Знамя перемен: как сегодня живет Султанат Оман

Кабус бин Саид создал исторический шедевр – страну, шагающую в ногу с веком.

За инсталляцию современного английского художника Дэмиена Херста «Весенняя колыбельная» эмир Катара заплатил 15 млн долларов. А за «Игроков в карты» Сезанна - 250 млн. Он, наверное, прикупил бы и «немного Джотто», да только Джотто вообще не продается. Не продается «Мона Лиза». Нет таких денег, за которые можно это купить. Вот разница между новодельным и старым, настоящим. Это относится ко всему на свете – даже к странам и культурам. Даже к монархиям, которые вроде бы есть символ чего-то очень респектабельного. Потому что и среди них есть новодельные и есть старые, настоящие. К таким историческим шедеврам принадлежит совсем немного стран. Султанат Оман в их числе.

Сегодня немало наших соотечественников, жадных до впечатлений, добрались и сюда, на южный берег Аравии. И увидели мир, совсем не такой, что знаком по глянцевым обложкам – башня-игла, вонзившаяся в небо, отели-паруса и насыпные острова в виде пальм, забитые дорогими колесницами автострады. Здесь другое. Город белых дворцов у подножья суровых горных цепей. Древние форты и сторожевые башни на вершинах каменистых холмов. Имена заходивших сюда кораблей, начертанные на скалах еще сто и двести лет назад.

Но это не заповедник минувшего, это страна шагающая в ногу с веком...

ВЫЗОВ ВРЕМЕНИ

Для тех, кто внимательно следит за политическими процессами, происходящими на Ближнем Востоке в последние десятилетия, давно стали очевидны две тенденции – стагнация республиканских режимов, возглавляемых бессменными лидерами, и набирающая силу социально-политическая модернизация в странах, где правят наследственные династии. Показательно, что с началом «арабской весны» 2011 года готовность к социальным преобразованиям продемонстрировали монархи региона (Марокко, Иордания, Саудовская Аравия, Оман), а не лидеры формально демократических государств (Египет, Йемен, Ливия, Сирия), которые проявили особую жестокость при подавлении протестов.

Несмотря на то, что ныне в политику вовлечены широкие массы, далеко не для всех очевидно, что понятие демократизации – ключевое в том комплексе реформ, который обозначается общим термином модернизация. История мусульманских обществ в XX веке изобилует примерами того, как «догоняющая» страна пыталась перенять внешние стороны современной цивилизации без учета духовного потенциала нации. Первыми на этот путь вступили Турция при Ататюрке и Иран при Реза-шахе. Перемены осуществлялись методами администрирования, и нередко сопровождались искоренением народных обычаев, предпринимались попытки секуляризации и ограничения влияния духовенства. Хотя правящие круги и декорировали фасад государства атрибутами западных демократий – парламент, партии, некоторые цензурные послабления – на самом деле это приводило лишь к отрыву элиты от основной массы населения, закладывало под фундамент политической системы мощный заряд неудовлетворенности масс своим бесправным положением. Классический пример провала такого рода модернизации являет судьба «белой революции», задуманной шахом Мухаммедом Реза Пехлеви в 60-х годах минувшего века. Внедрение чуждого образа жизни, огромный размах коррупции и непотизма, опора на бесчисленных иностранных советников, прежде всего американских, которым были предоставлена юридическая неприкосновенность – все это оскорбляло нравственные и религиозные чувства граждан страны, они чувствовали себя людьми второго сорта. И это обстоятельство перевесило очевидные успехи экономического развития страны: повышение уровня жизни, создание современной инфраструктуры, улучшение медицинского обслуживания и образования.

Подобный ход событий можно было наблюдать и в Индонезии, где сорок лет железной рукой правил генерал Сухарто. В определенной степени схожие процессы определили опасную нестабильность в Алжире, Пакистане. И совсем недавно привели к революциям в некоторых арабских странах.

То, что делается в современных арабских монархиях – это принципиально иной тип модернизации. Почти все правители этих стран уже несколько десятилетий последовательно проводят политические реформы, целью которых является приобщение народов к делам управления. При этом ни один из монархов региона не предпринимал резких изменений, предпочитая осторожные, постепенные нововведения. Сохранившаяся традиционная элита, обладающая многовековым опытом управления, быть может иногда подчиняется своего рода политическому инстинкту, но ведь он и редко подводит ее. Если сравнить этот политический стиль с действиями тех новых элит, которые сформировались после захвата власти военными заговорщиками во многих соседних странах, можно увидеть, что новички у власти склонны к импульсивным решениям, внешне эффектным, но недостаточно продуманным. Что приводит не к рывку вперед, как объявлялось, но отбрасывает страну назад. Примеры такого руководства во множестве явили революционные лидеры Южного Йемена, Ирака, Египта, Алжира. Если постараться выстроить своего рода графики прогресса, взяв за точку отсчета середину минувшего века, то обнаружится, что страны находившиеся на гораздо более высокой степени развития, чем монархии Персидского залива, сегодня в значительной степени отстали от них, утратив свои преимущества в области человеческого развития, не говоря уже об экономическом прогрессе.

В начале 2008 года Всемирный Банк опубликовал рейтинг стран по бюджетным расходам на душу населения. Оказалось что почти всю первую десятку составили монархии, как западные, так и восточные. Против цифр не поспоришь – выходит, наибольшую заботу о народе проявляют наследственные правители, а не те, кто громко кричит о социальной справедливости.

Внутриполитическая стабильность, взвешенность и реалистичность программ развития, миролюбивая внешняя политика – вот те условия, которые обеспечили поступательное движение арабских монархий к новому состоянию общества. Конечно, помимо перечисленных черт стратегии развития, общих для всех этих стран, немаловажное значение имеет и индивидуальный политический почерк каждого правителя. Особый интерес представляет стиль руководства султана Омана Кабуса бин Саида, на сегодня самого опытного арабского лидера, давно получившего неформальный титул «Мудрый человек Залива».

НАВСТРЕЧУ БУДУЩЕМУ

В 1970 году только что взошедший на престол тридцатилетний Кабус бин Саид объявил обширную программу преобразований. С подобными заявлениями обычно выступает каждый лидер, приходящий к власти. Но после небольшого косметического ремонта все остается по-прежнему. Дело не только в наличии или отсутствии воли к изменениям. Легко что-то менять если вы живете в хижине из ветвей, но если вашему дому не одна сотня лет, приходится проявлять осторожность. Поэтому столь часты диаметрально противоположные по целям “революции” в отсталых странах – то строим социализм, то внедряем рыночную экономику, то устанавливаем диктатуру, то объявляем народовластие. Но в странах старой культуры такие шараханья редки, здесь понимают: слишком опасно трогать несущие конструкции общества. Султанат Оман, в отличие от большинства небольших монархий Персидского залива, никогда нельзя было отнести к числу стран с примитивной организацией общества. Существовавшая веками земледельческая культура, развитое мореплавание и морские промыслы, ремесленное производство и прежде могли стать основой модернизации. Само по себе наличие нефти не являлось условием прогресса страны, что неоднократно подтверждалось и в годы правления предшественника султана Кабуса, и на опыте его собратьев из соседних стран. И в то же время на глазах у них разворачивалась историческая драма с иранским шахом в главной роли – при несомненных достижениях нарастало и недовольство влиятельных общественных сил.

Первой и важнейшей задачей султана Кабуса на первом этапе стало обеспечение политической стабильности. В южной провинции Дофар уже несколько лет продолжался конфликт, подпитываемый внешними силами, прежде всего марксистским Южным Йеменом. Неспокойно было и в предгорьях северной части страны; без примирения с здешними племенами, составлявшими опору консервативной оппозиции, нельзя было рассчитывать на безопасную добычу и транспортировку нефти. Объявив о переименовании страны в султанат Оман (вместо “Маскат и Оман” как было при его отце), Кабус ликвидировал правовую основу для противостояния двух частей государства. Вместо прежнего красного знамени был введен трехцветный бело-зелено-красный флаг. Лидеру консервативного лагеря имаму Галебу, эмигрировавшему в Саудовскую Аравию, было предложено вернуться на родину. Правительство возглавил дядя султана Тарик бин Теймур, популярный политик-либерал, прежде проживавший в изгнании. Впервые структуре правительства был придан современный вид; кроме двух министерств, существовавших прежде – внутренних и иностранных дел – появились министерства экономики, просвещения, здравоохранения, юстиции и т.д. Началась реализация экономических и социальных программ – от строительства международного аэропорта до разработки первого пятилетнего плана развития страны.

Но если либерализация внутренней политики страны обеспечила довольно быстрое замирение мятежных племен, воевавших под знаменем имама, то борьба с повстанцами в Дофаре оказалась более сложной задачей. После своего прихода к власти султан Кабус объявил амнистию всем, кто выступал против монархии с оружием в руках. Была принята и начала осуществляться программа развития Дофара. Но противник не принял оливковую ветвь мира. Поэтому султан вынужден был направлять значительные средства на нужды армии - военный бюджет страны в годы его правления оказался одним из самых напряженных в мире, превышая 40%. Можно представить себе масштаб событий по таким цифрам - эта десятилетняя война, охватившая почти четверть территории Омана, вынуждала держать в зоне боевых действий 10-тысячную армию. Пожалуй, для страны с миллионным населением, это то же, чем была для России гражданская война.

После победы в этом кровопролитном конфликте султан не стал мстить проигравшим. Напротив, наиболее талантливым оппозиционерам были предложены высокие посты в правительстве, им была предоставлена возможность создавать крупный бизнес и обогащаться. Та война словно бы вычеркнута из национальной памяти, никто не хочет вспоминать о ней. Какой контраст с Россией – по нашим городам и весям до сих пор полно монументов Героям Гражданской Войны. Тем, кто отличился в убийстве сограждан!

На годы наибольшей интенсивности боевых действий в Дофаре пришелся застой в добыче нефти. Только с 1975 года начался устойчивый рост. Являясь основой экономики Омана, доходы от экспорта нефти позволили реализовать масштабные проекты в экономической и социальной области. Прокладка сотен километров трубопроводов и строительство портов, развитие современной дорожной сети и широкое жилищное строительство, возведение промышленных объектов и инвестиции в сельское хозяйство, открытие сотен школ, университета и развитие здравоохранения, работы по защите окружающей среды и реставрация многочисленных памятников архитектуры - все это приметы 44-летнего правления султана Кабуса. То, на что некоторым европейским нациям потребовались столетия, небольшая арабская страна сумела сделать за два-три десятилетия. При этом важно отметить, что по уровню обеспеченностью нефтью Оман далеко не столь богат, как его соседи. К тому же и условия ее добычи и транспортировки делают себестоимость оманской нефти гораздо выше, чем саудовской или эмиратской.

Так что первым условием прогресса оказалась все же не нефть, а компетентное руководство. Можно представить себе, каковы были бы результаты, если бы во главе страны в этот период оказались марксисты из Фронта освобождения Омана. Никаких ресурсов не хватило бы на оплату головотяпских проектов и авантюр, подобных тем, которыми полна история Ирака и Ливии.

Сегодня немало наших соотечественников, жадных до впечатлений, добрались и сюда, на южный берег Аравии. И увидели мир, совсем не такой, что знаком по глянцевым обложкам – башня-игла, вонзившаяся в небо, отели-паруса и насыпные острова в виде пальм, забитые дорогими колесницами автострады. Здесь другое. Город белых дворцов у подножья суровых горных цепей. Древние форты и сторожевые башни на вершинах каменистых холмов. Имена заходивших сюда кораблей, начертанные на скалах еще сто и двести лет назад.

Но это не заповедник минувшего, это страна шагающая в ногу с веком...

ВЫЗОВ ВРЕМЕНИ

Для тех, кто внимательно следит за политическими процессами, происходящими на Ближнем Востоке в последние десятилетия, давно стали очевидны две тенденции – стагнация республиканских режимов, возглавляемых бессменными лидерами, и набирающая силу социально-политическая модернизация в странах, где правят наследственные династии. Показательно, что с началом «арабской весны» 2011 года готовность к социальным преобразованиям продемонстрировали монархи региона (Марокко, Иордания, Саудовская Аравия, Оман), а не лидеры формально демократических государств (Египет, Йемен, Ливия, Сирия), которые проявили особую жестокость при подавлении протестов.

Несмотря на то, что ныне в политику вовлечены широкие массы, далеко не для всех очевидно, что понятие демократизации – ключевое в том комплексе реформ, который обозначается общим термином модернизация. История мусульманских обществ в XX веке изобилует примерами того, как «догоняющая» страна пыталась перенять внешние стороны современной цивилизации без учета духовного потенциала нации. Первыми на этот путь вступили Турция при Ататюрке и Иран при Реза-шахе. Перемены осуществлялись методами администрирования, и нередко сопровождались искоренением народных обычаев, предпринимались попытки секуляризации и ограничения влияния духовенства. Хотя правящие круги и декорировали фасад государства атрибутами западных демократий – парламент, партии, некоторые цензурные послабления – на самом деле это приводило лишь к отрыву элиты от основной массы населения, закладывало под фундамент политической системы мощный заряд неудовлетворенности масс своим бесправным положением. Классический пример провала такого рода модернизации являет судьба «белой революции», задуманной шахом Мухаммедом Реза Пехлеви в 60-х годах минувшего века. Внедрение чуждого образа жизни, огромный размах коррупции и непотизма, опора на бесчисленных иностранных советников, прежде всего американских, которым были предоставлена юридическая неприкосновенность – все это оскорбляло нравственные и религиозные чувства граждан страны, они чувствовали себя людьми второго сорта. И это обстоятельство перевесило очевидные успехи экономического развития страны: повышение уровня жизни, создание современной инфраструктуры, улучшение медицинского обслуживания и образования.

Подобный ход событий можно было наблюдать и в Индонезии, где сорок лет железной рукой правил генерал Сухарто. В определенной степени схожие процессы определили опасную нестабильность в Алжире, Пакистане. И совсем недавно привели к революциям в некоторых арабских странах.

То, что делается в современных арабских монархиях – это принципиально иной тип модернизации. Почти все правители этих стран уже несколько десятилетий последовательно проводят политические реформы, целью которых является приобщение народов к делам управления. При этом ни один из монархов региона не предпринимал резких изменений, предпочитая осторожные, постепенные нововведения. Сохранившаяся традиционная элита, обладающая многовековым опытом управления, быть может иногда подчиняется своего рода политическому инстинкту, но ведь он и редко подводит ее. Если сравнить этот политический стиль с действиями тех новых элит, которые сформировались после захвата власти военными заговорщиками во многих соседних странах, можно увидеть, что новички у власти склонны к импульсивным решениям, внешне эффектным, но недостаточно продуманным. Что приводит не к рывку вперед, как объявлялось, но отбрасывает страну назад. Примеры такого руководства во множестве явили революционные лидеры Южного Йемена, Ирака, Египта, Алжира. Если постараться выстроить своего рода графики прогресса, взяв за точку отсчета середину минувшего века, то обнаружится, что страны находившиеся на гораздо более высокой степени развития, чем монархии Персидского залива, сегодня в значительной степени отстали от них, утратив свои преимущества в области человеческого развития, не говоря уже об экономическом прогрессе.

В начале 2008 года Всемирный Банк опубликовал рейтинг стран по бюджетным расходам на душу населения. Оказалось что почти всю первую десятку составили монархии, как западные, так и восточные. Против цифр не поспоришь – выходит, наибольшую заботу о народе проявляют наследственные правители, а не те, кто громко кричит о социальной справедливости.

Внутриполитическая стабильность, взвешенность и реалистичность программ развития, миролюбивая внешняя политика – вот те условия, которые обеспечили поступательное движение арабских монархий к новому состоянию общества. Конечно, помимо перечисленных черт стратегии развития, общих для всех этих стран, немаловажное значение имеет и индивидуальный политический почерк каждого правителя. Особый интерес представляет стиль руководства султана Омана Кабуса бин Саида, на сегодня самого опытного арабского лидера, давно получившего неформальный титул «Мудрый человек Залива».

НАВСТРЕЧУ БУДУЩЕМУ

В 1970 году только что взошедший на престол тридцатилетний Кабус бин Саид объявил обширную программу преобразований. С подобными заявлениями обычно выступает каждый лидер, приходящий к власти. Но после небольшого косметического ремонта все остается по-прежнему. Дело не только в наличии или отсутствии воли к изменениям. Легко что-то менять если вы живете в хижине из ветвей, но если вашему дому не одна сотня лет, приходится проявлять осторожность. Поэтому столь часты диаметрально противоположные по целям “революции” в отсталых странах – то строим социализм, то внедряем рыночную экономику, то устанавливаем диктатуру, то объявляем народовластие. Но в странах старой культуры такие шараханья редки, здесь понимают: слишком опасно трогать несущие конструкции общества. Султанат Оман, в отличие от большинства небольших монархий Персидского залива, никогда нельзя было отнести к числу стран с примитивной организацией общества. Существовавшая веками земледельческая культура, развитое мореплавание и морские промыслы, ремесленное производство и прежде могли стать основой модернизации. Само по себе наличие нефти не являлось условием прогресса страны, что неоднократно подтверждалось и в годы правления предшественника султана Кабуса, и на опыте его собратьев из соседних стран. И в то же время на глазах у них разворачивалась историческая драма с иранским шахом в главной роли – при несомненных достижениях нарастало и недовольство влиятельных общественных сил.

Первой и важнейшей задачей султана Кабуса на первом этапе стало обеспечение политической стабильности. В южной провинции Дофар уже несколько лет продолжался конфликт, подпитываемый внешними силами, прежде всего марксистским Южным Йеменом. Неспокойно было и в предгорьях северной части страны; без примирения с здешними племенами, составлявшими опору консервативной оппозиции, нельзя было рассчитывать на безопасную добычу и транспортировку нефти. Объявив о переименовании страны в султанат Оман (вместо “Маскат и Оман” как было при его отце), Кабус ликвидировал правовую основу для противостояния двух частей государства. Вместо прежнего красного знамени был введен трехцветный бело-зелено-красный флаг. Лидеру консервативного лагеря имаму Галебу, эмигрировавшему в Саудовскую Аравию, было предложено вернуться на родину. Правительство возглавил дядя султана Тарик бин Теймур, популярный политик-либерал, прежде проживавший в изгнании. Впервые структуре правительства был придан современный вид; кроме двух министерств, существовавших прежде – внутренних и иностранных дел – появились министерства экономики, просвещения, здравоохранения, юстиции и т.д. Началась реализация экономических и социальных программ – от строительства международного аэропорта до разработки первого пятилетнего плана развития страны.

Но если либерализация внутренней политики страны обеспечила довольно быстрое замирение мятежных племен, воевавших под знаменем имама, то борьба с повстанцами в Дофаре оказалась более сложной задачей. После своего прихода к власти султан Кабус объявил амнистию всем, кто выступал против монархии с оружием в руках. Была принята и начала осуществляться программа развития Дофара. Но противник не принял оливковую ветвь мира. Поэтому султан вынужден был направлять значительные средства на нужды армии - военный бюджет страны в годы его правления оказался одним из самых напряженных в мире, превышая 40%. Можно представить себе масштаб событий по таким цифрам - эта десятилетняя война, охватившая почти четверть территории Омана, вынуждала держать в зоне боевых действий 10-тысячную армию. Пожалуй, для страны с миллионным населением, это то же, чем была для России гражданская война.

После победы в этом кровопролитном конфликте султан не стал мстить проигравшим. Напротив, наиболее талантливым оппозиционерам были предложены высокие посты в правительстве, им была предоставлена возможность создавать крупный бизнес и обогащаться. Та война словно бы вычеркнута из национальной памяти, никто не хочет вспоминать о ней. Какой контраст с Россией – по нашим городам и весям до сих пор полно монументов Героям Гражданской Войны. Тем, кто отличился в убийстве сограждан!

На годы наибольшей интенсивности боевых действий в Дофаре пришелся застой в добыче нефти. Только с 1975 года начался устойчивый рост. Являясь основой экономики Омана, доходы от экспорта нефти позволили реализовать масштабные проекты в экономической и социальной области. Прокладка сотен километров трубопроводов и строительство портов, развитие современной дорожной сети и широкое жилищное строительство, возведение промышленных объектов и инвестиции в сельское хозяйство, открытие сотен школ, университета и развитие здравоохранения, работы по защите окружающей среды и реставрация многочисленных памятников архитектуры - все это приметы 44-летнего правления султана Кабуса. То, на что некоторым европейским нациям потребовались столетия, небольшая арабская страна сумела сделать за два-три десятилетия. При этом важно отметить, что по уровню обеспеченностью нефтью Оман далеко не столь богат, как его соседи. К тому же и условия ее добычи и транспортировки делают себестоимость оманской нефти гораздо выше, чем саудовской или эмиратской. Так что первым условием прогресса оказалась все же не нефть, а компетентное руководство. Можно представить себе, каковы были бы результаты, если бы во главе страны в этот период оказались марксисты из Фронта освобождения Омана. Никаких ресурсов не хватило бы на оплату головотяпских проектов и авантюр, подобных тем, которыми полна история Ирака и Ливии.