Раша - великая наша держава

Недавно меня позвали на программу, посвященную феномену популярности телепродукта «Наша Раша». К сожалению, законы ток-шоу напоминают методику дихотомических тестов: «Если ни один из ответов вам не подходит, выберите тот, который наиболее близок. Итак: у вас на руках по 8 пальцев или по 2?»

Так что меня попросили акцентироваться на вопросе о том, почему я против нашей, прости господи, «Раши». Что я и сделал в формате клоунады, решив развернуто высказаться позже в письменном виде.

На самом деле я не за и не против. Просто данный продукт я не употребляю, как и весь телевизионный юмор. Потому что для меня мастер сатиры не Задорнов, а Зощенко, а идеалом сатирического произведения я считаю «Прекрасную свинарку» Матти Ларни. Нынешний юмор рассчитан на телезрителя, максимальная рефлексия которого сводится к разглядыванию целлюлита в зеркало, а не на человека, способного задаться вопросом «Над кем смеетесь?..»

Мне странно было слышать о том, что какая-либо развлекательная программа может развратить телезрителя. Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что до сих пор в глазах многих СМИ являются гласом свыше, который указывает, что делать, как думать и на что реагировать эрекцией, а на что - урчанием в животе.

Однако СМИ текущего дня - всего лишь зеркало аудитории. Чем выше рейтинг программы - тем больше в обществе людей, уровень эстетического и этического развития которых соответствует данному продукту. Во всем мире 95% медийной продукции - трэш, это факт, который бесполезно игнорировать. Высокопрофессионально формованное, красиво завернутое и ароматизированное говно. Наши профессионалы ничуть не хуже. Делать шоу у нас научились.

Что же мне не нравится в «Нашей Раше»? Мне не нравится такой социальный симптом, как высмеивание только тех, кого разрешено. То есть социально незащищенных групп. Проститутки, бомжи, гомосексуалы, гаишники (да-да, это на дороге они хозяева, а так можно посадить любого в любой момент), et cetera. Бомж в стразах - просто, грубо и смешно. А вот бомж, спящий на скамейке зимой, просто часть натюрморта.

Той многослойности смыслов, которая принесла в свое время популярность нашим эстрадным юмористам пенсионного возраста, в нынешней сатире нет. Строго говоря, это вообще не сатира. Это кастрированный низовой юмор. Чем он проще и грубее, тем шире захват аудитории. «Ну тупыыыыыые!».

Одна из участниц программы, настаивающая на том, что есть явления, высмеивание которых неуместно, упомянула табу на высмеивание Русской православной церкви.

- Почему нельзя смеяться над церковниками? - спросил я у этой молодой актрисы.

- Потому что нельзя! - и у нее на лице появилось характерное выражение одновременного страха и непонимания.

- То есть Пушкину было можно, а нам нельзя?

- уточнил я.

- А зачем?! - растерянно воскликнула собеседница.

Полагаю, этот диалог при монтаже вырежут (нет, не вырезали - прим. автора). Ибо любая критика ЗАО РПЦ находится в зоне негласного, но жесткого табу. Ровно так же, как сатирические пассажи в адрес властей и любого другого «сильного». И причина этого страха - в головах, а не в репрессиях. Смеховая культура на данный момент является не шутом у трона короля, а Петрушкой в похабном уличном представлении.

Также мне не нравится то, что в условиях практически полного отсутствия информации о жизни в Средней Азии единственным источником массовой информации о тех же таджиках является скетчевый телепродукт. А ведь таджико-персидская культура - это мощнейший пласт мировой культуры. Что знают об этом «широкие массы»? Ни-че-го. Сколько людей связывает имена Рудаки, Фирдоуси, Хайяма, Насира Хусрава, Саади, Хафиза, Джами с этой культурой? Кто знает о том, что таджикский и русский язык исходят из одного праязыка - индоевропейского? Что поэтика и лексика «Слова о полку Игореве» имеет схожесть с таджикской поэзией того же периода? Только востоковеды. Спелл-чекер, заменивший ныне многим словарь, не знает половины этих имен. Он их красненьким подчеркивает.

Но в популярности «Нашей Раши» есть и положительные моменты. Выведение в смеховое поле таких социальных страшилок, как бомжи и гастарбайтеры, означает переход от этапа страха и ненависти к этапу высмеивания, и, возможно, наше поколение успеет дожить до этапа сочувствия.

Смех снимает социальную напряженность в отношении тех же гаишников, а провинциальный гей-фрезеровщик ломает стереотипы о поголовной жеманности гомосексуалов. Проститутка Эльвира, вынужденно сосуществующая в практически родственных отношениях с постовым, напоминает нам, что все мы в одной лодке. Как сказал участник дискуссии: «Если вы не смотрите юмористические программы, то, скорее всего, вы для них пишете». И в целом он прав.