В России законы о собаках писаны вилами по воде

«Он добрый!» — уверяет хозяин бультерьера, семенящего без поводка. «Она просто хотела познакомиться», — улыбается хозяйка овчарки, оставившей отпечатки лап на брюках. «Как его можно бояться? Он же такой милый!» — говорит обладательница «милого» бульдога. «Не бойтесь, он не кусается!» — кричит владелец добермана, который, захлебываясь лаем, бросается на прохожих. В такие минуты хочется вытащить пистолет и, приставив к виску хозяина, ответить: «Не бойтесь, он не заряжен!»

Собаководы очень любят четвероногих. А вот двуногих — некоторые не очень. Порой хочется крикнуть таким: «Возлюбите ближнего своего, как свою собаку!» Кинофобия (боязнь собак) приравнивается ими к смертным грехам, а если вы не умиляетесь собачонке, вцепившейся вам в бедро, — у вас вместо сердца камень. «Да, облаял, но не укусил же!» — разводят они руками, когда прохожий хватается за сердце при виде огромной псины. А вдруг я сердечник? Вдруг попаду в больницу с приступом? Или сосуд в голове лопнет? А если я шла на прогулку с ребенком, и ребенок от страха стал заикаться? Это мои проблемы: в отличие от собакофобии человекофобия у нас не возбраняется. Представьте, что я возьму в руки огромный кухонный нож и буду ходить по улицам, демонстративно сжимая его в руке. (Между прочим, Уголовный кодекс хождение с кухонным ножом не возбраняет.) Изредка я буду бросаться к прохожим, метать нож, втыкая в землю в шаге от них, или, подзывая какого-нибудь пса, целиться ему в глаз. «Я же никого не порезала! — будет у меня оправдание. — Я милая, добрая, не кусаюсь!»

Иной хозяин с собакой опаснее своры беспризорных псов. Посмотрите на выражение лиц тех, кто ведет бойцовую собаку без намордника и поводка. Это же закомплексованные и агрессивные невротики, которым доставляет удовольствие видеть страх в глазах прохожих, замирающих при виде питбуля. Может, на собак, как и на охотничье ружье, стоит выдавать лицензию после обязательного осмотра психиатра? На опасные породы, как на оружие, введены запрет или обязательная регистрация в Англии, Германии, Израиле, Франции, Дании, Швеции и Латвии... Но в России обсуждение этой темы сопровождается грызней собакофобов и собаководов, которые кричат о «репрессиях против собак» и даже «кинологическом фашизме». Причем главные противники закона — не владельцы, а заводчики, ведь щенок бойцовой породы стоит от 30 000 рублей. Это очень прибыльный бизнес.

А тем временем множатся движения охотников на собак, жертвами которых становятся не только бродячие животные. Собаководы зовут их живодерами. Я согласна. Но думаю, что среди т.н. догхантеров найдутся и те, кто озверел после нападения «милых» псов, которые «не кусаются». Выгул собак на детских площадках тоже не добавляет собаколюбия. В ответ появляются движения «охотников на охотников» с эффектным лозунгом «Сегодня он убивает собак, завтра будет убивать людей». Но не кажется ли вам, что можно сказать и так: «Сегодня он выгуливает пса без намордника, а завтра мать топором зарубит»? Конечно, я против травли собак. Но наша общественная культура такова, что единственное, что заставило многих хозяев выгуливать псов в намордниках, — это разбросанная в парках отрава...

На приятельницу в Сокольническом парке напал огромный пес, владелец которого, с ухмылкой наблюдая, как она отбивается, делал в сторонке спортивную разминку. На просьбу убрать собаку отозвался: «Доделаю упражнение, тогда уберу». У парка есть «горячая линия» для экстремальных ситуаций, куда женщина и позвонила. «Все на обеде, — отозвалась сонная старушка. — Обратитесь к охране». Охранник парка разбираться с собачником отказался: у него, мол, нет на то полномочий. Позвонила по «02», но там ответили: это не по адресу. В местном полицейском отделении подвели черту: «Сами разбирайтесь!» Может, так и становятся догхантерами?

В России законы о собаках писаны вилами по воде. Федерального закона нет, в каждом регионе свои правила, которые никто не соблюдает. Если в столичном парке вы попросите пристегнуть собаку (то есть следовать пункту 3 главы 5 Административного кодекса Москвы), то в лучшем случае будете проигнорированы.

Или услышите классическое: «Она не кусается!». Но чаще за такую просьбу вас облает не только пес, но и хозяин. Даже если, проявив недюжинное упрямство, вы добьетесь, что нарушителя накажут, то штраф за выгул без поводка в парке будет 500 рублей, на детской площадке — 1000, а за укушенную ногу — 2000. Если, конечно, собачник не подаст встречный иск за то, что вы своей ногой повредили зубик его любимца. Смешно? Когда на вас набросится стая зоозащитников, станет не очень.

Собаколюбы, которым не нравятся европейские запреты на бойцовых собак, тем не менее ссылаются на европейские законы защиты животных. В Швейцарии, к примеру, собаки уже обрели статус членов общества, интересы которых должны учитываться. Правда, прежде чем бороться за права животных, европейцы защитили права граждан. В России же есть люди, которые в глазах граждан хуже собак: это полтора миллиона бомжей, которые вообще никаких прав не имеют. У нас в разы больше приютов для собак, чем ночлежек для бездомных людей, о которых не то что правозащитники — даже депутаты перед выборами не вспоминают. А страшная тема «бомжхантеров» покрыта всеобщим заговором молчания. Спившихся, грязных бомжей, конечно, не жалко: они ведь еще не животные, но уже и не люди. Зато собачки — такие трогательные, что на них даже не хочется надевать намордник.

Недавно один юрист — высокопоставленный госслужащий — предложил сажать за убийство собак на 20 лет. Его слова можно было бы пропустить мимо ушей, как и большинство нелепых пиар-высказываний российских госдеятелей, если бы не реакция общественности. Идею страстно поддержали собачники, считающие догхантеров гораздо страшнее человекоубийц, потому что собаки беззащитнее людей. (Действительно, стоит взглянуть на стаффордшира, как убеждаешься в его беззащитности.) И, зная особенности национального законотворчества, я не удивлюсь введению этого закона. Вот тогда заживем! Натравите собаку на человека — отделаетесь штрафом в 2000 рублей, а если убьете пса, напавшего на вас, — сядете на 20 лет. Так что придется дождаться, пока собака вас покалечит, и лишь потом отбиваться — может, в таком случае суд будет милостив. Впрочем, зоозащитники вас все равно проклянут. Похоже, скоро людям придется бороться за уравнение своих прав с правами животных.

Притом удивительно: приезжая в Европу, наши сограждане безропотно бегают за своим любимцем с лопаткой и бумажным пакетом, водят на привязи, оставляют у входа в магазин, но у себя, в России, не находят лучшего места для прогулки, чем скверы и детские площадки, а про существование поводка вспоминают, только когда переводят питомца через дорогу. Собака — та же, хозяин — тот же, а поведение меняется радикально. Почему? Да потому что в Германии штраф за выгул бойцовой собаки в неположенном месте может достигать 40 000 евро, во Франции — 15 000 евро, а в России не превысит 1000 рублей и только в том случае, если дело происходит в парке или на детской площадке (в Европе даже штраф за неубранные собачьи фекалии больше). Кстати, в Европе и США все собаки не только должны быть зарегистрированы и чипированы, но еще и облагаются налогом (некоторые породы — повышенным). В Штатах при нападении собаки на человека владельцу грозит 6 месяцев тюрьмы и штраф 10 000 долларов, а пострадавшему будет положено от 100 000 долларов. В России люди, заработавшие от собаки увечья и инвалидность, получат в сто раз меньше. Наконец, пес, напавший на человека, во Франции, Германии и США будет немедленно усыплен, а в России — нет.

Почему штрафы так смехотворны, а законы размыты? На мой взгляд, именно для того, чтобы они нарушались. Ведь стоит прописать в законодательстве выгул только на собачьих площадках, как придется эти площадки строить, а в городах каждый квадратный миллиметр — на вес золота. Дешевле стравливать нас друг с другом, как бойцовых псов. К тому же такое положение дел устраивает не только власть, но и собачников. Зачем тащиться на площадку, если можно выгуливать во дворе?

«Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак», — по поводу и без повода цитируют собачники слова Генриха Гейне. А я чем больше узнаю людей с собаками, тем больше люблю людей без собак.