Придёт ли новый Сталин?

Раньше по Европе бродил «призрак коммунизма» – авторы «Манифеста коммунистической партии» хорошо знали, с каких жутковатых слов начать документ, чтобы заставить его читать. Разговоры о ренессансе сталинизма начались с новой силой по мере усиления России и её стремления снова занять место империи на мировой арене – имеет ли смысл проводить столь прямые параллели, оправданы ли они исторически? Очень сложно, а подчас и невозможно чётко определить ту тонкую грань, где заканчивается правление «сильного лидера» и начинается тоталитарный режим, с характерной для него концентрацией власти в одних руках и тягой диктатора к принятию единоличных решений.

Не менее затруднительно, используя современные определения, разделить такие понятия как «фашизм» и «тоталитаризм или диктатура», если отбросить националистический окрас первого и забыть о нечеловеческой идее доминирования едва ли не по генетическому признаку. Однако эти разграничения всё же следует провести– мир разделился, и некоторые стереотипы прошлого десятилетия перестали работать с прежней эффективностью. 

Экспорт демократии и насильственное внедрение либерального гуманизма привели к тому, что во многих странах задались вопросом: является ли демократия с её ценностями тем единственным институтом, который обеспечивает справедливость? Как относиться к «истинной власти народа», если она вызывает обострение коррупции и взрыв экстремизма? Может ли речь идти о гуманности и справедливости там, где для их насаждения пришлось убивать бомбами тысячи мирных людей, а также насильственно менять формы правления?

Социальные опросы показывают, что почти пятая часть европейцев, по привычке боясь призрака Сталина (так уж повелось!) недовольна работой демократических институтов и мечтает о наведении порядка, сильном правлении, способном принимать решения без долгих бюрократических согласований, как это принято в медленной, задумчивой и расчётливой Европе и даже в динамичной Америке.

Опросы в России вообще демонстрируют ностальгическое отношение к эпохе сталинизма, что зачастую пугает самих исследователей, но хорошо учитывается политиками. 

Реальность статистики вообще может привести в трепет демократа и либерала, традиционно считающих себя носителями единственно возможной человеческой идеи справедливости. Более половины россиян сожалеют об утрате СССР, почти 15% считают коммунизм наиболее эффективной и справедливой формой общественного устройства, и только 7 % населения отозвались о демократических ценностях, как о наиболее желательных в плане установления мировоззрения и властной системы. 

Поддержка населением России крымского демарша Путина связана не с желанием непременно отторгнуть Крым – это скорее вторичный «эффект победителя», а с потребностью осознавать, что имеется сильный лидер, способный принимать решения в сложной ситуации, «ставить на место» противника и пресекать попытки в очередной раз поставить Россию в проигрышную позицию. Самое интересное, что западные санкции только усиливают эту реакцию, поскольку риторика наказания и «демонизации» России со стороны растерянного Запада носит откровенно озлобленный характер. 

Не Сталин нужен россиянам так же, как и довольно большой части населения Европы и Востока. Человечество ищет систему, которая способна гарантировать не только надёжность и эффективность власти, но и защиту от внешних притязаний, направленных на насильственное насаждение демократии. 

Если вдуматься – в течение пары тысяч лет европейцы постоянно совершают попытки навязать свой образ мышления соседним цивилизациям, хотя те в свою очередь не предпринимают аналогичных попыток. Успехи тоталитарных режимов типа Китая и России говорят о том, что человек хочет уверенности, а западный образец демократического устройства начинает давать слабину и проигрывает в глазах простого человека по причине излишней осторожности и расчётливости.