Возвращение в Индокитай

Власти тропического китайского острова Хайнань, на котором находится одна из крупнейших военноморских баз КНР, приняли в начале декабря закон, позволяющий полиции обыскивать иностранные суда, вошедшие в спорные воды в Южно-Китайском море. Посол США в Пекине тут же потребовал разъяснений, а Индия пообещала направить в регион военные корабли для защиты своих национальных интересов (у Дели есть крупные контракты с Вьетнамом на разработку нефтяных месторождений в акватории Южно-Китайского моря). В общем, как говорят политологи, территориальные споры в «азиатском Средиземноморье» могут обернуться серьезным конфликтом, участие в котором примут как минимум четыре великие державы: США, Китай, Япония и Индия.

На съезде Компартии Китая уходящий генсек Ху Цзиньтао призвал в своем докладе превратить КНР в «морскую супердержаву». На новых паспортах, которые с ноября этого года стали выдавать в Китае, спорные территории отмечены как часть Поднебесной империи, и это, разумеется, воспринимается в Азии в штыки.

«Азиатское средиземноморье»

В первую очередь китайские амбиции вызывают раздражение в странах АСЕАН (Вьетнаме, Филиппинах, Малайзии и Брунее), претендующих на часть Южно-Китайского, или, как его демонстративно называют в Маниле, Западно-Филиппинского моря. На саммите организации, который проходил 16–20 ноября в столице Камбоджи Пномпене, выработать кодекс поведения в спорном регионе так и не удалось. Хозяин саммита, камбоджийский премьер-министр Хун Сен, который считается проводником интересов КНР в регионе, провозгласил, что страны АСЕАН договорились «не привлекать к решению конфликтов сторонних игроков». Однако президент Филиппин Бенигно Акино прервал его выступление. «Это неправда, — заявил он, — такой договоренности не существует, и мои слова готова подтвердить, по крайней мере, еще одна делегация» (имелись в виду представители Вьетнама). «Словесная перепалка на саммите АСЕАН, — пишет The Economist, — символизирует раскол, который наметился в Азии: одни страны выступают за интернационализацию конфликта, другие настаивают на том, что споры должны решаться на двусторонней основе».

Дело в том, что еще три года назад Америка предложила себя в роли посредника в урегулировании территориальных проблем в Южно-Китайском море, а в Пекине это предложение назвали «беспардонным вмешательством во внутренние дела континента». Из страха перед КНР все больше азиатских государств готовы поддержать американскую инициативу. «США нужны нам в качестве противовеса китайскому влиянию, поскольку, даже объединив усилия, страны региона не способны оказывать давление на Пекин, — говорит создатель сингапурского чуда Ли Куан Ю. — Если Америка оставит нас на произвол судьбы, она рискует утратить роль мирового лидера». «Чем более жесткой становится политика КНР, — пишет The Atlantic, — тем легче американцам запугать азиатских дракончиков мифической китайской угрозой и предотвратить объединение Восточной Азии вокруг Пекина».

Малаккский тупик

Разместив войска на Филиппинах, в Австралии и на Сингапуре, американцы могут в любой момент перекрыть важнейшую для КНР транспортную артерию — Малаккский пролив, через который проходит 85% нефти, идущей в Китай из Африки и с Ближнего Востока. (В связи с этим многие вспоминают о нефтяной блокаде Японии, которая предшествовала нападению на Пёрл Харбор в 1941 году.) «Ежегодно через Малаккский пролив проходит 50 тыс. кораблей, на которые приходится четверть всего морского товарооборота, — говорит китайский политолог Чен Шаофэн. — И понимая, какую роль он играет для КНР, американцы вместе со своими союзниками легко могут закупорить его». Это — ахиллесова пята Китая, и лидеры Поднебесной давно уже провозгласили выход из «малаккского тупика» важнейшей государственной задачей.

В конце 90-х китайцы вели переговоры о строительстве трубопровода через территорию Пакистана. Они модернизировали порт Гвадар на Аравийском море, построили дорогу между югом и севером страны и уже готовы были реализовать свой проект, но в 2001 году Америка начала антитеррористическую операцию в пакистанской Зоне племен — как раз там, где должен был пройти трубопровод, и вариант отпал. Тогда китайские стратеги сделали ставку на Мьянму. Они рассчитывали, что правящая в этой стране военная хунта разрешит им использовать свою береговую линию и у КНР появится возможность выходить в океан, минуя Малаккский пролив. (Тем более что власти Мьянмы были признательны Пекину за поддержку в противостоянии с западными демократизаторами, которые в 2007 году ввели санкции против «азиатской тирании».) Китайские инвестиции в Мьянму достигли 19 млрд долларов. На островах Коко китайцы разместили радар, позволяющий им следить за судоходством в Малаккском проливе. Они модернизировали мьянмские аэропорты Мандалая и Пегу и построили военные базы в Ситуэ, Кьокпьу Хангьи, Мергуи и Задеджи. «Порты в Мьянме, — писал американский журнал The Foreign Policy, — позволяют КНР миновать многочисленные индийские острова, расположенные в Бенгальском заливе, которые могут быть использованы в качестве железной цепи, блокирующей Малаккский пролив».

Помимо прочего китайские компании построили в Мьянме автомобильные и железные дороги и начали сооружать огромную плотину на реке Иравади. В марте 2009 года было подписано соглашение о строительстве трубопроводов общей стоимостью 2,5 млрд долларов (нефтепровод длиной 2 380 км и газопровод — 2 806 км, которые должны были связать побережье Индийского океана с юго-западными провинциями Китая).

Битва за Бирму

И администрация Обамы решила, что в такой момент нельзя сидеть сложа руки. В своей нобелевской речи президент заявил, что «бирманских диктаторов», которые «встали на путь репрессий» ожидают «серьезные последствия». Американские военные провели масштабные учения в Бенгальском заливе, а Голливуд начал обыгрывать тему военного вторжения в Мьянму. В результате в 2011 году глава военной хунты генерал Тан Шве пошел на попятный. Он решил провести в стране декоративные демократические реформы и замириться с Западом. Себе Шве отвел роль мудрого лидера, удалившегося на покой и открывшего путь к «демократизации», а своему старинному приятелю и сослуживцу генералу Тхейн Сейну поручил сформировать «первое гражданское правительство». Новые власти объявили об отмене цензуры, выпустили ряд политических заключенных и позволили лидеру оппозиции лауреату Нобелевской премии Аун Сан Су Джи, которую американцы назвали «иконой демократии», участвовать в парламентских выборах.

Однако куда важнее для США было решение Тхейн Сейна заморозить отношения с Пекином (Мьянма заблокировала практически все крупные китайские проекты: было свернуто строительство плотины, портов и трубопроводов).

В ответ Америка сняла запрет на импорт товаров из Мьянмы, действовавший в течение последних десяти лет, и назначила своего постоянного представителя в Нейпьидо. Год назад Хиллари Клинтон провела переговоры с генералами, которых до этого в Вашингтоне называли «кровавыми диктаторами». В Мьянму потекли западные инвестиции. И в этом ноябре впервые в истории страну посетил американский президент. Обама произнес очередную эпохальную речь в университете в Рангуне, объявил о возобновлении деятельности в Мьянме офиса USAID с бюджетом 170 млн долларов, а американские СМИ вспомнили, что кенийский дедушка президента, служивший поваром у британского офицера, провел в Бирме три года во время Второй мировой войны. (Кстати, во время встречи с генералом Тхейн Сейном американский президент старательно избегал в беседе названия «Бирма», зная, что это может вызвать раздражение у местных властей.)

В Соединенных Штатах поездка Обамы в Мьянму вызвала волну критики. «Как можно говорить о демократических достижениях бирманского правительства, — вопрошала The Washington Post, — когда у власти по-прежнему находятся представители хунты, мусульманское меньшинство в западной части страны подвергается преследованиям, а столичные жители практически не пользуются интернетом и мобильной связью?» Но разве все это играет роль, когда на кону стоят интересы американских корпораций (таких, например, как Coca Cola и Visa), рассчитывающих закрепиться на рынке Мьянмы и использовать местное сырье и дешевую рабочую силу? Разве сложно оценить демократизаторские порывы Тхейн Сейна, когда есть шанс лишить КНР одного из самых надежных союзников? Неслучайно Хиллари Клинтон рассуждает уже о том, как из перевалочного пункта между Китаем и Индийским океаном превратить Мьянму в транспортный узел, связывающий Индию и Юго-Восточную Азию. Не зря незадолго до визита Обамы влиятельные сотрудники Пентагона провели в Нейпьидо встречу с бирманскими коллегами и пригласили их поучаствовать в ежегодных масштабных учениях «Золотая кобра», которые давно уже называют «антикитайскими демонстрациями в Индийском океане» (в учениях традиционно принимают участие ВМС Филиппин, Сингапура, Малайзии, Таиланда, Индонезии и Брунея). Правда, и КНР не собирается отступать и, по словам The New York Times, «будет до последнего сражаться за Бирму, и возможно, еще сумеет перетянуть одеяло на себя».

Символичное турне

Стоит отметить, что турне по странам Юго-Восточной Азии стало первой дипломатической поездкой Обамы после победы на выборах. В Вашингтоне, безусловно, придавали ей большое значение (президента сопровождали и госсекретарь Хиллари Клинтон, и глава Пентагона Леон Панетта). Помимо Мьянмы американская делегация побывала в Таиланде и Камбодже, и политологи заговорили о том, что в ближайшие четыре года одним из главных приоритетов во внешней политике США станет возвращение в Индокитай.

Ситуация в Таиланде — зеркально противоположная. Банг кок считается традиционным союзником Вашингтона в Юго-Восточной Азии. Однако, после того как в 2011 году пост премьера в этой стране заняла Йинглак Чинават, в США стали опасаться, что Таиланд выйдет из американской сферы влияния. Ведь Йинглак — сестра бывшего премьер-министра Таксина Шинаватры, который, по словам многих экспертов, стоял за революцией «красных рубашек» (массовые выступления 2009–2010 годов), а «красные рубашки», как известно, не отличались симпатиями к Вашингтону. Неудивительно, что во время первого визита в Пекин в апреле 2012 года Чинават призвала к «всеобъемлющему двустороннему партнерству» с КНР, а китайский премьер Вэнь Цзябао назвал Таиланд «доверенным другом» Поднебесной. Между двумя странами активно растет товарооборот, Китай вышел на первое место по количеству посещающих Таиланд туристов. И американцы изо всех сил стараются сохранить здесь свое влияние. Визит Обамы оказался как нельзя кстати. Глава Пентагона Леон Панетта подписал новое военное соглашение с Таиландом, а госсекретарь Хиллари Клинтон пообещала добиться его присоединения к Транстихоокеанскому партнерству. Тем не менее в тайском общественном мнении царят антиамериканские настроения. «Вашингтон всегда использовал нашу страну в корыстных целях, — пишет обозреватель The Bangkok Post в статье «Опасайтесь американских предложений». — Пожалуй, единственным светлым моментом в отношениях двух стран была инициатива короля Монгкута, который в 1861 году предложил Линкольну предоставить сиамских слонов для борьбы с армией конфедератов. «Забота» Соединенных Штатов о Таиланде в эпоху холодной войны объяснялась желанием выстроить здесь форпост против коммунистов и использовать его для вторжения в другие страны Индокитая. Любопытно, что сейчас американцы вновь проявляют интерес к военно-воздушной базе У-Тапао, которая была основным местом базирования ВВС США во время вьетнамской войны».

Теперь, что касается Камбоджи. Конечно, решение Обамы посетить Пномпень многие называли рискованным дипломатическим шагом. Ведь камбоджийский премьер Хун Сен, который правит страной уже три десятилетия, в Америке имеет примерно такую же репутацию, как бирманская военная хунта до начала «демократических реформ». В свое время он входил в организацию «красных кхмеров» и установил в стране диктатуру. Однако Обама не только поучаствовал в саммите АСЕАН, проходившем в Камбодже, но и встретился с Хун Сеном один на один. «Президент убежден, — говорят советники Обамы, — что его призыв к диктаторам «разжать кулаки» могут услышать в Пномпене точно так же, как услышали в Рангуне». (В этом смысле показательно, что два сына камбоджийского правителя проходили недавно стажировку в США.) Однако, как отмечает журнал The Nation, «речь, конечно, идет не о внутриполитическом устройстве. Ведь Камбоджа выглядит в этом смысле даже предпочтительнее Бирмы: здесь сохраняется относительная стабильность, нет этнических чисток. Речь идет о степени лояльности Китаю, который считается в Вашингтоне главным геополитическим соперником».

По словам политологов, все, что сейчас предпринимает Америка, начиная с вторжения в Ливию и заканчивая конфликтом с Ираном, нацелено на ослабление КНР. Этой же цели служит цепь американских военных баз вокруг Поднебесной империи и Транстихоокеанское партнерство — экономический союз, который должен минимизировать китайское влияние в Восточной Азии.