать, что действительная причина инфляции заключается именно в самой природе товарного, т.е. частного, производства, а не в большем количестве денег, чем требуется для денежного обращения, хотя это имеет место. Ведь, чтобы объяснять инфляцию только увеличением количества денег в обращении, надо ещё понять, что собственно представляют собой деньги. Однако рассмотрение этого вопроса сюда не относится.

Итак, стоимость товара создаётся трудом в процессе производства, но она может проявиться лишь через приравнивание одного товара к другому товару в процессе обмена, т.е. через меновую стоимость.

Сама меновая стоимость есть продукт, образование процесса общественной жизни. Она прошла большой путь определённого исторического развития от простой, случайной формы стоимости до денежной формы стоимости.

Итак, простой формой стоимости является выражение стоимости одного товара в другом товаре: например, 1 топор = 20 кг зерна. Поскольку тайна всякой формы стоимости заключена в этой простой форме стоимости, то поэтому рассмотрим её. Здесь стоимость топора выражена в зерне. Зерно служит средством выражения стоимости топора. Выражение стоимости топора в потребительной стоимости зерна возможно только потому, что на производство зерна, так же как и на производство топора, затрачен труд. Товар, который выражает свою стоимость в другом товаре (в нашем примере – топор), находится в относительной форме стоимости. Товар, потребительная стоимость которого служит средством выражения стоимости другого товара (в нашем примере зерно), находится в эквивалентной форме. Зерно является эквивалентом (равноценностью) другого товара – топора. Потребительная стоимость одного товара – зерна – становится, таким образом, формой выражения стоимости другого товара – топора.

Итак, в первобытные века, когда продукты производились для непосредственного потребления, а не для обмена, тогда в обмен поступали только случайно образовавшиеся излишки продуктов. В это время количество обменивавшихся товаров было ограничено; обменивающиеся товары находились в простом меновом отношении. Один какой-либо товар обменивался непосредственно на другой товар и выражал свою стоимость только в одном товаре. Например, 1 топор = 20 кг зерна. Поскольку обмен носил случайный характер, количественные отношения товаров не были постоянными, они изменялись в зависимости от различных случайных обстоятельств, носили совершенно случайный характер. На этой ступени развития обмена мы имеем дело с простой, единичной, или случайной формой стоимости.

С ростом общественного разделение труда обмен становится более регулярным. Отдельные племена, например, скотоводческие, начинают производить излишек продуктов скотоводства, на которые они выменивают недостающие им продукты земледелия или ремесла. Этой ступени развития обмена соответствует полная, или развёрнутая, форма стоимости. В обмене участвуют уже не два, а целый ряд товаров:

1 овца = 40 кг зерна, = 20 м ткани, = 2 топорам, = и. т. д.

Здесь стоимость товара получает своё выражение не в одном, а во многих товарах, каждый из которых играет роль отдельного эквивалента. Вместе с тем количественные соотношения, в которых обмениваются одни товары на другие, становятся более стабильными, т.е. отвечают действительно воплощённому в товарах общечеловеческому труду, стоимости. Здесь меновая стоимость начинает приобретать функцию меры стоимости. Однако на этой ступени сохраняется ещё непосредственный обмен одного товара на другой.

С дальнейшим развитием общественного разделения труда и товарного производства увеличивается число актов обмена товаров и разнообразие входящих в обмен товаров; что, конечно же, усложняет сам процесс обмена. Всё чаще возникает положение, когда, например, владельцу сапог требуется топор, между тем как владельцу топора нужны не сапоги, а зерно: сделка между этими товаровладельцами состояться не может. Непосредственный обмен одного товара на другой становится, таким образом, недостаточным.

Здесь возникает чисто внешнее затруднение, вытекающее из того обстоятельства, что выражение стоимости отдельного товара через полную, или развёрнутую, форму стоимости является незавершённым, так как ряд выражений его стоимости никогда не заканчивается. Цепь, звенья которой состоят из уравнений стоимости, всегда может быть продолжена путём включения каждого вновь появляющегося товара, служащего эквивалентом для нового выражения стоимости. Стоимость этого отдельного товара выражается поэтому исчерпывающим образом только в бесконечном множестве уравнений, в которых все другие товары составляют его эквивалент. Так, чтобы сказать, сколько стоит одна овца, нужно перечислить все товары, которые находятся в правой стороне указанной системы уравнений. В действительности этот круг товаров никогда окончательно не замыкается, а постоянно расширяется.

Но если внимательно приглядеться к полной, или развёрнутой, форме стоимости, то не трудно заметить, что решение задачи выражения стоимости отдельного товара исчерпывающим образом заключается в самой этой форме стоимости.

Итак, нетрудно заметить, что полная, или развернутая форма стоимости состоит лишь из суммы уравнений простой формы стоимости:

1 овца = 40 кг зерна

1 овца = 20 м ткани

1 овца = 2 топорам

и т.д.

Но каждое из этих уравнений содержит и тождественное с ним обратное уравнение:

40 кг зерна = 1 овце

20 м ткани = 1 овце

2 топора = 1 овце

и т.д.

Действительно, если кто-нибудь обменивает свою овцу на многие другие товары и, следовательно, выражает её стоимость в ряде других товаров, то многие другие товаровладельцы обязательно должны, очевидно, также обменять свои товары на овцу, следовательно, должны выразить стоимость своих различных товаров в одном и том же третьем товаре, в овце. Итак, обернём ряд: 1 овца = 40 кг зерна; 1 овца = 20 м ткани и т.д., т.е. выразим лишь то обратное отношение, которое по существу уже заключается в этом ряду, тогда получиться всеобщая форма стоимости:

40 кг зерна = 1 овце

20 м ткани = 1овце

2 топора = 1 овце

и т.д.

Теперь товары выражают свои стоимости: 1) просто, так как они выражают их в одном-единственном товаре, и 2) единообразно, так как они выражают их в одном и том же товаре. Форма их стоимости проста и обща им всем, следовательно, всеобща.

Так постепенный рост товарного производства и товарного обмена закономерно приводит к превращению полной, или развёрнутой, формы стоимости во всеобщую форму стоимости. Товар, который служит выражением стоимости многих других товаров, является всеобщим эквивалентом, т.е. равноценным, равнозначащим для всех других товаров.

Теперь, затруднение при обмене товаров, с которым сталкиваются владелец сапог и владелец топора, разрешается просто: владелец сапог обменивает сапоги на такой товар, который чаще других вступает в обмен и его все охотно берут, допустим, на овцу, и затем выменивают эту овцу на нужный ему товар. Владелец же топора, получив в обмен на топор овцу, обменивает её на зерно. Непосредственный обмен одного товара на другой постепенно исчезает. Из среды товаров выделяется один какой-либо товар, на который начинают обмениваться все товары. Этот товар играет роль всеобщего эквивалента. При этом, какой вид товара становится всеобщим эквивалентом, это сначала дело случая. Однако, в общем и целом, два обстоятельства играют здесь решающую роль. Всеобщим эквивалентом становится или наиболее важный предмет, который приобретается путём обмена извне и действительно представляет собой естественно выросшую форму проявления меновой стоимости, или же – предмет потребления, который составляет главный элемент местного отчуждаемого имущества, например, скот. Появление всеобщего эквивалента приводит к тому, что обмен товаров превращается в обращение товаров. Иначе говоря, акт обмена товаров делится на две стадии – продажу и куплю. В свою очередь, распадение обмена товаров на куплю и продажу приводит к тому, что всеобщий эквивалент начинает играть роль всеобщего средства обращения. Здесь меновая стоимость товаров начинает приобретать функцию средства обращения.

Однако на этой ступени роль всеобщего эквивалента ещё не была закреплена за одним каким-либо товаром. В одних местностях роль всеобщего эквивалента выполнял скот, в других – соль, в третьих – меха и т.д.

Дальнейший рост товарного производства требует перехода к единому эквиваленту, так как выполнение различными товарами роли всеобщего эквивалента затрудняет развитие обмена, вступает в противоречие с потребностями рынка. Это противоречие разрешается тем, что роль всеобщего эквивалента постепенно закрепляется за благородными металлами – серебром и золотом. Когда роль всеобщего эквивалента закрепилась за золотом (а произошло это в силу особенных физических свойств золота: произвольная делимость, однородность частей и отсутствие различий между всеми его экземплярами), всеобщая форма стоимости перешла в денежную форму стоимости:

40 кг зерна =

20 м ткани = 3 г золота

2 топора =

одна овца =

и т.д.

Теперь стоимость всех товаров выражается в потребительной стоимости золота, ставшего всеобщим эквивалентом.

Деньги представляют собой товар, являющийся всеобщим эквивалентом для всех товаров; они воплощают в себе общественный труд и выражают производственные отношения между товаропроизводителями. И, наконец, поскольку в деньги можно превратить любой товар, то деньги выступают в качестве всеобщего воплощения общественного богатства.

Между тем, во всяком обществе труд производит предмет потребления, но лишь одна исторически определённая эпоха превращает продукт труда в товар, т.е. в стоимость, – а именно та, когда господствует частная собственность на средства производства и комплекс частных работ образует совокупный труд общества, когда производители вступают в контакт между собой лишь путём обмена продуктов своего труда. Другими словами, частные работы фактически осуществляются как звенья совокупного общественного труда лишь через те отношения, которые обмен устанавливает между продуктами труда, а при их посредстве и между самими производителями. Поэтому последним, т.е. производителям, общественные отношения их частных работ кажутся именно тем, что они представляют собой на самом деле, т.е. не непосредственно общественными отношениями самих лиц в их труде, а, напротив, вещными отношениями лиц и общественными отношениями вещей.

Короче говоря, «деньги – это не вещь, а общественное отношение, скрытое под вещной оболочкой». (К. Маркс, «Капитал», т.1, с. 84).

За рабочий класс!

Рафик Кулиев

20 июня 2014 г.