Почему храмы не готовы отчитываться о своих деньгах?

Оказывается, среди представителей церкви есть серьёзное непонимание и неприятие тех основополагающих законов благотворительности, по которым живёт весь мир некоммерческих организаций.

Церковь во многом живёт кредитом доверия, полученным четверть века назад, и почти не задумывается о своём авторитете в будущем. В храмах привыкли получать деньги просто так, без ясного обозначения нужд и без публичных отчётов.

Эта тема на днях была поднята дьяконом Андреем Кураевым. Он, в частности, сказал: «У нас прихожане отдают деньги священнику — и не могут контролировать его расходы. Приходы до 25 % своих поступлений отдают епархии — и не могут контролировать её расходы. Епархии отдают деньги патриархии — и не могут контролировать её расходы… Отсутствие выборности, прозрачности и отчётности на всех уровнях церковной жизни и в самом деле делает церковь средневековым реликтом…» Эта реплика послужила началом большой дискуссии.

Как это устроено сегодня?

Я думаю, что в отношении храмов и тех денег, что тратятся в церковных приходах, царит то же непонимание, что и в отношении НКО и волонтёрства. Обыватели видят результат (скажем, молодёжь организует учебные программы для детей сирот) и не задумываются, сколько это стоит, предполагая, что всё это — чистый энтузиазм. Так же и по отношению к храмам. Максимум, на что хватает воображения сторонних людей, — это статьи расходов на строительство (ремонт) самого храма, коммунальные платежи, деньги на внутреннее убранство и облачения, проживание священников и оплата бухгалтера. Всё остальное — либо делается само собой, либо кем-то бесплатно. Слишком часто за скобками финансовых разговоров остаётся не только уборка, питание, охрана, но и хор, работа алтарников, воскресная школа, социальная работа, миссионерские и просветительские программы и т. д.

К сожалению, люди знают только «верхушку айсберга», то есть благолепие храма и красивое богослужение, но не видят и не понимают той работы, что может происходить вне богослужения.

В обществе сложился стереотип, что благотворительность и церковная работа — это бесплатно! Этот миф, кстати, соседствует с мнением, что попы зажрались, ездят на мерседесах, обслуживают коррупционную власть и хорошо живут. И обе этих крайности действуют против Церкви. Только вот с первой православные борются, а со второй — нет, и порой даже поддерживают её.

Я сторонник того, чтобы всякий труженик получал достойную зарплату и его труд был обеспечен. Прежде всего надо вкладываться в коллектив! Тогда качество труда и эффективность будут высокими. Достойную зарплату должны получать и певчие (в том числе и за спевки), и алтарники, и уборщицы, и повара, и преподаватели воскресной школы, и социальный работник, и миссионер и т. д. Штат храма в городе может достигать 15–20 человек, а значит, даже скромная оплата их труда — это сотни тысяч рублей в месяц. Если сюда прибавить коммунальные платежи, охрану, затраты на ремонт (или отопление, или забор, или котельную и т. п.), то ежемесячные расходы могут быть очень внушительными. Кстати, важной тратой являются и упомянутые отчисления в епархию, но это, как говорится, «чёрный ящик». Как бы там ни было, все эти деньги надо где-то взять.

Трата денег может осуществляться двояко. Или основные статьи расходов и бюджет утверждает приходское собрание (выборный орган) с отчётностью всему приходу. Или деньги  тратит священник как своего рода директор предприятия. При этом он сам определяет статьи расходов и решает, кому и как отчитываться.

Где берутся деньги?

Ничего нового на свете не существует. Храмы, как и благотворительные НКО, ничего не производят. Во всяком случае, не должны производить. Даже если религиозную жизнь обозвать «услугой по удовлетворению религиозных потребностей», то, как и в НКО — эта услуга не продаётся, она всегда должна быть бесплатна. Поэтому есть два источника денег: коммерция ради уставных нужд и пожертвования.

При храме может стоять иконописная или даже ювелирная мастерская, книжная лавка, коптильня кроликов (я знаю такой пример) и т. д. В идеале — это не может быть личным бизнесом священника. Предприятие должно приносить доход, идущий на утверждённые уставом или собранием нужды храма и церковного прихода.

Пожертвования бывают трёх видов: от крупных спонсоров (хозяева крупного бизнеса, олигархи), от прихожан или от сторонних людей. Прихожане — те, кто участвует в богослужебной и не только жизни прихода. Для них жертва — деятельная ответственность за храм и общинную жизнь. Остальные жертвователи — сторонние люди, так называемые «захожане». Их пожертвование — большей частью оплата «религиозных услуг» и причастности к культу.

Важно понимать, что преобладающий вид пожертвований в том или ином храме напрямую зависит от того, кто взял ответственность за приходскую жизнь. Если исключительно священник, то именно он ищет деньги, где может и как умеет, он же их и тратит. Если же ответственность делегирована приходу, то деньги жертвуют все, кто может, но тогда все вместе и определяют, на что и как средства будут потрачены.

О законе фандрайзинга

Фандрайзинг — это работа по привлечению и сбору пожертвований, в основе которой лежит аксиома: жертвователь должен знать «на что идут деньги?», «как он может быть уверен, что деньги пошли именно на это?», «как получить отчёт?». От ответов на эти вопросы и от прозрачности истории зависит репутация и авторитет благотворительной организации. И Церковь тут не исключение!

При этом есть негласное правило, что отчёт может быть предоставлен только тому, кто дал деньги, и в установленной им форме. В НКО это правило чаще всего работает так. Есть спонсор, покрывающий базовые расходы фонда: аренду помещения и основные зарплаты. Эти деньги — условия для работы, то есть для сбора средств у общества, скажем, на покупку лекарств. Фонд публично отчитывается только за те деньги, что были собраны с жертвователей через публичное же обращение. Отчёт состоит из 2-х частей: «сколько?» и «от кого?» получено денег и «сколько?» и «на что?» потрачено. Этот отчёт — доверие к обществу, открытость, просьба о новых пожертвованиях. Про деньги, полученные от спонсора на аренду и зарплату, фонд может публично не упоминать, если это часть договора.

Чтобы не было иллюзий о невозможности отчитываться, предлагаю обратиться к сайтам фондов «Подари жизнь» и «Предание».

Проблемы

Есть поговорка: кто платит, тот и девушку танцует. Как бы груба ни была эта народная мудрость, она отражает закон жизни, такой же неизбежный, как и закон тяготения. Можно, наверное, спорить о видах танцев и той или иной близости партнёров, но неизменна та мысль, что касается неплатящих: они остаются сторонними наблюдателями.

Поскольку в Русской церкви модель приходов своеобразная — сначала назначается священник, и он должен построить храм, а потом уж создаётся церковная община, то вся ответственность очень часто лежит на священнике. Понятно, что построить или восстановить храм, чтоб был как с иголочки, на деньги прихожан нереально. Почти все такие проекты — это деньги очень богатых людей. Но и обычная жизнь церковных приходов часто связана с крупными спонсорами. Прихожане изначально — не соработники настоятелю, не партнёры ему.

Священники и епископы нередко уверены, что храм — исключительное и самодостаточное пространство Церкви. Миссия церкви до сих пор почти исключительно в приобщении людей к храму и богослужению. Христианин тождественен человеку, регулярно посещающему храм. Почти все силы священников замкнуты на храмовом пространстве и на введении в него прихожан. Поэтому многие богатые спонсоры в принципе не хотят понять, что Церковь — это сообщество людей, а не камни, краски и медь. Они не подозревают, что Церкви жизненно необходима профессиональная, регулярная и долгосрочная социальная, учебная, миссионерская  работа, а не только богослужение. В этом смысле церковный приход, не понимая своей силы и своего ресурса, вынужден следовать за интересами крупных спонсоров и священства.

Безусловно, сказанное выше об индивидуальном договоре со спонсорами об отчётности относится и к храмам. Те большие благотворители, что дают деньги под конкретные нужды, — сами проговаривают условия. Это может быть ремонт крыши или покупка иконостаса, или деньги лично священнослужителю. Но очень странно и бесперспективно выглядит отказ многих священников от публичного обсуждения нужд храма и прихода, от публичного отчёта о сборе и трате средств. Это же один из самых простых способов разделить ответственность и сделать что-то совместными усилиями. Если, конечно, это кому-то надо?..

Часто отказ от прозрачности прикрывается псевдоблагочестивыми рассуждениями, что любое пожертвование, в том числе и от прихожан и от «захожан», — это жертва Богу и Церкви вообще. Если кто-то пожертвовал Церкви, то у него нет права спрашивать «на что эти деньги пошли?». Такой вопрос — недоверие Богу! В подобных рассуждениях упускается, что жертвователь даёт Богу или Церкви не напрямую, а посредством священника. И тратит деньги не Бог и не Церковь, но конкретный настоятель храма, определяя нужды. Очень губительно, когда священник отождествляет себя с Церковью и отказывается отчитаться. Это серьёзная репутационная потеря.

В контексте этого очень примечательно мнение руководителя благотворительного фонда «Предание» Владимира Берхина. По его словам, он  ежедневно общается с людьми, которые не готовы жертвовать Церкви. «Они говорят, что в ней тратят не пойми как и неизвестно на что. Нет отчётности. И таких недовольных всё больше. Церковь отнюдь не лидер в благотворительности. Священников же, несмотря на это, безумно пугает мысль о прозрачности доходов и расходов».

Со своей стороны, я думаю, что Церкви всё же придётся перестроиться и принять те «правила игры», по которым живёт цивилизованный мир. Кредит доверия иссякает, и наступает время партнёрских и честных отношений, где каждая сторона чувствует свою ответственность. Отношений не только с богатеями и олигархами, но прежде всего — с обществом и с отдельными людьми.