Мы - имперцы?

Борис Акунин обратился к одному из наиболее болезненных вопросов для современного российского общества – к вопросу об имперском чувстве в нашем национальном сознании. Он спросил у читателей «Эха»: "Хотите ли вы,чтобы наша страна стала империей?"

Полученные результаты – более трех четвертей ответивших считают, что «быть империей» наносит нашей стране вред, – казалось бы, опровергают высказанную им обеспокоенность. 

Мне же кажется, что и текст Акунина, предваряющий читательский опрос, и сама формулировка его вопроса, и используемый им термин «империя» оказали воздействие на получившуюся реакцию читателей. Воспоминания о не вполне трезвых разговорах с сотрудником советских спецслужб «за державу»; привлечение внимания к цене, требуемой за завоевание и удержание империи, в том числе в виде утраты личных свобод и падения благосостояния граждан; само слово «империя» – все это вряд ли вызывает у многих читателей и слушателей «Эха Москвы» особенно позитивные ощущения. 

Мне кажется, что таким образом узнать фактическое отношение нашего общества (или только его «эховской» части) и к империи и к нашему имперскому чувству трудно. Настоящая имперская пропаганда никогда не называла имперские действия имперскими. Она присваивала им проникновенные названия, призванные пробуждать у обычных, не слишком искушенных, людей самые высокие, самые благородные чувства. 

Предательский удар в спину Польши, отчаянно сражавшейся с фашистской Германией, имперская пропаганда назвала «Освобождением Западной Белоруссии и Западной Украины от польских помещиков и капиталистов». 

Свержение правительства соседнего Афганистана, убийство его президента, членов его семьи и близких, истребление миллионов афганцев она назвала «Выполнением интернационального долга». 

Интервенцию в Грузию, оккупацию пятой части ее территории, бомбежки ее городов и сел, убийства мирных граждан она называет «Спасением южных осетин от геноцида, защитой российских миротворцев, принуждением агрессора к миру». 

Попробуем оторваться от термина «империя». 
Попробуем разобраться в силе, глубине, масштабах нашего российского имперского сознания, пользуясь другими, немного более жесткими, критериями. 

Вопросы, сформулированные ниже, относятся не к ушедшему СССР, не к коммунистическому прошлому, не к представлениям об окружающем мире полковников и генералов КГБ-ФСБ.

Они относятся к нашему сегодняшнему дню, к современной России, к нашим собственным представлениям о нас самих и о наших взаимоотношениях с соседними с нами народами. 

Речь идет о наших чувствах, за которые нам не нужно расплачиваться (по крайней мере, немедленно) утратой личных свобод и/или значительными дополнительными расходами из собственного кармана. 

И вообще предлагаемый разговор идет не столько о термине «империя», вызывающем негативные коннотации. Разговор идет о совершенно конкретных действиях, какие именно мы, российские граждане (а не власти, не режим, не Путин), готовы позволить себе, а какие – гражданам других государств. 

Является ли возможное подписание Украиной соглашения об ассоциации с Евросоюзом предательством славянского единства? (Вопрос от Андрея Илларионова)