Бутырcкая тюрьма в городском пространстве

Мировой опыт показывает, что задумка перспективная. Но в России удачных примеров кардинального изменения городского пространства очень мало — к подобным проектам холодны и власти, и инвесторы. Что мешает Москве превратиться из города промзон и тюрем в город для жизни.

В один из летних дней 1937 года до начальника Бутырской тюрьмы Попова дошли слухи, что в его владениях творится нечто непотребное — заключенные разбрасывают на окнах хлебные крошки, а потом веселятся, глядя, как слетевшиеся воробьи устраивают за них невероятную драку: какое-никакое, а развлечение.

«Попов ворвался в камеру в неурочное время... и срывающимся от гнева голосом произнес короткую энергичную речь, в которой красной нитью проходила мысль: «вам здесь не курорт». Каждая фраза заканчивалась рефреном: «Не забывайте, что вы в тюрьме, да еще в Бутырской!» — писала в своих воспоминаниях Евгения Гинзбург, автор «Крутого маршрута», одной из первых книг о сталинских репрессиях.

Начальник Попов не зря требовал уважения к статусу Бутырки как российской тюрьмы номер один. Ни одно описание ее истории не обходится без упоминания о сидельцах, которые в разные годы подтверждали этот статус: Емельяне Пугачеве и Владимире Маяковском, Феликсе Дзержинском и Владимире Гусинском...

Изначально построенная на отшибе, Бутырка стала неотъемлемой частью столичного пейзажа, особо того не желая. Город сам помаленьку приближался к ней, пока не окружил жилыми домами, поликлиниками, гаражами и детскими площадками. До поры до времени такое соседство никого не смущало, но на дворе постиндустриальная эпоха, и города стараются меняться.

 Промзона как среда обитания

«Декриминализация» и деиндустриализация городского пространства — не российская придумка. Поскреби многие европейские отели — и найдешь бывшую тюремную стену. В Европе и Америке «под людей» переделывают не только тюрьмы, но и заводы и бомбоубежища. Воинские части превращают в университеты; на месте старого берлинского аэропорта Темпельхоф скоро построят жилой квартал и разобьют городской парк. А власти Копенгагена недавно перепрофилировали под студию танцев... городской крематорий.

Встанет ли в этот ряд Бутырское СИЗО? Вопрос открытый. Многие люди увидели за предложением Клуба инвесторов Москвы жажду наживы. Не зря левацкие сайты охотно цитируют мексиканского урбаниста Мигеля Робле-Дюрана, который объясняет градостроительные проблемы многих, в том числе и российских, мегаполисов происками неолибералов: «Городское пространство приватизируется крупным капиталом. В центре города начинают работать бульдозеры, сносящие дома... Цель такой политики — расчистка пространства в центре города под новую застройку бизнес-кварталами с небоскребами. В целом город становится ареной для спекулятивного капитала. Именно его интересы превалируют над запросами жителей».

Вроде бы в плюс этой версии и рейтинг «инвестиционной привлекательности» московских тюрем, который в свое время составили эксперты из Penny Lane Realty. Они поставили Бутырку на первое место. Девелоперы уверяли: если выселить из Бутырки СИЗО и переоборудовать ее, например, в офисное здание, метр там улетит как горячие пирожки за 1,8-2,3 тыс. долл. А какие суммы будут называться, если речь пойдет об элитном жилье?

Элитное жилье или музей?

Но все не так однозначно. Автор идеи о переносе Бутырки бизнесмен Михаил Хубутия убеждает в своем бескорыстии: «Конечно, элитные апартаменты в таком месте были бы самым доходным проектом. Но переделывать Бутырку под жилье сложно, да и жить там будет некомфортно. Мне кажется, правильнее всего часть помещений отдать под гостиницу, а часть — под музей. И потом, мы же не разговариваем с Собяниным в стиле «дашь на дашь»: мы вам строим новое СИЗО — вы нам отдаете старую Бутырку. Пусть мэрия сама решает, во что ее превратить, а если нас позовут, мы поможем».

От сноса и строительства на ее месте элитного жилого или делового квартала Бутырку бережет и статус объекта исторического наследия. А вот интересный культурный проект из Бутырки сделать вполне реально, уверен урбанист Александр Акишин: «Из Бутырского СИЗО можно было бы сделать что-то потрясающее. Там для этого есть все: и образ, и территория, и культурная значимость, и архитектура, позволяющая включить фантазию. Даже топоним известен всей стране».

Пока знаковых проектов превращения индустриальных зон в общественные территории в России немного. И сконцентрированы они по сути лишь в центре Москвы и Санкт-Петербурга — «Красный Октябрь», «Винзавод», «Гараж», «Новая Голландия».

В этом проявляется двойственная натура российских инвесторов. С одной стороны, ими движет чувство прекрасного, и поэтому они готовы вкладываться в проекты, которые не приносят сразу большой и очевидной выгоды, являются скорее побочным бизнесом. С другой стороны, отмечает тот же Александр Акишин, инвесторы все равно «выбирают самые ценные индустриальные территории в центре города, где они гарантированно будут иметь большую посещаемость, определенную знаковость и рост стоимости недвижимости».

 В самом деле тот же «Винзавод», по образному выражению эксперта Максима Жуликова из Penny Lane Realty, возник «в таком жутком месте, где и появляться-то было страшно, потому что вас бомжи Курского вокзала могли живьем съесть...», но тем не менее это самый центр города с хорошо развитой транспортной инфраструктурой. Падать в цене такая земля уж точно не будет.

Но чем дальше от центров больших городов, тем меньше шансов на реализацию подобных проектов. Например, третий год льют слезы риелторы городка Весьегонск, что в Тверской области: все никак не могут продать местную тюрьму дореволюционной постройки. Вроде все сделали правильно. Даже пиарщиком «наняли» самого Николая Гоголя, мельком упомянувшего весьегонскую тюрьму в своих «Мертвых душах»: и почище она, чем в Царевококшайске, «да и общества больше» (правда, та тюрьма, которую Гоголь видел, сгорела давно, и в 1890‑м на ее месте построили новую, но это мелочи...). Вроде и просят недорого — 14 млн 880 тыс. руб. в обмен на 500 «квадратов» тюремных площадей из «старинного эксклюзивного кирпича в превосходном состоянии», 21 сотку прилегающей территории и даже бесплатную инструкцию с «одиннадцатью способами возможного использования» тюрьмы предлагают. Но все равно не берет никто.

Отсутствие опыта и понимания

Главная причина того, что российские города отстают от европейских в плане переустройства городских пространств, — отсутствие практики. «На Западе постиндустриальная история городов началась на десятилетия раньше, чем у нас. Стал убыточным завод в центре города — хозяин сразу думает, как от него избавиться. А в Советском Союзе эти заводы работали и работали, без оглядки на прибыль, — объясняет эксперт Центра территориальных инициатив «АрхПолис» Вячеслав Иванов. — Кроме того, в Европе и Америке имущественные отношения выстраивались столетиями, и если есть желание перепрофилировать объект, все понятно, кто кому передает права. У нас с правами собственности такая путаница, что зачастую не позволяет реализовать интересные проекты».

И правда. Например, в Нижнем Новгороде одна из местных фирм еще в 2003 году захотела превратить в гостиницу на 30 мест знаменитый Нижегородский острог. Бизнесмены нашли под проект полтора миллиона долларов, но ничего не вышло — все из-за споров с местными чиновниками о правах собственности на здание. Та же история может повториться и с бутырским СИЗО. Мэр Собянин, может, и не против, чтобы вместо него в центре города появился арт-центр или гостиница, но собственность федеральная, и решать теперь этот вопрос не мэрии, а Белому дому.

Конечно, случаются иногда чудеса. Архитектурная общественность, например, до сих пор пребывает в приятном шоке от того, как решилась судьба московского Зарядья. В 2012 году избавленную от колосса гостиницы «Россия» территорию посетил Владимир Путин и вопреки всем девелоперским идеям (за которыми стояли интересы крупных инвесторов) поручил разбить там парк. Десять дней понадобилось, чтобы устранить все юридические сложности и объявить архитектурный конкурс.

 «В случае с Зарядьем потребовался аж целый президент-премьер, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки в самом центре столицы. Но рассчитывать на подобного deus ex machina можно только в случае территорий, имеющих большое символическое значение и идеологический смысл, — полагает Александр Акишин. — В других случаях уровень взаимоотношений общества и бизнеса еще не позволяет втягивать инвесторов в проекты, имеющие какую-либо социальную функцию, но не сулящих быстрой прибыли».

Впрочем, Михаил Хубутия из Клуба инвесторов Москвы уверяет, что они как раз и готовы втянуться в такой проект. Письма в Минюст и Белый дом написаны. Осталось дождаться, согласятся ли там избавить Москву от одного из СИЗО ради не оформленного ни в чьих умах нового арт-проекта.