Блокадники про опрос "Дождя"

О скандальном опросе канала «Дождь» и последующей реакции властей на него рассуждают ленинградцы, пережившие блокаду. Именно они и никто другой имеют право судить тех, кто прикоснулся к блокадной истории.

Вера Сомина (1938 г.р.), блокадница, дочь первого экскурсовода Музея блокады и обороны Ленинграда, научный сотрудник Российского института истории искусств:

— Меня смутила подготовленная реакция власти. Я уж, во всяком случае, должна чувствовать то, что чувствуют блокадники. Когда в 70-х годах об этом говорил писатель Виктор Астафьев — он ставил вопрос очень жестко: необходимо было сдать город. Я не была согласна с ним. Но сейчас мне уже не кажется ужасным обсуждать этот вопрос. 

На «Дожде» работают умные мальчики и девочки, с искренним интересом ко всему. Они поднимают те вопросы, от которых мы шарахались в молодости, и дают возможность хотя бы сейчас над ними подумать. Никакого отторжения у меня опрос не вызвал. А вот реакция властей на него очень даже вызвала. Когда смотрела выступления по этому поводу в петербургском Законодательном собрании, я испытала ужас. Это был поток сумасшедшей брани, дикого крика, каких-то глупостей. Смотришь на них и вроде жалко их, того же Милонова. Но с другой стороны — почему такие агрессивные сумасшедшие портят нормальным людям жизнь?

Вера Рогова (1920 г.р.), блокадница (в блокаду — студентка ЛГУ), одна из создателей блокадного детского дома, педагог:

— Мне «Дождь» очень нравится —  хороший канал с доброй перспективой. И то, что его хотят закрыть, — безобразие. Слова чиновников про оскорбление блокадников — это нехорошая придумка, ужасная. Я считаю, изворачивать эту ситуацию так — нравственное преступление со стороны тех, кто это делает.

Кроме того,  «Дождь» сформулировал вопрос не так грубо. Спросил риторически: можно ли было спасти жителей, если бы город сдали?

Мы и тогда задумывались, и тогда не могли понять: почему так происходит? Уже после войны нас знакомили с документами. С телеграммой руководителей Ленинграда — Жданова и Попкова — от 21 апреля 1941 года о том, что город находится на рельсовом положении, нет военного запаса продовольствия. И это подтвердилось, когда горели Бадаевские склады — полупустые, мы сами увидели, что в Ленинграде почти нет запаса продуктов. Одна из причин лютого голода — в том, что власти не подготовили город к блокаде. И об этом говорить они не хотели ни тогда, ни сейчас.

Людмила Эльяшова (1922 г.р.), блокадница, писатель, кандидат экономических наук:

— Люди должны думать и высказывать свои соображения. Поэтому то, что сделал «Дождь», он сделал не напрасно. И то, что его за это так клюют, — грубая ошибка! И ошибка, увы, очень соответствующая тому, что делается у нас в стране. Все то, что творилось в нашем городе во время войны, было для нас очень горько и неожиданно. Мы были воспитаны на том, что наша страна ни одной пяди своей земли не отдаст, и т.д. А в конце сентября 1941 года у нас в университете было партийно-комсомольское собрание с названием «об обороне нашего участка». Говорили о том, как вести баррикадные бои, если немцы войдут в город. И мы с ужасом слышали о том, что будем сражаться бутылками с горючей жидкостью. Мы могли бы стрелять, но у нас не было винтовок. Только — бутылки. Это все вызывало недоумение: как же так? Почему нас обманывали? После этого партсобрания я купила пять бутылочек уксусной эссенции (по числу девочек в комнате) и сказала им: «Мы, конечно, будем сражаться и на баррикадах, и как придется. Если мы проиграем сражение — уйдем вместе с армией.

Но если нам не удастся уйти…» И я молча поставила перед девочками эти пять бутылочек. И все девочки со мной согласились.

Сейчас уже можно и нужно об этом думать и говорить. И то, что люди могут вслух размышлять, — замечательно. Нельзя им затыкать рты.

Борис Шур (1941 г.р.), блокадник, заместитель председателя правления первого общества «Жители блокадного Ленинграда», капитан II ранга в отставке:

— Реакция власти понятна и очевидна: оппозиционное СМИ нужно любым способом стукнуть по башке. Но до тех пор, пока не будут открыты ВСЕ архивы, можно устраивать любые манипуляции. Когда началась история с «Дождем», я полез в архивы, поднял документы Политбюро и Ленинградского обкома. Было несколько вариантов развития событий. Совершенно официально: город готовился и к сдаче, и к уличным боям. К взрыву отдельных зданий и мостов. Никакая эвакуация тогда была уже невозможна…

Меня как ребенка блокадного Ленин-града, проведшего здесь с рождения все 900 дней, опрос «Дождя» никак не задел, не оскорбил. Меня больше оскорбила реакция сверху. А объясняю я ее именно тем, что знания скудные. Разговаривать можно тогда, когда есть правдивая информация.

Сам вопрос «Дождя» — совершенно нормальный. Но я бы его так прямо в лоб не задавал: это вопрос не для соцопроса, а для большой серьезной дискуссии. Но заявления «за экстремизм телеканал — в прокуратуру, в суд» — это чушь собачья. «Дождь» извинился — этого вполне достаточно.

Андрей Крюков (1928 г.р.), блокадник, историк:

— Я, как и многие мои ровесники, отнесся к этому вопросу равнодушно. Поскольку блокадой я как историк занимаюсь уже много лет, то знаю документы и из немецких источников. Город должны были предать гибели. Гитлер отдал такое распоряжение. И о том, что жителей — даже если они постараются уйти, — не выпускать. На фоне того, что я знаю о такой намеченной судьбе, мне рассуждать на эту тему кажется бессмысленным. Но не все же, к сожалению, это знают. Надо раскрывать эту тему. Хотя так ставить вопрос о сдаче города — достаточно примитивно. Но руководство «Дождя», видимо, просто хотело привлечь внимание к теме и представить не могло, что последует за опросом. Мне кажется, власти к этому следовало отнестись спокойнее.

Николай Гольм (1939 г.р.), блокадник, музыкант, сын Александра Гольма — музыканта блокадного оркестра под управлением К.И. Элиасберга:

— Спрашивать об этом с экрана не стоило. Что значит — сдать Ленинград? Все равно те же люди бы погибли. А так — хоть есть чем гордиться. Ни в коем случае нельзя было сдавать Ленинград. Но я согласен с тем, что историю надо знать, помнить и воспитывать детей правильно. Я часто сталкиваюсь с тем, что молодое поколение уже историей не владеет. И владение ею, конечно, будет зависеть от того, как им преподнесут ее. Вот это и страшно. Тем и плохо молчание. Потому что долгие годы все шло к тому, чтобы дискредитировать и блокадный подвиг, и ленинградцев. Говорить нужно обязательно, вопрос только в том, в какой форме, в каком тоне.

Зинаида Кузнецова (1928 г.р.), блокадница, автор воспоминаний, вошедших в книгу «Ленинградцы»:

— Сдавать город было нельзя. И рассуждать об этом сейчас не надо. Это — в прошлом, и это — вопрос давно решенный. Если бы у меня показывал телеканал «Дождь», я бы не стала об этом слушать. Но я и другого не понимаю: ну совершили журналисты глупость, исправьте. Но зачем такие крайние меры?