Егор Холмогоров: время полубытия и полубыта

Сталинское бытие – оно такое злое и потому неистинное. Все остальные нестабильны и обманчивы. И только брежневщина – мир, данный нам в ощущениях, особенно за новогодним столом после двух рюмок.

В новом стандарте по истории, разработанном при чутком участии Сергея Шахрая, Бориса Якеменко и других столь же достойных социогуманитарных мыслителей, один из самых длинных списков имен, предлагаемых школьнику к запоминанию, – это список позднесоветских «деятелей культуры и общественности».

«Сейчас уже наступает время, которое потребует от нас отваги жить»

Общественные деятели, деятели культуры, спорта: Т.Е. Абуладзе, Ч.Т. Айтматов, В.П. Астафьев, Б.А. Ахмадулина, А.А. Бабаджанян, Ю.В. Бондарев, С.Ф. Бондарчук, М.М. Ботвинник, И.А. Бродский, В.В. Быков, А.А. Вознесенский, В.С. Высоцкий, Л.И. Гайдай, А.А. Галич, Р.Г. Гамзатов, С.А. Герасимов, А.Ю. Герман, Б.Б. Гребенщиков, Г.Н. Данелия, С.Д. Довлатов, И.О. Дунаевский, Е.А. Евстигнеев, Е.А. Евтушенко, О.Н. Ефремов, М. М. Жванецкий, М.А. Захаров, Ф.А. Искандер, А.Е. Карпов, Г.К. Каспаров, И.Д. Кобзон, Е.П. Леонов, М. Лиепа, Д.С. Лихачев, Ю.П. Любимов, М.М. Магомаев, А.В. Макаревич, С.В. Михалков, Н.С. Михалков, С.М. Михоэлс, Э.И. Неизвестный, В.П. Некрасов, Б.Ш. Окуджава, Г.К. Отс, Р.В. Паулс, Б.Л. Пастернак, А.Н. Пахмутова, М.Н. Плисецкая, Б.Н. Полевой, А.Б. Пугачева, Э.С. Пьеха, А.И Райкин, Ф.Г. Раневская, В.Г. Распутин, Р.И. Рождественский, В.С. Розов, М.Л. Ростропович, Ю.С. Рытхэу, Э.А. Рязанов, С.З. Сайдашев, А.Д. Сахаров, Л.П. Скобликова, А.И. Солженицын, А.Н. и Б.Н. Стругацкие, О.Н. Табаков, А.А. Тарковский, А.Т. Твардовский, Г.А. Товстоногов, Г.С. Уланова, В.Б. Харламов, А.И. Хачатурян, М.С. Хуциев, В.Р. Цой, М.З. Шагал, М.Ф. Шатров, М.М. Шемякин, В.М. Шукшин, Р.К. Щедрин, М.А. Эсамбаев, Л.И. Яшин.Можно подумать, что это сорокалетие от Победы до перестройки было просто золотым веком отечественной культуры. Но ничего подобного, разумеется: я смотрю на этот список и задаюсь вопросом – кто все эти люди и почему мои дети обязаны будут их помнить?

В годы путинской стабильности образ брежневщины начал тиражироваться как образ единственного конкретного бытия. Как единственная возможная онтология.

Сталинское бытие – оно такое злое и потому неистинное. Все остальные – Хрущевское, Горбачевское, Ельцинское, даже и само Путинское – нестабильны и обманчивы.

И только брежневщина – мир, данный нам в ощущениях, особенно за новогодним столом после двух рюмок.

Диванчики, стеночки, жигулечки, подписные изданьица, банки темного стекла из-под импортного пииива...

Поскольку на деле это было время полулюдей-полуписателей, полупоэтов, полуартистов, полусовестей народных, чаще всего и полуученых, полугероев. Особенно мне нравится пахмутонравовская песня про «героев спорта». На следующем шаге можно было допеться уже до «героев цирка».

Собственно, так почти и было. Сначала герои-каскадеры, а затем уже и клоуны. Я помню в 80 каком-то году главным событием советского двухпрограммного телевидения был сериал про советских клоунов, который зрители ждали с трепетом, и его пару раз повторяли.

Это в целом – время полубытия и полубыта, этот ничтожный стандарт становится бесконечно воспроизводимым и превращает в полулюдей поколения, которые подверглись обработке этой ностальгией.

Меня могут спросить: «А что плохого было в том, что после учебы была гарантия работы по специальности?

Ключ от квартиры под ковриком. Гарантированные денежные накопления, страховки и т.д. и т.п.»

Разъясняю. Люди совершенно забывают, что хотя доступное бесплатное жилье было, но чтобы получить хорошую квартиру, чтобы очередь подошла, чтобы не услали за можай, приходилось непрерывно суетиться, бегать, просить, подмасливать, обменивать воблу на сапоги для жены начальника, а сапоги – на дубленку, а дубленку – на ордер.

Ностальгия по брежневизму приводит к забвению реальной системы адаптаций позднесоветского человека, оставляя лишь образ стабильного бытового уюта. Вспоминается чешский хрусталь, забывается очередь на 200 человек, к которой он прилагался. То есть та система адаптаций, которой обладал позднесоветский человек, сегодня выпотрошена и выброшена, зато остался парадный глянцевый образ эпохи.

Парфенов, конечно, главный культурный герой эпохи, даже после того как был почти изгнан с экрана. Герой просто потому, что определил формат, рамки культурного мышления на полтора десятилетия: заботливое вращение в мозгу обруча хула-хуп и развешивание фотообоев на стенах воображаемой кооперативной квартиры.

Аутентичное переживание было бы – взять макулатуры, выстоять очередь и получить талончик на Айтматова. Потом выстоять очередь. Его отоварить. После этого читать, боясь помять страничку. Тогда ребенок получит подлинное экзистенциальное переживание эпохи. А если он возьмет с полки книжку издательства «Эксмо» «Чингиз Айтматов. Манкурт, бегущий краем моря. Вся кочевая белиберда в одном томе», то он не получит ничего, кроме призрака слов. Даже не самих слов (слова существуют в контексте), а именно их призрака.Люди вообще очень часто не понимают подлинной жизненной диалектики. Они думают, что если одно (Горбачев с Ельциным) плохо, то другое – Брежнев – должно быть хорошо. Ну или наоборот: если кому не нравится советский застой, то значит он за Горбачева и малиновые пиджаки.

К сожалению, настоящая диалектика истории – это такая поганая штука, в которой и отрицание, и отрицание отрицания, и отрицание отрицания отрицания, и даже отрицание отрицания отрицания отрицания могут быть одинаково дюже поганы. Строго говоря, цепочка одинаково поганых разнообразных состояний и есть нормальный ход истории для большинства обществ, за вычетом редких любимчиков истории.

Бесконечное воспроизведение этого, длящегося уже сорок лет концерта Пугачевой очень и очень опасно.

Сейчас уже наступает время, которое потребует от нас отваги жить (простите за невольную эрнстюнгеровщину). Просто без отваги люди будут умирать – от голода, тифа, пули – или замерзать, ожидая все не приходящей электрички.

Две морковинки несу за зеленый хвостик.

Вы на происходящее в Киеве с какой-то не той стороны смотрите. Со слишком уютной, слишком сытой. А я смотрю и вижу там голодный хаос бесприютных злых людей, стоящих одной ногой над пропастью. В 2004 году так не было. Там тогда все было очень гламурно и красочно. А теперь это несытая революция для вылетающих в трубу людей.

И я вижу в этом и наше будущее – с поправкой на холодную широту, русскую злую серьезность и любовь земли-матушки, чтобы ее потчевали кровушкой.

Это мир, для которого стандарт брежневской онтологии и антропологии абсолютно неприемлем. Он просто будет уничтожать своего носителя – последнего получеловека.

Так что остановитесь, выключите свою внутреннюю Окуджаву, пока она вас не убила.