О чем молчит Севастополь

Пророссийская часть Севастополя говорит на любую тему, кроме одной: предательство России. Это предательство здесь чувствуют все, но стараются не замечать. Иначе придется признать, что русскоязычная Украина осталась один на один не с "отрядами бандеровцев", а с США, Евросозом и НАТО. И на то есть ряд глубоких причин.

Севастополь оказался одним из немногих городов юго-востока Украины, заставившим Киев и мировые СМИ усомниться в победе Майдана. Массовые митинги, провозглашение народного мэра, вынужденный отказ нового начальника СБУ от ареста этого мэра, колебания среди местных силовиков, слухи о маневрах российских войск – все это дает повод надеяться если не на вмешательство РФ, то на учет новой властью Киева настроений и интересов жителей города.

Для того, чтобы стреднестатистический россиянин имел объективное представление о том, что происходит сейчас в юго-восточных землях Украины, ему нужно выключить телевизор, бросить к чертовой матери Интернет, заткнуть радио и ехать в Харьков, Луганск, Симферополь, Севастополь и другие города, чтобы лично пообщаться с людьми, которые там живут. Никакого другого способа выяснения истины кроме личного мониторинга сегодня нет и в принципе быть не может. Ибо все без исключения СМИ в отношении Украины идеологизированы, а значит носят искажающее субъективный характер.

Моя задача – развенчать мифы о Крыме и Севастополе, доминирующие в массовом сознании россиян.

Начнем по порядку.

Миф первый: Севастополь – русский город.

Миф очень красивый, греющий сердце, но соответствующий истине лишь отчасти. С момента распада Советского Союза и провозглашения незалежности, киевские власти направили огромные финансовые и организационные усилия на украинизацию Севастополя, который без сомнения являлся и до сих пор является символом русской военной славы, русской имперскости и служит рэперной точкой национальной идентификации любого без исключения русского человека. Именно поэтому усилия Киева были сфокусированы в Крыму именно на Севастополе (а не на Симферополе, Ялте или Евпатории).

Украинизация шла по трем основным линиям: администрация города, силовые структуры и гуманитарная сфера.

Мэр города назначался Киевом. Силовые подразделения наполнялись молодыми деревенскими парнишками из западных и центральных регионов — носителями живого украинского языка. В школах и вузах активно насаждалась мова и самостийная идеология. В большинстве местных и центральных (в том числе и русскоязычных) СМИ Крым и Севастополь позиционировались следующим образом: "Ну, если вы сомневаетесь, что Севастополь – это Украина, вы, батенька, отстой. Так думать сегодня просто неприлично".

Поэтому, среднестатистический современный студент Севастополя:
а) говорит по-русски, но знает украинский;
б) считает себя украинцем и очень часто гордится этим;
в) мечтает ехать делать карьеру в Европу, в худшем случае в Киев;
г) политкорректен; он понимает, что в Севастополе много пожилых русских людей из сталинской эпохи, которые воевали с фашизмом и восстанавливали город и им в троллейбусе обязательно нужно уступать место.

Я не утверждаю, что таких молодых людей в Севастополе подавляющее большинство, но в процентном отношении их больше, чем в других городах Крыма.

Миф второй: Крым хочет в Россию. Этот миф, пожалуй, наиболее устойчив из всех мифов современной России. Его живучесть обусловлена рефлексивным компонентом человеческой психики, суть которого состоит в склонности выдавать собственные желания за объективную реальность.

На самом деле ситуация обстоит с точностью до наоборот: это не Крым хочет в Россию, а россияне хотят, чтобы Крым к ним вернулся. Тогда не надо будет проходить по ночам таможню, давать взятки липким "дайцам", слушать рекламу на смешном украинском языке и путаться с деньгами в обменниках.

Крым в составе России – это комфортно. И россияне даже не подозревают, что жители Крыма могут думать как-то иначе. Среднестатистический россиянин застрял в блаженном неведении советской эпохи. Ему так удобнее и приятнее. Всегда приятно, когда к тебе кто-то хочет. Это поднимает самооценку.

А что в Крыму?

В Крыму люди уже давно поняли, что Россия их предала, что они ей не нужны, и что надо выстраивать свою жизнь и культурную идентификацию или самостоятельно, или с какими-то другими субъектами геополитики.

Первый раз новая Россия предала Крым и Севастополь в 1991, даже не попытавшись дезавуировать хрущевскую передачу 1954 года.

Второй раз это произошло в 1995 году, когда Россия безропотно "слила" Киеву прорусского президента Крыма Юрия Мешкова, а с ним и всю Крымскую республику.

В третий раз это случилось в 2010-м, когда Москва устранила с политической арены единственного российского политика, который поддерживал Севастополь деньгами и реальными делами (строил дома для моряков ЧФ, содержал целые корабли) – мэра Москвы Юрия Лужкова.

С 1954 года Москва регулярно и планомерно предавала Крым и Севастополь, прямо или косвенно способствуя украинизации полуострова. Сегодня в Крыму, конечно же, остались люди и общественные организации, желающие воссоединения с Россией, но их количество и их влияние на реальную политическую ситуацию гораздо более слабое, чем это хотелось бы российским политикам и российскому общественному мнению.

Миф третий: Россия русских не оставит. Этот миф произносится автоматически, как заклинание, как надежда на чудо. Если сейчас не верить хотя бы в это, то в сложившейся революционной ситуации, остается одно – "ложиться и умирать". И люди хватаются за соломинку.

Что лично я могу сказать на этот счет?

С 1986 по 1988 год я проходил службу в Советской Армии. В моей части служили преимущественно русские, была небольшая доля украинцев. Иерархия между солдатами выстраивалась по принципу: "дед – щегол". Были свои "убогие", "чмыри" и "черти", но скорее как исключение.

Зимой 1987 года я попал в войсковой госпиталь, и там мне пришлось выдержать мой первый бой с кавказским землячеством, который показал следующее: русские друг друга не поддерживают. Каждый русский был сам за себя, и когда били одного, то все остальные трусливо прятались, в надежде, что про них забудут и не тронут.

В итоге ни о ком не забывали и избивали всех по очереди. Из госпиталя в часть я приехал с недолеченным воспалением легких, раздробленной надкостницей левой ноги, массовыми ушибами по всему телу и выбитым нижним ребром.

С тех пор ничего не изменилось. Российское государство, состоящее преимущественно из этнических русских, оставило своих в Прибалтике, Казахстане, Киргизии, Таджикистане, оставило на правах людей третьего сорта, даже не создав им приемлемых условий для получения гражданства и возвращения на историческую родину.

Думаю, то же самое будет происходить и с русским населением Крыма и Севастополя. Русских будут бить, унижать, убивать, а российский флот будет держать нейтралитет, сославшись на отсутствие приказа. А приказ не будет отдаваться из-за нежелания "вмешиваться в дела другого государства" или "накалять сложившуюся обстановку".

Вы мне скажите: а Цхинвал 2008-го? Там ведь Россия заступилась за своих граждан?

Да, заступилась, но те граждане были осетины. В 19 веке Россия заступилась за грузин, в 20-м за армян, в 21-м за осетин. Но я не помню, чтобы Россия когда-нибудь вступилась за русских. Ибо Россия – это на 80 % русские, а русские друг за друга не заступаются.

И еще один момент.

Вчера вечером я списывался в Контакте со своими лучшими друзьями из Москвы. Первый, преподаватель университета, спросил, что у нас происходит, посочувствовал, написал, что ему очень жалко Украину, а напоследок напутствовал: "Ну, вы там держитесь". Он не предложил помощи, не спросил, что нам здесь в Севастополе нужно, не предложил приехать и встать месте с нами на защиту русского города. Он даже не сказал: "Мы будем держаться вместе".

Второй вообще не поинтересовался, что здесь в Севастополе происходит, сухо ответил на мое поздравление с 23 февраля и все. А он — российский офицер, полковник, член редколлегии военного издания.

У меня такое мнение, что в России (и прежде всего в Москве) в последние годы сложилась новая цивилизационная идентичность, которую условно можно назвать цивилизацией "трубы". Суть новой психологии состоит в следующем: пока труба качает нефть, нам все пофиг.

Я опять вспоминаю армию и Сахалин. Когда в палате армейского госпиталя меня в очередной раз избивали, я сквозь кровавую пелену увидел ноги другого русского солдата, спрятавшегося за оконной шторой.

Он, бедный, думал, что его там не найдут.