Тоска по большой Родине

В последнее время, в связи с присоединением Крыма, много, причем самыми разными людьми, говорится о победе нашей страны, нашего президента. Говорится как об уже свершившемся факте.

Между тем Крым — это, выражаясь подобными терминами, еще не вся кампания, а только одно сражение. И даже весь юго-восток Украины — тоже не кампания, а еще одно сражение. Я боюсь, как бы искреннее увлечение нашего президента историей (общеизвестно, что он любит читать историческую литературу) и географией (он — председатель Российского географического общества) не сыграло лукавую шутку и с ним самим, и со всеми нами.

Дело в том, что в нашей истории всегда пользовались и до сих пор пользуются популярностью лидеры, расширявшие пределы державы. Что творилось в этих самых пределах, как старых, так и новых, — особо не принимается в расчет. Количественный критерий в исторических оценках у нас, как правило, ставится выше качественного. Квадратные километры — выше граждан, не только их прав, но, как часто бывало, и самой жизни. Мало того, чем больше человеческих жизней брошено в топку завоеваний, тем выше ценятся эти завоевания.

Но мир за нашими границами успел измениться. Территориальная экспансия уже довольно давно не является мерилом государственного успеха. С этим прежде всего и было связано крушение мировой колониальной системы, которая уже к середине ХХ века просто-напросто перестала быть эффективной. Сегодня, когда подвластные территории вместе с населяющими их людьми уже невозможно, как в прошлом, доить, давить и выжимать до капли, используя, по сути, рабский труд, а напротив, приходится содержать на приличном, обеспечивающем стабильность уровне, всевозможные «географические фанфаронады» — используя обращенное к Пушкину выражение Вяземского — в мире вышли из моды. Им на смену пришли совершенно иные представления о государственных достижениях, в основе которых лежит прежде всего привлекательность страны для жизни, для ведения бизнеса. Для чего, в свою очередь, необходимы правовые гарантии, открытое информационное пространство, качественные образование и здравоохранение.

Внешние приобретения, сколь бы эффектны они ни были, не могут ни заменить внутреннее развитие страны, ни служить импульсом к нему.

Даже если вывести за скобки испорченные надолго отношения с самой развитой, экономически и во многом политически доминирующей частью современного мира (а это в реальности за скобки никак не выносится, так что делаем это чисто условно); даже если предположить (а это также огромное допущение), что значительная часть нынешней территории Украины — та, которую президент называет Новороссией, — уже наша и народное ликование в рейтинговом выражении зашкаливает уже не за 80, а за все 90 процентов — ну и что? Ну, порадовались, возликовали, восславили нашего национального лидера. А что дальше? Будем требовать от него новых побед?

Огромная, действительно массовая поддержка нынешней внешнеполитической активности Владимира Путина обусловлена двумя важными обстоятельствами.

Первое обстоятельство — это тоска по позитиву. Просто хочется наконец чему-то порадоваться в государственном масштабе, чем-то большим и серьезным погордиться. Это естественно. В конце концов, страдания и страсти по хоккею, футболу, фигурному катанию и всему прочему, вплоть до керлинга и шорт-трека, — есть не что иное, как сублимация высоких государственных переживаний.

Второе обстоятельство — это развал СССР. Он случился недавно, всего лишь одно поколение назад. Срок как раз достаточный для того, чтобы — не без помощи настойчивой пропаганды — прошлое потеряло свои истинные очертания и превратилось в розовый ностальгический туман.

Из которого выплывают и выводятся на полуслепой экран массового сознания отдельные, выдернутые из исторического контекста услужливые строчки: все были равны, квартиры были бесплатные, нас все уважали и т.д. и т.п.

Живущее в нас представление о причинах развала советской империи — еще более обманчивое и зыбкое, чем память о жизни в ней. Что естественно, поскольку падение произошло по историческим меркам стремительно и всем тогда было не до анализа. Впрочем, как и потом. В результате эти причины не были должным образом отрефлексированы и не только не стали предметом консенсуса элит, но превратились в один из главных факторов внутриэлитного раздрая и причину весьма опасных политических иллюзий.

Это — в элитах. А десятки миллионов граждан страны, у которых в головах невероятная каша из имен, дат, разнообразных фобий и эмоций, которые давно уже не в состоянии отличить путч 91-го от путча 93-го и убеждены, что Союз развалили Ельцин и Горбачев на деньги ЦРУ, до сих пор — через четверть века после гибели империи — остаются носителями абсолютно имперского сознания. Диссонанс от сочетания имперского сознания с отсутствием самой империи и рождает пресловутый постимперский синдром. Причем речь идет о комплексах не просто имперских, а колониальных. Это досада жителей метрополии, утратившей территории. Именно подобные настроения и произвели на свет тот национализм, который в современной России неотличим от обычной этнической ксенофобии.

Постимперский синдром — это сознание постаревшей роковой красавицы, привыкшей производить сильнейшее впечатление на окружающих и не желающей, не готовой смириться с тем, что при ее появлении мужчины не падают в обморок штабелями. Это — мечты, обращенные назад, когда будущее представляется исключительно в виде возвращенного прекрасного прошлого. Для красавицы это прошлое — реально, для страны — мифологизировано, но именно в нем видится желанный идеал.

Ситуация с Крымом попала России точно в вену, страна ощутила кайф. Теперь, сев на иглу иллюзорного возрождения СССР, она, естественно, не желает с нее слезать. Социологические опросы по поводу возможного дальнейшего присоединения территорий Украины показывают, что россияне требуют продолжения банкета — таким образом лидер оказывается в ловушке общественных ожиданий. Остужать эти ожидания сегодня тактически небезопасно, да и, по-видимому, душа не лежит. А идти по пути их дальнейшей возгонки опасно стратегически.

И опасность эта связана не только с разнообразной реакцией Запада, не только с возможностью политической и экономической изоляции, и даже не только с угрозой войны с соседней, близкородственной страной. Речь идет о том, что в очередной раз в нашей истории может быть сделан имперский — а в данном случае псевдо-, имитационно имперский — выбор. Выбор в пользу расширения, а не развития, выбор пути экстенсивного, а не интенсивного.

Этот путь — яркий, электорально привлекательный и обреченный на успех в глазах очарованного, истосковавшегося по победам народа, но уже в несколько более долговременной перспективе — тупиковый. Судьба Советского Союза, который обладал несопоставимо большей ресурсной экономической и геополитической базой для доказательства правильности именно этого исторического выбора, всем известна. Парадокс — но ведь именно СССР воспринимается сейчас как эталон глобального успеха страны.