Перевод стрелок с коррупции на национальный вопрос

События в Бирюлеве еще раз показали, что эпоха равновесия и апатии, жирно смазанная нефтяным маслом, быстро уходит в прошлое. У бирюлевских событий был, разумеется, некий организационный импульс. Но на самом деле люди выходят на улицу не потому, что их зовут, а потому что внутренне к этому готовы.

Люди не верят в существующий политический порядок. И идея прямого действия и личного участия, как бацилла, распространяется по невидимым кровотокам общественного сознания. Ритмы этих общественных настроений подчинены пока каким-то странным осцилляциям — они то вспыхивают, то внезапно затухают. Но в действительности вопрос состоит не в том, будет или нет нарастать дальше политическая активность, а в том,  какова будет ее повестка. Бирюлево и стало очередным актом борьбы за эту повестку.

Базовый сюжет событий стал уже типовым, повторяя траекторию событий на Манежной и недавних событий в Пугачеве. В бытовом конфликте местные «кавказцы» применяют оружие, что приводит к гибели его участника с противоположной стороны. Последующее массовое возмущение жителей связано с подозрениями в том, что коррумпированные «кавказцами» местные власти и полиция покрывают убийцу. Именно поэтому толпа отправляется громить торговый центр — символ экономического влияния кавказских диаспор в районе.

Рискну заявить, что изначально выступление жителей не является националистическим. В основе его лежит требование справедливости — непредвзятости, некоррумпированности полиции. Однако, разумеется, в нужный момент в толпе появляется не слишком многочисленный, но шумный и организованный отряд профессиональных националистов. Это они начинают скандировать «Россия для русских» и прочее подобное.

На следующем этапе к переводу стрелок на «национальный вопрос» подключаются власти. На подозрения в коррумпированности кавказскими группировками полиция отвечает массовыми зачистками и задержаниями тех, кого они именуют «нелегальными иммигрантами», т.е. совсем других людей. Толпе вменяют, что она возмущалась не полицейской коррупцией, а «понаехавшими», да к тому же совсем другими.

Перенесение фокуса на национальный вопрос вгоняет общество в ступор и раскалывает его. Москвичи в массе своей хотят благополучия, а не войны. Ксенофобия им, разумеется, свойственна, но она имеет не агрессивные формы: и потому что сами трудовые мигранты совсем не агрессивны, и потому что москвичи не конкурируют с ними на рынке труда, а, наоборот, широко пользуются их услугами. (В отличие от кавказцев, которые как раз стремятся занять весьма прибыльные и конфликтные ниши в экономике города, такие как аренда и девелопмент.)

Механизм подмены проблемы коррупции «национальным вопросом» хорошо виден в полемике о визах. С одной стороны, требование введения визового режима со странами Средней Азии многими рассматривается как требование изгнания приезжих из Москвы. Отчасти эти ожидания эксплуатируют и политики. Однако такое толкование проблемы виз ведет лишь к укреплению нынешнего коррупционного порядка регулирования трудовой миграции.

По сути, с безвизовым режимом этот порядок имеет мало общего. Да, жители Средней Азии могут въехать в Россию без оформления визы, правда,  на определенный срок (90 дней).

Главный же абсурд заключается в том, что въехать в Россию они могут, а пребывать в России — нет. Для того чтобы их пребывание считалось законным, они должны получить еще несколько бумажек — регистрацию, разрешение на работу. В противном случае доблестные стражи коррупционного порядка без обиняков именуют их «нелегальными мигрантами».

Все это отчасти похоже на турникеты, стоявшие в советские времена в московском метро. В отличие от обычных, которые после оплаты открываются перед тобой, эти стояли открытыми, но, если ты что-то сделал неправильно, со всей силы били тебя по ребрам. Это не безвизовый режим, а бесплатный вход в коррупционный ад.

Суть этого порядка состоит в том, что иммиграционный контроль передан почему-то от пограничной службы местной полиции. Это имеет колоссальные институциональные последствия. Получается, что полиции вменено не столько ловить преступников и унимать дебоширов, сколько контролировать вообще всех граждан, находящихся на подведомственной территории, — имеют ли они право здесь находиться. Иными словами, нынешний порядок является одним из главных аргументов в пользу сохранения института регистрации (прописки).

Именно эту хитрость решил пустить в ход мэр Сергей Собянин, объявивший, что после событий в Бирюлеве полиция проверит все московские квартиры: не являются ли их жильцы «нелегальными мигрантами»? Мнимый безвизовый режим для жителей Средней Азии превращается в визовый режим уже и для всех жителей России, которые должны доказывать, что они не иммигранты из Средней Азии, и платить коррупционный сбор, если живут не по месту прописки. Действительно, прогрессивный мэр — выдумщик и забавник!

Помимо главного — коррупционного — мотива, есть еще одна причина, по которой российские власти не хотят ввести визы, т.е. передать миграционный контроль от полиции пограничной службе. Нынешний порядок позволяет властям врать, что они не знают, какое количество мигрантов находится в стране. Суть действующего порядка состоит в том, что, впуская в страну столько мигрантов, сколько нужно экономике, власти объявляют законным присутствие лишь части из них. Это, с одной стороны, формирует коррупционный рынок, а с другой, по замыслу, должно тешить ксенофобские чувства обывателя.

На самом деле при демократическом порядке общество имеет право обсуждать, сколько иммигрантов оно готово допустить в страну. И, в конечном счете, миграционная политика (как и другие политики) есть результат некоего общественного договора. Да, на этом пути, скорее всего, будут сделаны ошибки. Потому что обыватели и даже вполне просвещенные граждане даже не представляют пока, до какой степени трудовые мигранты необходимы российской экономике. Но только на фундаменте открытой дискуссии и этого понимания можно приступить к воспитанию и пропаганде толерантности. А обман и коррупция будут действовать в противоположном направлении.

Борьба за политическую повестку предстоящего неспокойного времени, борьба за право интерпретировать накопившееся социальное недовольство — самая главная и ожесточенная борьба, которая разворачивается сегодня. Националистическая интерпретация этого недовольства и крайне левая (которая также скоро нам будет явлена) позволят расколоть общество и приведут к его очередному поражению. На это и сделана основная ставка.